То, чем вы занимаетесь – это не отдых!
(Молочник)
На «Ладе»? В Австрию? Это серьезно!
(Таможенник)
Шумел сурово Венский лес:
«Куда ты в задницу залез?!»
(Meine liebe Frau)
Регулятор холостого хода вышел из строя аккурат в самом центре Вены, когда и без того покрываешься липким холодным потом от активного драйва по незнакомому городу, шарахаешься от местных «шумахеров» и на каждом светофоре судорожно решаешь извечную проблему Витязя-на-распутье: «Направо пойдешь – хрен дорогу найдешь, налево пойдешь – в жопу попадешь, а прямо пойдешь – по полной отгребешь, ибо туда нельзя, там знак стоит!». Отчаянно пытаюсь удерживать работу двигателя старым «зиловским» приемом – нажимая левой ногой на газ и на тормоз сразу. Тщетно, педали на разных уровнях. Одновременно жать и при этом контролировать процесс невозможно. Двигатель глохнет при каждом торможении и езда превращается в ад.
«Сегодня же сменю, сцуку, на «Мерседес»!» – в сердцах бросаю я и, о чудо, регулятор опять начинает работать, а машина вести себя прилично. Только по левому борту что-то обиженно заскрипело. Ну, ничего! С этим «заскрипелло» я вечером быстро разберусь при помощи молотка и монтировки!
Шумел сурово Венский лес…
В Альпы хотелось давно и страстно. Остановиться. Подойти поближе. Пощупать то, что постоянно ускользало за глухими ограждениями автобанов, что не вписывалось в регламенты рабочих поездок.
Для этого нужна самая малость:
- желание;
- поддержка семьи;
- наличие средств.
Первым звоночком стало предложение по летнему лагерю SKI.RU. Глянул ради интереса. Заманчиво, но… Нас трое. А прайс, умноженный на три, с учетом необходимых и непредвиденных расходов в разы выходил за рамки бюджетного. Досадно. Но мысль в голову засела.
Потом неплохой вариант предложил приятель по линии своей турфирмы. И опять финансовый облом. Мечта, на вид такая реальная и достижимая, начинала ускользать, утекать сквозь пальцы. Такое положение вещей откровенно злило. В конце-то концов, «тварь я дрожащая или право имею»!
В тот роковой час на глаза попалась моя «пятнашка», плачущая во дворе горькими слезами. Ее колеса были лысыми, аккумулятор сдохшим, шаровые опоры гремели, выхлопная отвалилась, а сцепление находилось при смерти и отказывалось ехать в подъем. Я тоскливо посмотрел на нее и… решился.
Сирена взвыла ровно в шесть часов утра по европейскому времени, устроив всему личному составу кемпинга Wien West внеплановую побудку. Пока я спросонья метался у открытого капота, вырывая клемму с аккумулятора, из соседних палаток, бунгало, трейлеров и кемперов выползали весьма недовольные граждане.
– Sorry! – сказал я.
– Еntschuldigen Sie! – сказал я.
– Рardon! – сказал я.
Уверен, что морду мне не побили только потому, что ко всяким, гм…, лицам нетрадиционной ориентации в просвещенной Европе с младых ногтей прививается толерантное отношение.
Кое-что мне известно наверняка. Например то, что жена и мама могут испечь такой «Захер», что венцы захлебнутся собственной слюной или, того хуже, толпой побегут в наше посольство за видом на жительство. Но ведь разве ж дело в этом! Посидеть в кафетерии с видом на Венский оперный театр за чашечкой ароматнейшего кофе по-венски и куском «Захера» – это ли не квинтэссе́нция сбычи мечт! Солнце играет бликами на витражах, ноздри щекочут дивные запахи из кондитерской, трамваи, чуть качаясь, отбивают ритм на три четверти, и закрыв глаза, кажется, что и сам ты летишь куда-то в ритме вечного венского вальса.
А «Захер», таки да, слабенький удался, не соответствующий нашим утонченным вкусам и общему настроению. Плюнули на штампы и заказали еще по тирамису.
