Бабушка Гизелла

Швейцарцы – хитрый народ. Хитрят банкиры, хитрят хотельеры. Придумают сказку, и от гостей отбоя нет. Есть своя сказка и у отеля Алекс в Церматте. Говорят, будто покойная Гизелла, мать нынешней владелицы, ходит по номерам и следит за порядком. Кто распустил слух – неизвестно, но портье Алехандро всегда хитро прищуривался и кивал:
 – Да-да. Ходит наша бабушка, ходит.
Мы с мужем любили Алекс по разным причинам: ему недалеко нести лыжи – подъемник рядом, мне по душе изъеденные жучками деревянные стены и бархатные кресла.

В тот год мы взяли с собой нашего друга Тоху, бордера-патриота, искатавшего Домбай до гальки.
Летал он обычно с раннего утра до первой очереди на подъемник, потом садился и пил. И так каждый день. Человек он душевный, бухарь мирный, пьет, философствует о жизни, потом опять пьет. «Европы разные» Анатолий не любил, но чертовщину уважал – вот мы и заманили его в Церматт призраком бабушки.
 
Городок встретил нас обычно: разноязыким гомоном на вокзале, цоканьем пятизвездочных лошадок и разудалым дрейфом электрических такси. Сгорбившийся под чехлом Анатолий наметанным взглядом оценил количество питейных заведений на площади и тяжело вздохнул – маловато. Догнал нас.
 
Две розочки в номере вызвали у мужа нехороший смех.
 - Приехали, - буркнул он и принялся распаковывать вещи.
В ответ ему ни с того ни сего включилась продувка в джакузи.
- Бабушка, - выдохнули мы хором и прыснули от смеха.
 
Отдых для Анатолия начался, как обычно. Он катался с утра до первой очереди на подъемник, отстегивался, заказывал хорошую кружку пива, а потом ездил на поезде от Риффельберг до Горнерград и обратно за новой кружкой. Наездившись, спускался в город. Встречали мы его уже поздно вечером в «одном ботинке». Он устало волочил за собой доску и выглядел полностью умиротворенным.
Первая неделя отпуска заканчивалась.
Было уже далеко за полночь, когда «философ» разбудил нас. Он стоял на пороге в одних трусах и буравил нас глазами.
- Она с потолка смотрит.
Короче, допился. В изъеденных жуками деревянных завитках он разглядел старушкино лицо.
- Завязывай, братан, - рявкнул на него сонный муж и закрыл дверь.
Тоха не завязал, начал пить еще больше, но стал настороже. Он внимательно приглядывался к темным углам, а темных углов в старом отеле хоть отбавляй. Зачем-то всматривался в лица официантов за ужином, а стоило им обратиться к нему – мол, что желаете, тут же отводил взгляд и делал равнодушный вид. Чудил, короче.
Но хуже всего было то, что кататься на поезде он начинал уже с самого утра.
 
- Мы так его до дома не довезем, - сказал муж во время вечерней прогулки.
- И что делать?
- Буду думать.
В витрине сувенирного магазина красовались странные деревянные маски. Мерзкие патлатые рожи, выпиленные из дерева, щерились беззубыми ртами.
- Прикольные бабки-ежки
- Бабушки, - поправил меня муж, а потом сказал - Довезем!
Мне бы тогда догадаться. Но я понятия не имела, что он задумал.
Следующая ночь была веселой.
Тошины вопли за стенкой :«Бл…Нах...Пошла вон!» - заставили вскочить, в чем мать родила. Я накинула халат, бросилась за мужем в соседнюю комнату... и чуть не лопнула со смеху.
Из-под скомканного Тошиного одеяла выглядывала деревянная лохматая голова.
- Я же сказал, бухать завязывай! – муж прошел в спальню, встряхнул одеяло и незаметно убрал маску.
 
До отъезда оставалось два дня. Анатолий уезжал кататься с первым поездом в компании одухотворенных пенсионеров и до полного изнеможения резал склоны.
 
Но откровение ждало его в самый последний день.
На ужине вместе с хозяйкой отеля гостей приветствовала ее мать, да-да, та самая бабушка Гизелла, живая и невредимая, посвежевшая, загорелая, вернувшаяся с теплых морей.
У швейцарцев такой обычай – ходить вечером по ресторану, спрашивать гостей, как прошел их день.
Когда женщины поравнялись с нашим столиком, Анатолия за ним уже не было.
А мне припомнился хитрый прищур Алехандро.
«Ходит наша бабушка, ходит».
Алехандро не врал, это мы все не так поняли.
 
Не знаю, забрал ли Анатолий подаренную маску или оставил в номере, для очередных гостей, приехавших за страшной сказкой. Мне как-то неудобно было спрашивать.