Фото Никиты Успенского
Резцова — человек уникальный, — пишут авторы интервью с легендарной спортсменкой. Можно долго перечислять медали, завоеванные ею во славу страны и общества «Динамо». Можно снова и снова поражаться невероятному — ухитрилась победить на Олимпийских играх в лыжах (Калгари-88) и биатлоне (Альбервилль-92, Лиллехаммер-94).
Мама четверых детей. Для бывшей спортсменки — еще один подвиг.
И откровенной осталась такой же, как прежде. Несколько лет назад Резцова взорвала спортивный мир рассказом о допинге, который принимала в последние годы лыжной карьеры. Конечно же, мы переспросили — Анфиса спокойно подтвердила: да, было. Без допинга в нынешнем спорте никуда. Предложила нам не заблуждаться на этот счет.
– Вы президент Федерации биатлона Подмосковья. Каждый день ходите на службу?
– Должность это общественная, зарплаты нет и рабочих часов тоже. Сплошной энтузиазм. Потому что Союзу биатлонистов во главе с Прохоровым все равно – существует Московская область, нет ее… Еще я районный депутат в Химках. Пытаюсь открыть школу биатлона.
– Имени Анфисы Резцовой?
– Разумеется!
– Реально?
– Документы готовы. Дело за деньгами. Если Химки помогут, в сентябре начнем.
– Как полагаете, Прохорову биатлон интересен?
– По-моему, от биатлона он мыслями далеко-далеко. Например, я как член правления СБР должна была дать подтверждение, согласна ли с составом. Написала, что думаю. Реакция нулевая. А стоило бы позвонить: «Анфиса Анатольевна, почему такое мнение?». Я объяснила бы: взяли тех, кто не заслуживает.
– Вы о ком?
– Слепцова в том сезоне была вообще никакая! За какие заслуги ее включили? А Романову? Где логика?
– Спортсмены в правлении Союза биатлонистов есть?
– Сережа Чепиков и Дима Васильев. Остальные – прохоровские.
– Чепиков и Васильев с вами солидарны?
– Им все равно. Мне так кажется. На рожон не лезут, им с Прохоровым удобно. Лишь бы не выгнали.
– У вас желание говорить не пропало?
– Нет! Может, сейчас меня не услышат – но после Сочи все будет иначе. Надеюсь, изберем правильного президента и состав команды.
– С Пихлером беседовали?
– В прошлом году, когда отчитывался по сезону. Он сообщил, что нет талантливых спортсменок, – а я протестовала. Помнила его прежние интервью: «В российской команде нет лидера, потому что лидером способен стать кто угодно...› Но два провальных года – и Пихлер сменил тон. А таланты есть – только никто их на блюдечке не принесет. Искать надо! Он удивляется: «Что ж русских не устраивает шестое место? В Швеции это было бы классно». Ну и сидел бы в Швеции!
– В Сочи нас ждет провал?
– Нет.
– Вот как?
– Руководители сделают все, чтоб этого не допустить. Найдут много-много разных вариантов.
– Хоть за что-то Пихлера стоит похвалить?
– Он пришел с правильной системой. Еще той, советской, по которой работали мы. Но я, допустим, к таким нагрузкам была готова, пахала из года в год. А люди из нынешней сборной выращены на другом. Пихлеру нужно было внедрять нагрузки постепенно, не наваливаться в первый же сезон.
– Кто на месте Пихлера смотрелся бы выигрышнее?
– Да все не подходят!
– Все?!
– Абсолютно. Года три назад, когда не было Пихлера, я назвала бы. Сегодня – уже нет. Те, кто при командах, своего мнения не имеют, ручные, зависимые от зарплаты.
– У вас нет ощущения, что спортсменов перекормили деньгами?
– Это факт! При чем здесь ощущения? Избалованы страшно. Наткнулась на сюжет Димы Губерниева – как ребята отдыхают в межсезонье. Они устали – непонятно, правда, от чего. Я вижу острова, яхты, каких-то женщин…
– И?
– Так неправильно – это же сборная, которая готовится к Сочи! Малышко еще ничего не добился по большому счету. Из него искусственно слепили и «лидера», и «великого». А он клюнул. Или Шипулин…
– Шипулин-то что?
– До этого сезона была о нем лучшего мнения. Думала, не зазнается. А на «Гонке чемпионов» почувствовала – такой же, как все. Поплыл. Не верю в Сочи ни в Шипулина, ни в Малышко! Вот Ваню Черезова уважаю. Он вряд ли испортится. Ситуация у Вани трагическая. Восстановился после тяжелейшей травмы, концовку сезона провел блестяще. Но на Олимпиаду его даже рассматривать не будут.