В современной Вене кроме «Захера» существует еще парочка раскрученных брендов – Моцарт и кайзерин Сисси. Оно и понятно – любовь-кровь, трагическая смерть и музыка всегда волновали обывателя, хотя лично у меня город ассоциируется с вальсами Штрауса и Францем Иосифом – политиком-трудягой, искренне ратующим за свое государство, теперь таких не производят.
Тем не менее, в музей Сисси сходить стоит. Экспозиция насколько трогательно раскрывает страницы жизни кайзерин Елизабет, трагически погибшей в Женеве от руки террориста, что невольно проникаешься симпатией к этой очаровательной и умной женщине, намного опередившей свое время.
«Цели путешествия лишь потому желанны, что между ними лежит само путешествие. Если бы мне сказали, что я приеду и никогда больше не покину это место, то оно превратилось бы для меня из райского уголка в ад».
(Императрица Сисси)
Лучше и не скажешь!
А вот с Моцартом у нас не сложилось…
– Извините, но эти билеты для нас слишком ДЁШЕВЫ! – выдает сын офигевшей кассирше, и мы удаляемся, гордо подняв головы.
Странно, но сразу после того, как мы отказались от посещения заштампованных мест, Вена вдруг стала открываться перед нами. Улочка за улочкой, дом за домом. Совершенно удивительный город! Даже в современных районах. Пожалуй, Вена – единственная столица, где я хотел бы жить.
Маленький музей плюшевых мишек. Вспомнил свой старый рассказ.
Тем временем быстро наступает вечер, и улицы города совершенно преображаются в причудливом электрическом свете. Путаясь в безлюдных переулках, долго ищем дом Моцарта, и кажется, что плутаем мы не только в пространстве, но и во времени. Вот торопливой походкой идет навстречу мужчина в парике с косичкой, старинном красном камзоле и чулках. От неожиданности чуть не роняю фотоаппарат. Показалось? Нет же! Просто актер-зазывала спешит на работу к оперному театру. Но как же он органично смотрится среди всех этих старинных вывесок и брусчатки!
Наконец искомый дом найден, и толпа туристов выносит нас к величественной готической громаде собора Святого Стефана.
С некоторым сомнением толкаю массивную дверь. Турист в храме выглядит нелепо. Как-то глупо праздно шататься и щелкать фотоаппаратом там, где должна вершиться работа души. Вспомнил, какое тяжелое впечатление произвела экспозиция древних икон в каком-то музее. Каждый лик, каждый мазок умолял вернуть их туда, где им истинное место. Икона создана для храма, храм – для молитвы и, если уж вошел в храм, пусть даже из любопытства, остановись, прочти молитву, кто знает, может быть именно она тебе зачтется в трудный час.
В соборе полумрак. Звучит орган. Силуэт органиста едва угадывается в свете одинокой лампы в темной глубине собора. Присаживаюсь на скамейку. Полумрак готических сводов, мерцание сотен свечей, вечная музыка, старик, трогательно молящийся у закрытых врат перед распятьем – все это вдруг накрывает меня какой-то мощной волной спокойствия и отрешенности от внешнего мира. Не хочется уходить. В дальнем углу вдруг замечаю икону, так похожую на ту, что висела в доме у бабушки и иду к ней, чтобы помянуть тех, кто когда-то давно вел меня по жизни. Всех поименно. Никого не забывая…
В кемпинг вернулись последним рейсом автобуса.
Мотор неожиданно заглох где-то под Зальцбургом. «Не ссы – доедем!» – изрекаю жене расхожую истину и накатом сворачиваю на – как нельзя кстати подвернувшийся – «растстацион», попутно пролистывая в голове разделы руководства по ремонту.
– …А потом, поверь уж мне, я выскажу тебе все, что думаю по этому поводу!
Сказанное имело отношение ко мне, выбранному маршруту, планам ночевать в кемпингах и не радующему прогнозу погоды. Да-а! Умеют же наши бесценные супруги демотивировать!
Осознавая, что маршрут нужно кардинально менять, обреченно плетусь к монитору и вбиваю в поисковик Букинга «Альпы, Тироль». Так в нашей жизни появился Тукс и апартаменты в пансионе «Марина».
– Идем наверх! Правая тропа какая-то пенсионерская, – изрекает сын Игорь.
Молча жую бутерброд.
