Группа из четырех человек стояла над бескрайним паудерным полем. «Четыре всадника Апокалипсиса, - пошутил было про себя Боря, но тут же отбросил эту крамольную мысль. - Не накликать бы, но это еще более крамольный эгоцентризм, так как кто мы, как не просто Арт, Манна, Йозеф и Боря Тинов?»
Фото: www.goodfon.ru
Сначала вниз ушла Манна, вырисовывая пушистые волны на белоснежном полотне. Затем Арт с веселым разборчивым эгегеем полетел вниз. Йрзеф положил руку на плечо Боре, подмигнул ему (то есть, Боре подумалось, что подмигнул, ибо за темным фильтром глаз не разглядишь) и тоже двинулся вниз.
Боря остался один. Момент инициации настал. Это не был «прыжок веры», подобный покиданию теплого московского гнезда, нет. Это было осознанное выпестованное желание. Вот только чего? Взгляд Бори остановился на поблескивающем в нежном утреннем свете здании где-то посреди поля. Ведь именно этого он хотел?
Боря рванул вниз. Радость от утреннего морозца, обжигающего горло, ритмично работающих мышц, снежного облака при каждом повороте – всё слились в одно чувство. Здание инвестиционного банка было всё ближе. Боря чуть было не уткнулся своими широкими лыжами в крыльцо с позолоченным деревом над ним. От крыльца отходила утоптанная тропинка. Разумно, должны же сотрудники заведения как-то добираться до работы. Непонятно, правда, куда вела эта тропинка – казалось, она растворялась в снежной глубине.
Борис достал последнюю золотую монету, которая тут же отразила свет солнца. Солнечные зайчики запрыгали в ладони Бори Тинова, словно и не монета это была, а зеркальная елочная игрушка.
Боря вспомнил подмигивание Йозефа. Как много было вложено в этот мимический жест! Включая слова: «Друг мой! Оглянись! Банк будет стоять здесь и завтра, а вот погода может измениться. И поле раскатают».
Боря положил монету обратно в кармашек для скипасса, развернул носки лыж вниз по склону: «Ах вы кони, мои кони!» - и бросил тело вперед. Вновь его окутало облако легчайшего паудера. Но в этот раз к положительным эмоциям прибавилась и тревога – небо вдруг и почти мгновенно затянуло тучами, рванул сильный ветер. Появилась небольшая снежная взвесь в воздухе, постепенно уплотняясь, она превратилась в густой снегопад, гардиной завесивший мир.
Человек замедлил ход лыж. Мир начал замирать вместе с ним, укутанный в глухую тишину из крупных снежных хлопьев.
Борис лихорадочно вспоминал, что ему говорили про эту местность – есть ли скальные выходы, овраги, когда начнется лес, где летние дороги – хоть что-нибудь. Но память в этом отношении была также девственна, как и загадочное поле. Придется ехать наугад. Направление понятно – вниз. Да и снегопад не может быть вечным.
Из рации слышались только космические шорохи. Мобильная сеть отказывала в обслуживании. Вероятнее всего, этому есть вполне логическое объяснение – плотный снег и рельеф. Борис стал спускаться, пристально всматриваясь в неровное молоко снегопада. Его вынесло на какую-то небольшую возвышенность, а потом он внезапно рухнул вниз.
Раскрылась подушка. Грудную клетку сжало тисками, редкий вздох удавалось закончить. Снег был везде – вокруг и внутри Бори. Он понял, что лежит полузасыпанным. Пошевелил пальцами рук и ног – вроде бы всё на месте и вполне функционально. Отстегнуть рюкзак, вытащить лопату, откопаться. Половина тела - это не всё тело.
Борис лежал на спине и ловил взглядом обрывки бездонного синего неба в просветах туч. Приснился ли ему снегопад? Что произошло? Где он? Кто он? На последний вопрос он знал точный ответ, а вот все остальные заставляли задуматься.
Борис осмотрел окружающую среду и понял, что попал в кулуар с весьма отвесными стенками. Откуда взялся кулуар в ровном поле? Вероятно, оттуда же, откуда бескрайнее ровное поле на карте с исключительно лесным массивом. Ему еще повезло, что лавина оказалась небольшой и не утащила его вниз: площадка, на которой он остановился, обрывалась вниз с неимоверным уклоном.