– Критика Александра Тихонова задевает Союз биатлонистов?
– Наверняка. На конференции Прохоров позволил ему выступить первым. Александр Иванович сказал все, что накипело. Жесткая была речь. Но методика Тихонова и Привалова немножко устарела.
– Когда-то вы находились в оппозиции к Тихонову…
– Да. Потом возглавила областную федерацию, и он позвонил: «Анфиса, мы должны вместе работать. Давай помогать биатлону». Болеет за него душой и телом. Но компромиссы – это не про Тихонова: «Только я! Как скажу, так и будет!»
– Вы – человек откровенный. Какие слова дорого вам обошлись?
– Когда сама бегала, было проще. Все доказывала результатами. А теперь режу правду-матку, и Дашу, старшую дочь, не берут в сборную. Мне говорят: «Дашу любим и уважаем, но не возьмем».
– Прямым текстом?
– Ну да. Александр Касперович, который руководит всей молодежью. За мою фразу: «Тренера, как Касперович, для меня не существует!»
– Вторая дочка тоже выступает здорово.
– Данные отличные. Попала в юниорскую сборную, которую тренирует Андрей Русских. Но там такая атмосфера, что результатов в этом году у Кристины однозначно не будет.
– В апреле она всех развеселила – на гонку вышла в розовом нижнем белье поверх комбинезона.
– Прилетает из Мурманска: «Мама, ажиотаж из-за этой истории. Наверное, я не права…» Поступок действительно некрасивый. Но Кристину не осуждаю. 27 апреля, в день рождения, написала ей: «Доченька, ты умница. Сильная личность. Все, что умеешь, показывать надо в другом!»
Хотя, была бы у нее фамилия не Резцова, о выходке забыли бы наутро. А мне звонят из СБР: «Анфиса Анатольевна, сделайте так, чтоб Кристина в интервью не упоминала об этом…» Отвечаю: «Милые мои, дорогие. Разберитесь лучше в сборной, которая готовится к Олимпиаде. Вы цепляетесь к 16-летней девчонке! А у Слепцовой на заднице написано Sexy. И это в порядке вещей».
– Аршавин рассказывал – из-за вас начал смотреть биатлон.
– Да ну?! Супер! Жаль, мы не знакомы. Из футболистов знаю Андрюшу Тихонова, который за наши «Химки» играл. Люблю скромных. Хоть сама – взбалмошная.
– Почему только вы стали олимпийской чемпионкой в двух видах – лыжах и биатлоне?
– Мне повезло. Стечение обстоятельств – именно в 1992-м женский биатлон включили в олимпийскую программу. Я родила, пропустила полтора года. Вернулась в лыжную сборную, где уже появились лидеры. Они считали, что должна к ним прислушиваться. Накинулись на меня: «Кто такая Резцова? Пусть по новой добивается…» Тренер Грушин поддержал их. Не случись этого – я в биатлон не ушла бы.
– В команде у вас были подруги?
– Близких – нет. Больше времени проводила с пацанами. А женской дружбы не бывает. Женщина – создание завистливое. В любом направлении – спорт, мальчики, внешность… В комнате моей соседкой была Раиса Сметанина. Она на двенадцать лет старше, но прекрасно ладили. К ней все обращались «Петровна», а я спросила: «Не возражаешь, если буду называть тебя просто Рая?» – «Конечно! Я с 18 лет Петровна. Как это достало!»
– Сметанина живет в Сыктывкаре?
– Да, тренирует детишек. Семьи нет и не было. Два года назад прилетела в Москву на похороны бывшего тренера сборной СССР Виктора Иванова. И сразу назад. Рая – скрытная. Как-то видела ее родителей, пожилых людей…
– Они, кажется, оленеводы?
– Да, у них юрта даже не под Сыктывкаром, а под Ухтой. Но Сметанина ничего не рассказывала. Недавно издала книгу – может, в ней что-то есть?
– Про ее личную жизнь тоже не знали?
– Понаслышке. Коля Зимятов замуж ее звал. Еще был человек, которому она доверилась, оставила ключи от квартиры. Какой-то работяга из Сыктывкара. Когда вернулась, выяснилось – он приводил компании, подружек. С того момента у Сметаниной табу на семейную жизнь.