Стоимость проезда на Хинтертуксовских канатках, а также неоднократно воспетая личная зелено-бурая жаба в немалой степени способствуют здоровому образу жизни и поддержанию физической формы в пеших походах. А наградой послужит то, что никогда не увидеть, не потрогать и не ощутить на вкус из окна кабинки – роскошный каньон в окружении густого леса, залитая солнцем долина с бесчисленным множеством водопадов, словно из страны эльфов, и полянки со спелыми сладкими малиной, черникой и голубикой. Все это нереально здорово, но нам хотелось еще и на вершину взобраться. Хоть какую-нибудь!
Опа! Пепелац!
Ну да, конечно! Выход задумывался как разведывательный. Веревку опрометчиво не взяли, кошек, естественно, тоже, кроссовочки у сынишки удобно-драные, но что нам – кабанам после Монблана, какой-то Кляйне Кессерер!
Ох, не одни приключения на жопу с этого начинались!
Спонсирую недоеденный бутерброд в сурочью нору и догоняю сына на тропе.
Сурков в этом году великое множество. Целыми семьями резвятся, весело пищат и совершенно не боятся туристов. За ними интересно наблюдать, что здорово отвлекает от маршрута.
Как-то, в процессе фотоохоты в камнях, жена неожиданно вылезла на здоровенного сурчину, размером с бобра. Зверь встал на задние лапы, выставил вперед внушительные желтые резцы и угрожающе свистнул. После чего устремился в нору, а жена – в мои объятья. И кто больше испугался – еще вопрос. А так, в целом – милые зверьки.
Между тем тропа становится круче. Растительность давно исчезла, под ногами камень, в висках застучали молоточки – верный признак трехкилометрового рубежа. И что за идиот добавил к названию приставку «кляйне». Вполне ведь приличная горка! (О том, что рядом существует еще и Гроссе Кессерер, мы узнали чуть позже). Выходим на острый гребень. Слева обрыв, уходящий на ледник. Дно не просматривается. Справа тоже ничего так. Но есть тропа и погода хорошая, а значит, идем дальше.
Примерно через полчаса достигаем вершины, фотографируемся у креста с надписью «Grüß Gott in Tux» и оставляем запись в книге восхождений.
Совсем рядом величественно возвышается Ольперер. Сходим когда-то. Состояние какой-то эйфории. Обратно идти не хочется. Нам мало! Решаем траверсировать хребет, спуститься на седловину и оттуда, по виднеющемуся на снегу следу ратрака, пересечь ледник и спуститься к станции фунителя «Глетчер-экспресс».
Я, я-а-а! Дас ист гуте идее!
Тропа вдруг пропадает. Скалы. Дальше острый скальный гребень. Возвращаться? Пока не критично. Но куда идти? На гребне замечаем погнутые под весом зимнего снега железные штыри – остатки старого леера. Там был маршрут! Идем туда. Увлекшись, не замечаем, как ходьба постепенно переходит в чистое лазанье. Из под рук и ног срываются «живые» камни. Об оставленной веревке жалеем уже оба.
Дас ист нихт гуте идее!
Осторожно, пробуя каждый нагружаемый камень, сползаем вниз. Метрах в десяти ниже гребня замечаем лыжную палку. Мать честная! Здесь еще и катаются!
Игорь пытается достать палку, спустившись по небольшому контрфорсу, но срывает камень, и несостоявшийся трофей улетает вместе с небольшим камнепадом к соответствующей матери. Сгоняю сына с контрфорса. Руки мелко дрожат. Где-то далеко внизу на мульде ледника слышен шум перекатывающихся камней. Ни шагу с гребня!
