В биатлоне всё связано с оружием, а поэтому требует особой собранности
У наиболее честолюбивой части новосибирских любителей спорта любимое время года — зима. Тогда проходят самые важные международные соревнования по биатлону, а ведь именно этот вид спорта только и приносит в последнее время радость болельщикам от побед земляков: раньше — Александр Тихонов, сейчас — Сергей Чепиков и, конечно, наши девушки — Анна Богалий-Титовец, Светлана Ишмуратова и всеобщая любимица Ольга Пылева. Как все-таки здорово, что появился летний биатлон! И пока наши легкоатлеты только-только подбираются к вершинам международного признания, именно биатлон приносит нам положительные эмоции. В августе, например, новосибирцев порадовал Сергей Русинов, ставший двукратным чемпионом Азии, выиграв на соревнованиях в Чите сначала в спринте, а потом в гонке преследования на шесть километров.
Итак, впервые в «Вечерке» — интервью Сергея Русинова. А коли так, то, несмотря на широкую известность спортсмена, без знакомства не обойтись…
— Сергей, когда вы завоевали свою первую награду?
— О, это было очень давно, наверное, в классе третьем. Тогда проводили что-то типа новогодней гонки среди младшего возраста, и я заработал две медали. Я тогда и начал заниматься: в школе N 190, где я учился, открыли секцию по лыжной гонке. А тогда всех заставляли куда-нибудь ходить, вот мы всем классом и записались туда. Два года там отзанимался и перешел в биатлон.
— И вручили вам винтовку…
— Ну, не вручили, а дали пострелять. Мне понравилось, и я увлекся серьезно.
— И сколько у вас с тех пор появилось медалей?
— Много, даже и не знаю, не считал. Медали лежат дома и в музее Славы, который находится на «Спартаке». Каждый год завоевываю…
— Не приедается?
— Нет, потому что это все непросто дается.
— А медали не пробовали на вкус?
— Пробовал: золотые.
— А что, они — золотые и нет — отличаются на вкус?
— Не совсем на вкус, но отличаются. Мягкостью металла. Смотря какие медали, конечно: они же разные бывают. Те медали, которые завоевываются на мировых соревнованиях или у нас на международных, ценнее — и по весу, и по тому, сколько сил в них вложено. Например, в 97-м я завоевал «серебро» на чемпионате мира по летнему биатлону в эстафете-кроссе 4х6 км. В 2001 году выиграл Кубок России и поэтому попал в сборную страны — состоял в ней два года.
— Вы принадлежите к спортивному обществу Вооруженных сил — звание есть?
— Да, я старший лейтенант.
— То есть числитесь на военной службе?
— Не числюсь, а служу. В СКА N 18. И даже хожу в наряды. За мной «охотились» еще когда я учился в автотранспортном техникуме. В призывной период на меня пришла директива, поэтому я заканчивал техникум уже в армии.
— И курс молодого бойца прошли?
— Нет, я был в армии всего два дня. И сразу — в спорт. А там у нас своя армия: те же режимы, нагрузки. Единственное отличие — дома живем или на сборах.
— Расскажите о вашей боевой подруге — винтовке.
— Она у меня уже четвертая. У винтовок есть свой определенный ресурс, поэтому их время от времени меняют. Самая первая была Би-6. Сейчас последняя модель — Би-7–4, которая у меня с того времени, как я попал в сборную России. И сама винтовка сборная — у нее австрийский ствол, австрийский прицел, австрийский намушник, ложе болгарское и только патронная коробка наша. Каждый биатлонист должен постоянно ухаживать за своей винтовкой, ведь без нее никуда: чистить, смазывать оружейным маслом, снимать свинец, который накапливается в стволе.
— Зимой и летом с одной винтовкой. В чем для вас специфика подготовки к летним и зимним соревнованиям?
— Мы же, в основном, зимники, а летом просто параллельно выступаем, чтобы проверить свою готовность еще раз. Да и титул очередной завоевать, может быть. Поэтому, в принципе, разницы в подготовках нет. Летом на дистанциях либо бегут, либо едут на роллерах — это такие металлические пластины с колесиками. И еще, когда летом приходится просто бежать, оружие стоит на рубеже, так как бежать с 3,5 килограммами тяжело.
— А не придумали еще такие гонки, когда, например, сначала бежишь, потом стреляешь, а потом едешь? Это издевательски, конечно, зато зрелищно.
— К счастью, нет. Хотя в зимнем биатлоне появились мини-спринты: сначала бежишь короткую дистанцию, быстро стреляешь, промахиваешься — снимают. Кто в финал попадает, тут же через полчаса бежит. Это зрелищно, потому что вся дистанция на виду у зрителей.
— Как вам эта победа далась?
— Не сказать, что легко. Я, конечно, целенаправленно готовился к соревнованиям, особенно последний месяц. Но в Чите, где проходил чемпионат Азии, дистанция находится на высокогорье 1100 метров. А мы приехали и на четвертый день уже побежали — акклиматизации никакой не было, и гонки давались тяжело. Все решала стрельба.
— Промахов мало было?
— Относительно остальных мало. А для себя, как я здесь стреляю, достаточно. Мог бы и поменьше промахиваться.
— Мне всегда казалось, что биатлон настолько подвержен случайностям: то винтовка замерзнет, то что-то со смазкой случится…
— Зимой или лыжи не поехали, или ветер, или снег — очень много факторов. Летом проще — сумку с кроссовками взял да поехал.