А перекрыл женское счастье Виктор Иванов. Он и мне твердил: «Учиться? Успеешь! И замуж успеешь, спорт важнее». Но я-то акула, сама разберусь. Рая же перед ним преклонялась – дескать, хорошо, мой господин. У них начались личные отношения. В сторону отойти не могла. Пока Иванов был жив – она радовалась, что он есть. Периодически наезжал в Сыктывкар. А сегодня его нет, она – в возрасте…
– С Еленой Вяльбе и Ларисой Лазутиной общаетесь?
– Чаще с Леной, хотя раньше было наоборот. Но Лариса депутатом стала – а депутаты все такие… Маленько испорченные…
– Вы тоже депутат.
– Я – местного созыва. Это не считается. Вторая лига. А Лариса депутат областной. Неоднократно предлагала ей: «Давай сделаем то-то по спорту?» – «Рома! Успокойся!»
– Рома?
– Моя девичья фамилия – Романова. В команде звали Ромой. Теперь Лазутина не в спорте, в образовании. Не пересекаемся.
– За Олимпиаду в Калгари хоккеистам заплатили 6 тысяч долларов и 8 тысяч рублей. Сколько вам?
– Я не помню премиальных за Калгари. Но явно меньше, мы же не игровики. В 1992-м за золото и бронзу Альбервилля, Кубок мира и чемпионат страны я получила в обшей сложности полторы тысячи долларов. А в 1994-м за победу в Лиллехаммере начислили уже 15 тысяч долларов.
– В Лиллехаммере вы красовались в ботфортах от Юдашкина. Сохранились?
– Нет, после Игр кому-то отдала. Минус семнадцать, а одел нас Юдашкин по-осеннему. Бедненькое пальтишко, сапожки эти из какой-то чешуи, на морозе потрескались. Мы шарфами обматывали ноги, чтоб не околеть.
– Из тысяч гонок в вашей жизни – самые жуткие погодные условия?
– Холменколлен, заключительный этап Кубка мира. Туман, почти нет снега. Завезли искусственный, с песком, грязный. Так мне это было на руку – выиграла. Хотя все время промахивалась: семь минут штрафа!
Еще тяжело далась первая медаль в биатлоне. Три промаха, бежала, как никогда. На финишной прямой кричат: «Ты выиграла, не упирайся!» А я и не слышу, несусь на автопилоте…
– Рухнули потом?
– Я вообще не падала! Это у Сметаниной подсмотрела – как бы ни устала, можно повиснуть на палках. Но не упасть.
– Сергей Кущенко нам сказал: «Что такое – обычный летний день биатлониста? Например, 90 километров на велосипеде…»
– Это не обычная нагрузка, а колоссальная. Причем бессмысленная. Мышцы забиваются. Да и не верю, что они осилят 90 километров. Сорок – максимум. Наши сейчас тренируются только с роллерами – забыв, что такое «имитация» и жесткая работа.
– Как вкалывали вы?
– Однажды за тренировку должны были пробежать 75 километров! И никто с дистанции не сходил!
– Для чего это?
– Тренер Лопухов – великий экспериментатор. Велосипед пошел с него. Роликовые коньки – тоже. Зарядка на лыжах. Темень, семь утра! Затем кросс, силовое занятие по ОФП. Постоянный поиск.
– Вспоминаете те нагрузки как ад?
– Я – нет. Очень ему благодарна. А некоторые девочки проклинают. Но не было бы Лопухова – не было бы Лазутиной, Егоровой, Гаврылюк…
– Когда выступали, лыжи вам делали на заказ?
– Что вы! Всё из общего котла. Привезут кучу, поставят в угол. Лишь подписано, где чьи.
– В давнем интервью обронили, что немецкая винтовка оказалась слабее ижевской.
– Да я ижевскую едва опробовала, как тренер сборной Роменский нелегально привез три немецкие винтовки стоимостью две с половиной тысячи марок каждая. Одну выдали мне, до сих пор из нее Кристина стреляет.
– С подлыми приемами на трассе сталкивались?
– Это у норвежек практиковалось. Лупили сзади по палкам, лыжам…
– Среди наших таких не было?
– Разве что Тоня Ордина могла палкой по спине стукнуть. Хотя сама же перед гонкой говорила: мол, не вздумайте поступать, как норвежки.
– И вы от нее огребали?
– Разок пыталась. После гонки высказала ей: «Тоня, ты ничего не перепутала? Если сильнее, переходи на другую лыжню, а не долби в спину».
– Извинилась?
