Ну, блин, давай.
Сноу-парк на Питцтальском глетчере представляет собой несколько линий: любимые любимой «волны» — для детей и «чайников», после которых идут «волны» покруче, и в прямом, и в переносном смысле. Если не притормаживать — начинает «разносить» и швырять с гребня «волны» под начало следующей. Сгруппироваться шиш успеешь — со стороны это выглядит как конвульсии кукольного Петрушки.
Помимо волн в парке присутствовали линия фигур и трамплинов для начинающих, и линия «про» — два или три здоровенных трамплина, желающих заехать на которые практически нет. Немного в стороне от входа — линия рейлов и боксов.
В общем, посмотрел я вслед шапочке с надписью Trentino, которая весело скакала по «волнам», и двинул в сторону линии для «чайников». Понятно, что никакие 1080, или даже, на худой конец, 360, ни с грэбом, ни без грэба я, как ни крути, не изобразил бы — не хотелось удобрять песком межтрамплинное пространство. Во избежание, аккуратно подъезжал к препятствию, поджимал ноги на выходе, руки — вниз, и радовался давно забытому ощущению полета.
...Мне оставалось преодолеть последнее препятствие — трамплин с небольшим кикером, когда краем глаза увидел мальца, нацелившегося в эту же сторону. Вот бы уступить дорогу молодежи, но нет, взыграло старперское эго!
Разогнавшись всеми 80-ю килограммами, въехал на кикер.
«Х-хе!» — шумно выдохнул пивной живот, скорчившись где-то между коленками и плечами.
«Ух ты! — съежилась от восторга селезенка. — Летим!». Сознание фиксировало фазы полета, а мозг просчитывал последствия: «Э! Э!! На плоское заходим!». Полет оказался неожиданно дальним, сыгравшее очко нарушило общий баланс и правая нога стала выпрямляться без разрешения, пытаясь нащупать приземление. Приземления не было: трамплин остался позади, а под ногами была плоская, как стол, поверхность.
«Блин (оригинал удален цензурой)!» — коротко вякнуло правое колено, глухо громыхнув суставом и от неожиданности уехав вперед вместе с лыжей.
«А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Убивают!!!» — тут же завопила передняя крестообразная связка.
«Кранты (оригинал удален цензурой), ща навернемся!» — заорала левая нога, приняв на себя весь вес разбалансированной конструкции. Сознание начало в панике рисовать картинки падения «голова-ноги», его худший вариант с атрофированной правой голенью и не отстегнувшейся лыжей. «Тормози! Тормози, блин!» — на весь ледник зашумел сфинктер, хоть как-то пытаясь повлиять на ситуацию. Вся конструкция, поджав правую конечность, набирала ход, в поисках равновесия судорожно цепляясь лыжными палками за утрамбованную поверхность пологого склона. Уменьшившись до размеров мышиных экскрементов, селезенка наблюдала за этим безобразием, спрятавшись за позвоночник.
«Щ-щ-щ-а-а-а», — пытаясь ангулировать, прошипело левое бедро.
«Осторожнее!» — включился мозг.
«Ой, ну надо же — кто здесь??» — не скрывая иронии, отреагировал сфинктер.
Конструкция скрежетала внутренним кантом левой лыжи, распугивая отдыхающих. «Не боись (оригинал удален цензурой), немчура!» — обрадованно гикала уцелевшая конечность. Ей тоненьким голоском что-то пыталась возразить ПКС.
Наконец, хором выдохнув что-то матерное, конструкция остановилась.
«Уй-й-ё-ё-ё-ё-ё-ё-ё…» — печально завыло правое колено, пытаясь опухнуть под наколенником. «Все целы?» — поинтересовалась вернувшаяся на место селезенка. «Помолчи, — строго ответил мозг. — Сначала проведем опрос: ехать можем, или спасателей звать?».
«Ишь, скорый какой, — шепеляво отозвался прикусивший в момент удара язык коленный сустав, ощупывая связки. — Погодь, может и не надо спасателей…». Вытянувшись в ниточку, ПКС боязливо завибрировала. Толкнувшись палками, конструкция двинулась вниз, осторожно нащупывая склон.
«Куда едем?» — спросил живот, надувшись до своих обычных размеров.
«Пивом тебя, дармоеда, поить едем, — съехидничала печень. — Не видишь что ли – откатались мы на сегодня».
«А на завтра?» — обрадованно спросил живот.
«Завтра посмотрим».