— А зимой какие ограничения по морозам?
— По международным стандартам запрещается бежать при -18оС с ветром и при -20оС без ветра. Но я скажу, что в России не всегда придерживаются этих правил. А летом только проливной дождь может перенести старт на пару часов.
— Столько непредвиденностей… А что думает спортсмен, когда уже с трудом забирается на хороший такой подъем, а сзади пыхтят соперники?
— Да просто — быстрее бы добраться и съехать с горки. Когда бежишь, не думаешь ни о чем постороннем — только работа на трассе, где правильно ногу, руку поставить, как подняться. А к рубежу начинаешь себя психологически готовить к стрельбе. Все время работаешь головой. Поэтому посторонних мыслей практически не бывает.
— А когда тренеры рядом по трассе бегут и что-то говорят, их слушают?
— Конечно, он же подает нужную информацию: каким бежишь. Тренерам разрешается 50–70 метров бежать рядом.
— А почему не используют специальные наушники для сообщений?
— Это будет, во-первых, дорого. А во-вторых, они будут отвлекать. У нас некоторые девчонки ставят в уши беруши, чтобы никого не слышать, потому что сбивают с мыслей и поддержка на стадионах, и посторонние крики. Бывает, если не совсем готов к борьбе, посторонние факторы начинают давить. Хотя мне в 2001 году на нашем биатлонном комплексе новосибирские болельщики очень помогали.
— Болельщики всегда поддерживают. Особенно на Олимпиаде…
— Да, на Олимпиаде очень здорово побывать — это такой праздник для всех! Наверное, для каждого спортсмена — это пик достижений.
— Олимпиаду в Солт-Лэйк-Сити ругали больше всех остальных. Это изнутри чувствовалось?
— Действительно, атмосфера там была очень тяжелой. Не Олимпиада, а чистая политика. Когда мы приехали, нас сразу стали проверять на допинг… А у нас ведь все в порядке. Например, когда в конце того года наш олимпийский комитет запросил справку, у кого сколько астматиков, ответ был такой: у Норвегии — почти 100%, у Франции и Германии — около 60%, а у нас — ни одного, потому что мы не разрешаем астматикам заниматься большим спортом. Ведь нагрузки большие, организм не справляется, ну и кто-то переходит эту грань. А состав препаратов для астматиков близок по содержанию к допинговым препаратам.
— А у самого соблазн не возникал?
— Нет. Мне просто хочется, чтобы у нас были препараты, которые бы помогали восстанавливать функции организма.
— Глава антидопинговой службы Олимпийского комитета России (ОКР) Николай Дурманов ссылается на то, что наши спортсмены попадаются на том, что у нас фармакология не сильно развита — они принимают комплексы витаминов, а потом получается, что это не витамины, а допинг. Вопрос такой: вы своему врачу доверяете?
— Да. У нас в Москве есть медицинский центр, в котором обязаны информировать спортсменов, которые выезжают за границу, о составе и качестве тех или иных медицинских препаратов.
— Как у нас со стрельбой обстоит дело? Например, немецкие спортсмены такой упор делают на стрельбу — они довольно редко промахиваются.
— Немцы — народ дотошный, все стараются сделать досконально. У них очень сильные центры — и медицинские, и спортивные. Немцы ищут новые методы подготовки в биатлоне, поэтому они одни из первых начали свой упор делать на стрельбу, ведь на стрельбе очень многие выезжают. Например, в России среднее время, затраченное на стрельбу, составляет 30–35 секунд, а у них — до 25 секунд на рубеже. А если по 10 секунд преимущества с каждого рубежа… У нас, конечно, много на стрельбу обращают внимание, но есть какие-то недоработки.
— Одна наша известная спортсменка перешла из биатлона в лыжи, а потом вернулась обратно…
— Анфиса Резцова?
— Она самая. А у вас не было такого желания — бросить биатлон и заняться лыжами?
— Нет. На лыжах и так иногда выступаешь, но там нет такой борьбы, и это мне неинтересно. Там не нужно показывать, на что ты способен, — просто стартанул и бежишь. Ведь в биатлоне много нюансов — правильность прохождения дистанции, точная стрельба. Не каждый придет в биатлон. Кто без головы, либо фанатик — просто бежит, и все. Здесь нужно думать головой, нужны крепкие нервы, ведь это специфический вид спорта, который требует большой собранности, здесь же все с оружием связано.
— Насколько реально ребенку попасть в большой спорт?
— В основном развивают лыжные школы, а уже оттуда начинают набирать в биатлон. И сейчас очень мало школ, где есть биатлонные секции. И у нас в Новосибирске просто секция была в общежитии ПТУ N 55, у А. Чепурова — я у него начинал заниматься. Сейчас есть секция биатлона на базе школы N 163. С ребятами там занимается А. Филатов, вывозит их на стрельбище. У нас еще было стрельбище на Каинке, которое мы сами строили, но сейчас его нет.
— Своему ребенку пожелали бы будущее в большом спорте?
— Конечно. Только без таких трудностей. Чтобы финансирование было хорошим. А сам я пока два года побегаю (до военной пенсии). Если хорошо пойдет, то и дальше продолжу заниматься. А так — либо в тренеры, либо…
Комментировать