– Нет. Такой характер. Но мы общаемся. Тоня в Швеции живет, в прошлом году исполнилось 50. Отмечала юбилей в родной Твери, мы с девчатами ездили поздравлять.
– А вам Кристина на день рождения посвятила стихи. Наизусть помните?
– Нет, к сожалению. Дочка их не распечатала. Нигде не публикует, никому не показывает. Талант прорезался внезапно, года полтора назад, – и стихи льются из души. Посвящает близким – мне, папе, на годовщину нашей свадьбы написала. Утром, перед уходом в школу, вручила букет и зачитала. Что ни фраза – в точку! Настолько трогательно… До слез.
– Вы обмолвились в интервью, что не отобрались на Олимпиаду в Нагано и пережили ужасную депрессию. Какой она была?
– Для начала – предыстория. Я родила Кристину и планировала вернуться в лыжи. Тренер Гурьев, возглавлявший сборную, набрал туда своих девочек из Тюмени. А мне намекнул: попасть в команду могу через постель, поскольку в деньгах он нужды не испытывал. Я обратилась к Тихонову, объяснила ситуацию.
– Был в шоке?
– О намеках умолчала. Тихонов сказал: «Не волнуйся, будет экипировка, отправишься на первый этап›. Но прежде на сбор приехали, я без тренера. И на пристрелку дали патроны, оставшиеся от девчонок. У меня и так со стрельбой беда, а тут полный разброс – патроны-то все разные. В итоге отцепили. Я решила побегать с лыжниками. Вышла на уровень сборной, но президент федерации Акентьев мой пыл охладил: Почему должен везти тебя в Нагано? Ты для команды никто…»
Я уперлась в бетонную стену. Вот тогда и накатил депресняк. Ушла в себя. Тоска была такая, что иногда могла бутылку водки выпить. Слава богу, муж образумил: «Анфиса, ты же сильный человек, возьми себя в руки…»
– Взяли?
– Да. Родное «Динамо» и Химки поддержали финансово. Мужа, который на Щелковском рынке открыл палатку бытовой техники, уговорила бросить бизнес. Леня опять стал моим тренером. В 1998-м я выиграла летнее первенство, и деваться Акентьеву было уже некуда – включили в сборную. Трудностей, правда, хватало.
– Каких?
– Данилова, Лазутина, Гаврылюк – лидеры. Им создавали все условия, тщательно готовили лыжи. А мне, Барановой, Сидько подмазать часто не успевали. Парафин подбирали как попало. Я возмущалась, но от тренеров, Воронина и Зимятова, слышала: «Жди своей очереди». На чемпионате мира-99 в Рамзау был апофеоз. Дала Зимятову две пары лыж. Он по ошибке обработал их разными парафинами.
– И что?
– Пришлось бежать на разных лыжах! Зато они хоть готовы были одинаково. После гонки Зимятов подошел: «Прости, Анфиса, я случайно перепутал».
– А Воронин ведь вам жизнью обязан…
– Не преувеличивайте. Ничего особенного я не совершила. Был летний сбор в Воркуте. Воронин захотел продемонстрировать, как на лыжах спускаться змейкой. И упал на склоне так неудачно, что получил открытый перелом ноги. Мы не сразу поняли, что стряслось. Когда подошли ближе, увидели кошмарную картину. Александр Иванович уже зеленый от боли, стонет. Из голени две кости торчат, кровища. Послали за доктором, вызвали вертолет.
А я перед этим в Чехии купила нижнее белье из хлопка – кальсоны и майку. Она новая, практически стерильная, только-только надела. Недолго думая, все скинула с себя, и этой майкой перевязала ногу, чтоб остановить кровотечение. Больше ничего под рукой не нашлось. Потом на вертолете Воронина увезли в больницу. С того дня, встречая меня, приветствует фразой: «О, моя боевая подруга!».
– В вашей жизни были критические ситуации?
– В 1982-м готовились к сезону в поселке под Абаканом. Бежала кросс. Сзади ехали два пьяных парня на мотоцикле с коляской, которой меня и подцепили. Перелетела через нее, рухнула плашмя – сотрясение мозга.
– Легко отделались.
– Да уж. Причем эти даже не затормозили.
– Вы объездили весь Советский Союз. Самая глухая точка, где побывали?
– Это Пихлер из Рупольдинга не вылезает. А я бы рекомендовала Алтай, Семинский перевал. У нас там была деревянная гостиница, в километре охотничий домик. Помню, зашла в гости. Покажите, говорю, как белке в глаз попадаете. Охотники усмехнулись: «Ну, гляди». Белка сидела в двух деревьях от нас. И точно в глаз!