Игорь на контрфорсе
Седловина уже совсем рядом, буквально в двух шагах, но путь к ней перегораживает небольшой скальный жандармик. Брать в лоб стремно. Нужно обходить. Но куда? Даже остатков леера уже не видно. Выбираем левый вариант. Там неширокая, с ладонь, полочка уходит по косой вниз. Иду первым. Тешу себя надеждой, что, в случае чего, у сына останется надежда поучиться на чужих ошибках. Шаг за шагом. Камни острые, как лезвие топора, режут руки, а перчаток нет. Минут через десять оказываюсь на сыпухе и наблюдаю за передвижениями Игоря. Он хороший скалолаз, движется спокойно и уверенно, но перевожу дух только тогда, когда сын оказывается рядом.Держась ближе к скалам, идем к седловине. По пути собираю трофеи – нержавеющий литровый термос, нож. Люди здесь не ходят. Сын шутит, что на мульде ледника еще и не то можно найти, но ну его в…
Наш путь по гребню
На седловине долго не задерживаемся. Кладем в рюкзак подарки от горы и по следу ратрака траверсируем ледник. Под ногами снежная каша, но настроение бодрое. Еще полчаса и будем у станции, а там дорога вниз. Уже прошли примерно две трети ледника, как вдруг… Зеленый… Мокрый… Скользкий… Ле-е-е-е-ед! Не айс, извините за тавтологию. Кошек нет. Ледорубов тоже. Ноги мгновенно потеряли опору. Сердце бешено застучало – катиться вниз очень даже далеко. Выходит, не закончились еще приключения.– А спасы нас не штрафанут за такие перемещения? – изрекает сын.
Что ж весьма своевременный вопрос. Позади скалы, впереди лед.
И тут замечаю небольшой снежный язычок, уходящий вниз к одной из линейных опор бугельной канатки. Возвращаемся метров на сто и осторожно начинаем спуск. Кругом вода. По леднику стекают большие и маленькие ручейки, периодически пересекая наш путь. Из головы не выходят трещины, но пока их удается разглядеть по цвету снега и заблаговременно обойти. Меня начинает колотить. И почему я всегда нахожу столько приключений на филейную часть?
Дас ист нихт гуте идее! Дас ист зер шлехт идее!
Ругая себя последними словами, добираюсь до опоры бугеля. Привычная рабочая обстановка, канат, ролики балансиров, площадки обслуживания вдруг успокаивают меня. Ничего страшного! Спустимся по линии к приводной станции, а там будем траверсировать склон уже по камням. Быть такого не может, чтобы к приводу не проложили дорогу!
Продолжаем спуск. Кругом мусор, вытаявший после сезона: клочки матов, которыми покрывают основания линейных опор, старые скипассы, сломанные вешки, какие-то провода, пивные пробки, масляные пятна. Кое-где поверхность ледника совсем черная. Проникаюсь проблемой альпийских ледников и разочаровываюсь в хваленой австрийской аккуратности. Убирать надо, коллеги, а то через десять лет такой эксплуатации от ледника ничего не останется!
Очень не хватает кошек. В Инсбрукском музее альпинизма я смеялся, увидев на стенде снаряжных древностей кошки, похожие на те, в которых еще год назад поднимался на Монблан. Однако, я питекантроп, но и такие кошки здесь бы отлично поработали.
Шаг за шагом выходим к приводной станции и только здесь замечаем, что наступил вечер. Тишина.
Австрийские горы многолюдны, но к шестнадцати тридцати (времени крайних рейсов канаток) все исчезают, как по мановению волшебной палочки. Все и сразу. Тут тебе визг, галдеж, толпа народу, детки на самокатах гоняют, а потом в две минуты раз, и только ветер шумит да самокаты, разбросанные по площадке перед верхней станцией в живописном беспорядке, еще крутят колесиками по инерции.
Тогда наступает время сусликов, зайцев и коз. Мое любимое время.
Часа через три, в полной темноте, наконец, выходим к машине. Погуляли, называется. На спуске нашли интересный разлом, вход в пещеру. Вовнутрь не полезли. Хватит с нас на сегодня приключений.
На чистый, аккуратный, идеальный австрийский асфальт тонкой струйкой вытекает бензин, оставляя обширное черное вульгарное пятно. Развернул машину на 180 градусов. Течь прекратилась. Сменил место стоянки, чтоб не палиться. Странно, всего лишь полбака бензина было, а на уклоне через горловину все равно потекло.
– На красную идем. Синие – для детей маленьких.
Блин! Где-то я уже это слышал, причем совсем недавно.
Мы стоим у подножия достаточно крутой горы и изучаем схемы маршрутов виа феррата.
Как бы там ни было, а для полной сбычи мечт на отдельно взятую поездку нам не доставало четырех весомых составляющих:
- динамической веревки;
- новых фирменных кроссовок для сына, вместо основательно добитых на леднике Хинтертукс;
- посещения настоящего буржуйского скалолазного стенда;
- прохождения маршрута виа феррата.
