17 февраля в немецком Оберстдорфе стартует чемпионат мира по лыжному спорту. Двукратная олимпийская чемпионка Юлия Чепалова усиленно готовится к нему под руководством своего отца и личного тренера Анатолия Чепалова. Накануне отлета в Германию, после заключительного сбора в Цахкадзоре, он ответил на вопросы «Новых Известий».
– Как прошла подготовка?
– Я, честно говоря, доволен, что новое руководство федерации не давило на нас с дочерью, как нередко бывало прежде, а позволило придерживаться индивидуального плана подготовки. Вся-то команда находилась в горах Армении недели три. Плюс отбор на «мир». А мы были в Цахкадзоре неделю. Остались вполне довольны.
– Вы уже решили, какие дистанции Юлия побежит в Оберстдорфе?
– В принципе, да. Все, кроме спринта и спринтерской командной эстафеты.
– Но ведь Чепалова – олимпийская чемпионка Солт-Лейк-Сити именно в спринте?!
– У нас теперь шесть гонок. Бежать все дистанции – можно себя загнать. А что касается спринта, так ведь он сейчас иной. Да, в Америке на полутора километрах Юля на финише вырвала победу. Но теперь дистанцию сократили до 1000–1200 метров. Это уже не совсем наше. Меня вообще очень смущает наметившийся крен в сторону коротких дистанций. Там совершенно иной характер работы. Готовиться надо иначе, чем к классическим дисциплинам. Создается впечатление, что изменения в лыжной программе чемпионатов мира и Олимпийских игр происходят в интересах некоторых наших соперниц. А вот как отстаиваются позиции российских лыжников в ФИС (Международная лыжная федерация. – «НИ») и отстаиваются ли вообще, мне сказать трудно…
– Так что же делать?
– В сложившейся ситуации необходимо срочно вводить специализацию гонщиков. Хотя это мнение разделяют не все. И, конечно, подтягивать спринт. Мы тоже к Олимпиаде постараемся наверстать упущенное.
– Выступление в Оберстдорфе вы рассматриваете как олимпийскую репетицию?
– И да, и нет. На «мире» проверим себя в боевой обстановке. Схлестнемся лицом к лицу с основными соперницами. Я уверен, что на этапах Кубка мира далеко не все из них выкладываются полностью.
– Кого вы считаете конкурентами Юли?
– После ухода Бенты Скари главные наши конкурентки – чешка Катарина Нойманова, Кристина Шмигун из Эстонии и, конечно, лидер Кубка мира Марит Бьорген. А немки вообще громогласно заявили, что заберут на родине 80 % медалей. У них действительно сразу несколько сильных лыжниц во главе с Клаудией Кюнцель. Но кто действительно меня удивил, так это Бьорген. Года два назад о ней мало кто слышал. А сейчас эта рослая девушка так «молотит» и коньком, и классикой, что закрадываются сомнения: а можно ли у нее выиграть?
– Так можно или нет?
– У меня и моих зарубежных коллег – а мы обмениваемся мнениями – возникает подозрение: все ли здесь чисто? Согласитесь, я немного знаю возможности женского организма… Есть все-таки определенный предел, а у норвежки он как бы отсутствует…
– Но ваши подозрения имеют документальное подтверждение?
– Сейчас лаборатории улавливают практически любой допинг. Разве что на генный уровень еще не вышли. Но у меня порой создается ощущение, уж извините, что подход к спортсменам выборочный. И не только, добавлю, у меня. Недавно нашли допинг у лидера Кубка мира Винсента Виттоза. По правилам француза должны были дисквалифицировать. Однако пока тишина. Почему? У меня нет объяснений. А помните, что случилось с Бентой Скари? На прошлом чемпионате мира она выступила, по-моему, всего на двух дистанциях и неожиданно снялась с соревнований. Тогда все ломали головы в догадках: что произошло?! До сих пор так и не знаем. Скари, напомню, как и Бьорген, тоже норвежка. И невольно напрашиваются определенные аналогии.
– А если поискать причины последних наших неудач в себе? К примеру, почему нет в сборной второй Елены Вяльбе?
– Понимаете, я бы мог назвать много причин, но выделю несколько главных. У нас был провал в подготовке резерва. Школы закрывались. Тренеры уходили. Лет 5–6 потребуется, чтобы выйти на прежние позиции. И второе – в материальном оснащении мы уступаем тем же скандинавам, немцам, итальянцам в разы. До сих пор в стране, где якобы миллионы лыжников, нет ни одной снежной пушки. А новые Вяльбе, Лазутины, Даниловы со временем появятся. Пока же – вы правы – равных им талантов в сборной нет. Да и близко – тоже.
– Что же тогда будет, когда уйдет Юля? Читал, что после Турина она заканчивает...
– Я тоже слышал об этом и могу сказать: никогда не верьте женщинам (смеется). А если серьезно, то пока остается мотивация, дочка будет выступать.
– Мотивация? Все, что можно, Юля уже выиграла. Или речь идет о материальных стимулах?
– Лыжные гонки отнюдь не самый прибыльный вид спорта. Заработки на этапах Кубка мира не идут ни в какое сравнение с доходами тех же хоккеистов или футболистов. Есть, правда, персональный контракт с одной лыжной фирмой. Но зарубежные фирмачи, скажу откровенно, платят россиянкам меньше, чем своим соотечественницам.
– Что так?
– Да я уже говорил на эту тему: уважать нас стали меньше. Вот и весь сказ. И свою позицию в Международной лыжной федерации надо артикулировать четче.
– Так что же все-таки удерживает Юлю на лыжне?
– Есть такое понятие: психологическая усталость. Когда пропадает всякое желание бороться, тренируешься через не могу... Вот тогда, наверное, и возникает вопрос – не пора ли уходить? Но мы еще поборемся.