– Не жалко?
– Жалко. У них на полу этих белок целая груда валялась. Я просилась с биатлонистами на охоту, но те ни в какую. Женщина на охоте – хуже, чем на корабле.
– Еще одна ваша цитата: «Когда не взяли в Нагано, бегала на каких-то российских соревнованиях за телевизоры…» Сколько успели выиграть?
– Три. Один отвезла родственникам во Владимир, два до сих пор работают. Как и музыкальный центр, кстати.
– Тоже трофейный?
– Ага. Это в Союзе за победы хрустальные вазы вручали. В конце 90-х к медалям прилагалась уже бытовая техника – от телевизоров и магнитофонов до стиральных машин и утюгов. А в 1998-м в Яхроме выиграла «Лыжню России» и получила автомобиль!
– Какой?
– Шестую модель «Жигулей». Ее мужчинам обещали, а женщинам – «пятерку». Но выставляло машины «Динамо», поэтому у меня поинтересовались: «Какую хочешь?» Я в них ничего не смыслю, сама не вожу. Умные люди подсказали: «Бери «шестерку». Она круче». Володя Вилисов, который победил в мужской гонке, конечно, расстроился. Динамовцы его утешили: «Вот будет у тебя регалий, как у Резцовой, – тогда сможешь выбирать!»
– Это аргумент. В апреле на гала-концерте, посвященном 90-летию общества «Динамо», вы сразили всех изумительным платьем…
– Вы видели?
– Нет. Много слышали.
– Да обычное белое платье. На свадебное похоже. Просто было холодновато, женщины в основном предпочитали брючные костюмы. Вот я на общем фоне и выделялась. О, случай вспомнила. Зима. Химки. С Василисой, третьей дочкой, дожидаемся на остановке автобуса. Вдруг подкатывает иномарка, выходит парень: «Анфиса Анатольевна, давайте подброшу».
– Кто?
– Сын моей знакомой. Спрашиваю: «Толик, как ты меня в толпе разглядел?» Он улыбается: «Да как же вас не разглядеть – вы такая яркая, солнечная…»
– Самый удивительный человек, которого встретили на динамовском юбилее?
– Виктор Николаевич Бучин, в прошлом лыжник, заслуженный тренер СССР. Ему 94 года. Передвигается на коляске, но голова ясная. Почти всех, кто к нему подходил, назвал по именам. Ветеранов в тот вечер было немало. Приятно, что в «Динамо» о них не забывают.
– До какого звания вы дослужились?
– Майор. В «Динамо» я тридцать с лишним лет. Сколько спортивных обществ уже развалилось – а наше на плаву! Никогда не отказываю, если приглашают на динамовские соревнования по лыжам и биатлону. Особенно к детям. Это святое.
– Ваш муж в 90-е держал палатку на рынке. С криминалом сталкивался?
– Нет. Леня всего год там поработал, раскрутиться не успел.
– А в Химках – после открытия спортивного магазина?
– Что вы! Здесь меня все знают, любят, уважают. «Крыша» ни к чему.
– Магазин приносит доход?
– За двенадцать лет его существования бывали удачные периоды. Но прибыль сразу вкладывали в товар. В какой-то момент он завис. Ведь сезон завершился – и модель считается устаревшей. Леня набрал кредитов. Ушли в приличный минус. Я вторую квартиру в Химках продала за 9 миллионов рублей, чтоб расплатиться по долгам мужа!
– Печально.
– На год закрывались. Но недавно возобновили работу. Восстановили сайт, покупки теперь можно оформлять через интернет.
– Неужели продажа квартиры не отбила охоты этим заниматься?
– Магазин целиком на муже. Обидно бросать, когда вложено столько труда. Сейчас оформляем документы на приватизацию помещения.
– Вы хоть раз пожалели, что признались в употреблении допинга?
– Нет. Смысл скрывать-то? Да, я одна из первых озвучила. А сегодня о том, что творится в спорте, известно всем. Если хочешь чего-то добиться, без допинга никуда.
– Перед Играми в Калгари вас вынудили прервать беременность. Стоит олимпийская медаль таких жертв?
– Вот что я вам скажу: медаль нынче вообще обесценилась. Из-за того же допинга, денег. Все скатывается на уровень купи-продай, кто за кого заплатит…
– Кто-нибудь вам сказал тогда: «Анфиса, плюнь на Олимпиаду. Рожай!»?