Результаты осмотра временного, как надеялся Борис, пристанища, оказались следующими: засыпанный снежными валунами пятачок метра два на три, пути вверх нет, так же, как и вниз и вбок. Лыжи на удивление целы. Палок нет. Шлем на голове. Рюкзак с провиантом… Голод возопил в полный голос.
Когда Борис заправился чаем из термоса и бутербродом (боже, он покинул свой номер тысячелетие назад, а чай до сих пор горячий), он начал обдумывать варианты спасения. Фантастическую идею стать снежным человеком отбросил сразу. Попытался вскарабкаться хотя бы на метр по стенке кулуара, попытка увенчалась успехом со знаком минус.
Со стенки высотой метров пять свешивалась часть принесенного лавиной дерева. Борис хотел было забросить на него веревку, но петля упрямо не замечала обломанных сучьев и соскальзывала или пролетала мимо. Вечер для потерянца обещал быть томным, если не появятся спасатели. Время, судя по удлиняющимся теням, шло, и шло, и шло.
Борис решил пересмотреть свою жизнь. Он слышал, что перед смертью (чертов Апокалипсис) многие так поступают. На ум ничего не шло, кроме аналитических сводок, художественных, но не слишком эмоциональных проклятий в адрес Лисовой и Базилова, слов сожаления к Паулю, чья фирма вновь потеряла экономиста, и пухлогубой улыбки Марии-Антуанетты.
Словно снежинка
Порхает над кулуаром
Душа фрирайдера
- подумалось вдруг Борису. Мысли текли все медленнее. Солнце клонилось к закату. Конечности охладевали.
Ну уж нет. Не дождетесь! Борис вновь начал яростно закидывать веревку на дерево. На одной из веток сидела красногрудая тонконогая птичка и внимательно смотрела на человека черными глазами-бусинками. По поверьям европейских жителей, зарянки приглядывают за представителями гомо сапиенс и приносят удачу. Но веревка вновь соскользнула.
Вслед за ней тенью упала другая, более толстая. Рядом с деревом показалось суровое, отточенное снежными ветрами и пропеченное горным солнцем лицо спасателя: «Эй, там, внизу. Ты как?»
В этот момент Борис достиг просветления. Следует отметить, что в буддистской практике есть две школы просветления. В одной дорога к этому состоянию непрерывна, полна упражнений, медитаций и работы над собой. Другая школа практикует внезапное просветление. Похоже, Борис оказался адептом именно второго способа.
Спасателя звали Джоном, и в этом тоже было много смысла. Улыбка превращала этого сумрачного мачо в лучезарного молодого человека, имевшего с собой работающую рацию, карту, обогреватели и все остальные блага цивилизации. Оказалось, что по ту сторону кулуара был удобный спуск в долину, по которому мог пройти снегоход. Странно, что Борис не слышал звука мотора подъезжающей машины.
После оформления всех документов (слава страховке!) и приведения себя в порядок в гостиничном номере (благословенный горячий душ!), Борис пошел в бар, где обычно встречались члены тусовки. Его почему-то не удивило, что после его спасения никто даже не позвонил. Впрочем, его вообще ничего уже не могло удивить.
В баре было не протолкнуться. Все хлопали Бориса по спине и поднимали кружки и бокалы в его честь. За «столом старейшин» сидели три наставника. Увидев вновь прибывшего, они пошли к нему навстречу. Мужчины крепко пожали Боре руку, а Манна даже поцеловала в щеку.
Йозеф попросил раскрыть конверт, который дал на вершине горы - Борис совершенно про него забыл, и это нормально, в трудную минуту его мозг начал сочинять стихи, а не думать о странных подарках.
Витиеватые слова гласили: «Инструктор по выживанию. №13».
«Так вот ты кто. Приятно познакомиться, - сложилась в улыбку борода Йозефа. – Это номер твоего постоянного шкафчика в раздевалке нашего офиса. Добро пожаловать в команду».
Люди разговаривали и праздновали жизнь, а над баром, над крышами поселка, башнями подъемников, дорогами и в целом над всей долиной переливался миллиардами искр Млечный Путь. Словно одна большая, выстроганная руками безграничного плотника стрелка медленно полз он по зазубринам горных хребтов, приближая очередной день. А маленькая птичка с алой грудкой видела свои маленькие птичьи сны.
Начало жизнеописания Бори Тинова
Триптих: "Буратино и ***.". Редкостный бред.