В результате приобрели новенькую швейцарскую динамическую «шестидесятку» – предмет белой зависти всей сыновьей скалолазной тусовки, черные кроссовки на крепкой рифленой подошве и мозоли на руках, ибо стенд в Инсбруке и вправду шикарен, даже я это признал.
Оставался только маршрут виа феррата. Его мы нашли в Майрхоффене за день до отъезда.
Одеваем снаряжение. Из-за него наша колоритная команда неизменно привлекает к себе внимание остальных посетителей. На мне широкая промальповская система, вся измазанная талевой смазкой, веревки-самострахи, толстые стальные карабины и горнолыжный шлем. Все лучшее – детям. Внизу у тропы есть прокат, но если тащили все свое через пол-Европы, зачем платить больше?
– Папа, ты – динозавр, – добивает сын.
– Не, сына, я – питекантроп, – парирую, ибо в наше время любая скалолазная система считалась вершиной шика, и страховались мы, обвязывая себя веревкой, изготовленной из рыболовных снастей. – Ты это, давай, лезь лучше. Страховка готова. Сейчас мы здесь всех порвем!
Вот кажется, что тут сложного пролезть по заранее пробитому металлическими скобами маршруту, но участок D+ сразу же показывает зубы. Лезть-то, оказывается нужно по отрицательному уклону, напрягая хилый бицепс. Испытание явно не для слабонервных, ведь и работать со страховкой, делать перестежки нужно самостоятельно. Не дай Бог ошибиться!
Достает частая перемуфтовка карабинов, но проигнорировать это я не могу, ибо стремно.
Отрицательная стена, траверс, камин, траверс, вертикальная плита. Мы уже порядком взмокли. Отдыхаем прямо на скале, на удобной пристежной скамейке, любуясь великолепным видом на долину. Высоко же мы забрались.
Долго отдыхать нельзя. Футболки мокрые, а от скал тянет холодной сыростью. Идем дальше. Снова чередование сложных и относительно простых участков. Потом простой траверс-тропинка и… переправа через пропасть по канату «натянутому, как нерв». Пока переправлялись, успел все слова из песни припомнить.
Дальше опять затяжной D с плюсом и снова мучительная борьба с силой тяготения. Каждый шаг теперь дается через боль в руках. Еще чуть чуть…
Вот чего совсем не ожидал увидеть в конце маршрута, так это ресторанчик и пьющих пиво туристов.
Сын смотрит на часы. Кажется, только вышли, а уже три часа прошло.
Все. План выполнен. Пора домой.
Термостат заклинило за 500 км до границы. Температура двигателя медленно, но уверенно поднимается. Стиснув зубы, врубаю отопитель на полную мощность. В салон полыхнуло горячее дыхание хамсина.
До порога родного дома триста километров. Или почти триста, так как GPS я снял с ветрового стекла, чтобы не перегрелся и не глюкнул. За бортом плюс 25, сколько на борту не хочу даже думать. Окна открывать нельзя. Распаренной тушке ничего не стоит схватить на сквозняке воспаление. В салоне перекатываются волны раскаленного воздуха. Руль и рычаг переключателя скоростей обжигают пальцы. От мокрых футболок поднимаются столбы пара.
– Ух ты! – вопит жена, снимает с себя все лишнее и, достав простыню, лезет на самую верхнюю полку.
Перегретая вода в бутылке несет пластиком, вызывая тошноту.
О нас уже знают, нам звонят, сочувствуют, дают советы, за нашим передвижением следят, но реально успокаивает только счетчик на спидометре, методически отсчитывающий пройденные километры.
Дом, милый дом, где же ты!
Три дня спустя лежу под машиной, прилаживая шланг для слива антифриза, и думаю о Генри Дэвиде Торо.
«Не стоит ехать вокруг света, чтобы сосчитать кошек в Занзибаре».
А стоит ли ехать на край света, чтобы сосчитать альпийских сурков?
Они боятся: сегодня "Лады", завтра - танки... 
снова браво!!!!
Теперь мне уже не страшно зимой на фольсксвагене в Европы ехать))