– Нет. Тренеры и чиновники, отвечавшие за зимние виды, шумели: «На носу олимпийский сезон! Уходить в декрет не имеешь права! Сборная на тебя рассчитывает!» А вокруг талдычили про женщин, у которых были аборты, что якобы помешало им потом спокойно родить. Как мне было тяжело, сколько слез пролила… До этого три года не удавалось забеременеть. Обошла врачей – говорят: все в порядке, ты совершенно здорова. Позже с Леней побывали в санатории на Камчатке – целебные грязи, сероводород. Помогло.
– Какой был срок?
– Восемь недель. Муж самоустранился: «Как решишь – так будет. Рожаешь – значит, рожаешь. Аборт – значит, аборт». Покинув больницу, я отправилась с командой на сбор в Австрию. Там вдоль лыжной трассы кресты, свечи горят, иконки. Возле каждой притормаживала и молила Господа, чтоб позволил стать мамой. Я не фанатично религиозна, в храм хожу нечасто – но важно не это, а что внутри, правда? Я просто верю в Бога. Бабушка с четырех лет водила с собой в церковь. Она же заставила повенчаться, что обернулось проблемами.
– Почему?
– Ребята, 1985 год! А мы с Леней – комсомольцы! В апреле расписались, улетели в Сочи по путевке, на майские приехали во Владимир. Бабушка повела на венчание. Знаменитый Успенский собор из-за праздников закрыли, и мы нашли маленькую церквушку. Ни документов, ни фамилии батюшка не спрашивал. Но вскоре обо всем донесли московскому начальству. Меня пожурили. А Лёне влепили строгий выговор с занесением, два года был невыездным.
– Если кто-то из ваших дочерей окажется перед выбором – рожать или выступить на Олимпиаде, – что посоветуете?
– Я очень надеюсь, не окажутся… Хотя Даше в 16 лет выбирать пришлось. Полюбила Рому Виролайнена. Дело молодое, забеременела. Но куда в таком возрасте рожать?! Я уговорила на аборт. К счастью, полтора года спустя Господь подарил ей возможность иметь ребенка. Предупредила: «Даш, я буду помогать. Ты продолжишь карьеру». С Романом расписалась в 18 на пятом месяце беременности и родила Даниэля. Они тоже живут в Химках.
– Ладите с зятем?
– Что для матери главное? Чтоб детям было хорошо. Даша из моих дочерей – самая правильная. Умная, скромная, честная, отзывчивая. Такую девочку нужно беречь и носить на руках! Сердце подсказывает, что со стороны Романа этого нет. Уж на что я жесткая, но хочется иногда, чтоб приласкали, пожалели. А нежной, мягонькой Даше этого тем более не хватает.
Когда-то она выступала за «Спартак», там за ней ухаживал парень постарше. Не красавец, зато невероятно обаятельный. Дашу обожал, поддерживал во всем, готовил ей лыжи. Однако такого почему-то и не надо! В 13 лет впервые увидела Рому и вцепилась: «Мама, только он…» Да, симпатичный, общительный. Работает в сборной сервисером. Но все разговоры вокруг денег. Я человек другого склада.
– Как дочери отреагировали, когда выяснилось, что вы в четвертый раз станете мамой?
– Восхищались. Вот Леня ворчал: «С ума сошла?! У тебя внук, ты уже бабушка, 44 года…» Я ответила: «Если Господь дает ребенка, он дает и на ребенка!» Здоровье, деньги, все остальное. Еще перед Калгари себе сказала: больше никаких абортов. Сколько детей будет – столько рожу. И в июне 2008-го Маша появилась на свет. Если 11-летняя Василиса тоже начинает потихоньку приобщаться к биатлону, то младшей это неинтересно. Хочу в «фигурку» отдать. Она с двух лет на коньках, я и Даня с ней катаемся.
– Даню, наверное, воспринимает как братика?
– Маше объясняли, что по отношению к Дане она – тетка. Но, конечно, в эти тонкости пока не вникает. Они же с пеленок вместе, разница – годик. Я его грудью кормила параллельно с Машей. В один садик ходят, я отвожу, забираю. Даня много времени проводит со мной. Кого-то раздражает, если бабушкой называют, а меня – умиляет. Чего стесняться-то? Забавно, когда идем втроем, держу их за руки. Маша кричит: «Ма-ма!», Даня подхватывает: «Ба-буш-ка!» Люди вертят головой и не понимают, кто же я – мама или бабушка?
…Она рассмеялась, а мы подумали: Резцова даже в этом остается уникальной.
Юрий Голышак, Александр Кружков
