Человеческий фактор, часть 2

 
В феврале 1995 друг Ian McCammon Steve Carruthers делал выход на скитуре с парой товарищей над каньоном Big Cottonwood. За день до выхода подсыпало 50 сантиметров снега и лавинная опасность оценивалась как «высокая». При этом, выбранный ими маршрут был хорошо известен, и пролегал через относительно безопасную зону с небольшим уклоном. По пути наверх они встретили ещё одну группу скитурщиков. Перед тем, как разделиться, они обсудили текущую обстановку и необходимость сохранять повышенную осторожность при выборе маршрута. Десять минут спустя группа Carruthers вызвала лавину, в которую угодила вся тройка. Двое выжили. Самого Carruthers спасти не удалось.
 
Как написал McCammon в статье, посвященной гибели своего товарища, которую представил на международном семинаре International Snow Science Workshop (ISSW) в 2002 году, "при последующем анализе, вполне естественным считается искать простейшее объяснение." Когда падает самолёт, мы спрашиваем: Была ли это ошибка пилота? Была ли это техническая неисправность из-за халатности? Была ли это террористическая атака? Или, быть может, неудачное стечение обстоятельств: попавшая в самолет птица, удар молнии и т.д.? В случае инцидента в горах Wallowas вопросы обычно следующие: Была ли это ошибка гида? Была ли это ошибка райдера, который не послушал его указаний? Может, недосмотр второго гида?

McCammon, обладая компетенцией в областях физики, теории материалов, механики и робототехники, потратил несколько лет на изучение тематики принятия решений относительно лавинной опасности, в частности, возможности автоматизации оценки и минимизации влияния самого человека на такие решения.
  McCammon объясняет основные выводы своих изучений.

Разумеется, почти 20-летний опыт работы позволил сделать некоторые выводы, прояснить связи областей и разработать новые подходы. Но даже после этого McCammon говорит, что область лавинных исследований – уникальна и отличается от множества других. В сравнении с похожими тематиками: авиацией, управление безопасностью, военными специализациями, экстренными службами, в которых существуют устоявшиеся методологии и последовательности причинно-следственных связей для принятия решений, внетрассовое катание в потенциально опасных зонах не подчиняется строгим правилам по самой своей сущности. Люди, которые катаются в таких районах, не проводят подобные оценки, потому что это тяжёлая работа. Можно дать им длинный и сложный чек-лист или методику, но они их выкинут – они бегут из офисов в горы, чтобы не заниматься такой работой. Поэтому любые разработки и исследования для данной области должны заметно отличаться от многих других, даже логически схожих областей.

McCammon достаточно быстро понял, что любые лавинные инциденты не имеют простого объяснения. Самая простая и быстрая реакция – обвинение самих жертв, которые инициировали и попали в лавину. Но в случае со своим товарищем McCammon понимал, что должно быть иное объяснение. Carruthers знал ту область очень хорошо, так как неоднократно катался там, включая тот же сезон. Он обладал обширными знаниями в области лавинной безопасности, а также большим опытом. И всего за неделю до инцидента он как раз делился своими мыслями на тему того, как он дожил до текущего момента, обзавелся женой и дочерью, при том, что постоянно сталкивается с рисками в горах. И при всём этом он недооценил явные признаки опасности и сделал выбор, который привёл его к гибели.

При последующем рассмотрении всегда кажется, что опасность была очевидна, а потому на форумах происходят целые сражения на тему "как же так, опытные райдеры, с соответствующей подготовкой, смотрели на все эти факторы и в результате повели себя так, как будто им ничего не угрожает".
  Анализируя инцидент, McCammon заметил как минимум 4 из тех самых 6 психологических ловушек. Carruthers со своими товарищами поставили себе определённую цель (увлечённость целью) в районе, который был им хорошо известен (фамильярность), а после даже обсуждали потенциальные опасности с другой группой, которую встретили в пути (стороннее мнение). Остальные участники группы полностью доверяли Carruthers и были уверены, что он знает, что делает (ореол эксперта). Ну и, к тому же, Carruthers, точно также, как Крис и Merrill в рассмотренном инциденте в Wallowas, и McLean в "Slotterhouse," практически наверняка мог переоценивать свои способности из-за большого опыта.

"И если после изучения более 500 смертельных случаев в лавинах я и могу быть в чем-то уверен," – говорит McCammon, "так это в том, что подобные психологические ловушки могут заставить любого из нас ошибочно считать, что выбранный склон довольно безопасен." Все участники рассмотренных инцидентов, будь то гиды или райдеры – все они каким-то образом пришли к выводу, что не погибнут, и вышли на гору или начали спуск в опасных местах. И с каждым новым стартующим остальные получали всё больше уверенности, что всё в порядке.

Многие люди учатся методикам принятия решений, просчёту рисков, моделированию процессов, многие изучают психологию, но немногие понимают, как объединить эти навыки, и не так уж много областей существует, где это требовалось бы.
 
В Штатах хели-гиды могут считаться примерным образцом борьбы с ошибочными оценками и реализации унифицированной методологии. Каждое утро, до вылетов, они получают данные по текущей обстановке и вместе принимают решения по вариантам спусков, исходя из общего опыта и полученной информации. В результате, на весь штаб выпускаются списки линий спусков: «зелёные линии», по которым можно достаточно безопасно кататься, «жёлтые линии», которые можно использовать по соглашению и в определённых условиях, и «красные линии» – варианты спусков, которые в этот день закрыты. Если попробовать сделать высадку на «красные спуски», какими бы хорошими они ни казались, гида сразу увольняют. Неплохая мотивация, не так ли?

Некоторые профессиональные гиды, которые водят скитурные программы, также уже адаптировали для себя такие подходы. Такие общие анализы с протоколами и выводами имеют смысл, разумеется, если это компания из нескольких опытных и квалифицированных гидов, где нет приоритета одного мнения. Они разрабатывают свои списки линий с доступными на текущую ситуацию склонами, процедуры действий для организации выходов, а также обязательные чек-листы для проведения проверок. Но для многих контор такие процедуры пока что ещё не являются стандартом, и все отдается на откуп единственному ведущему гиду, принимающему решение по обстоятельствам. А для обычных райдеров это всё, к сожалению, так и остаётся тёмным лесом.
 
Думаете, что вам ничего не угрожает? Подумайте ещё раз. Tremper объясняет реалии внетрассовго катания.

Любой склон в среднем 95% времени является безопасным для спуска. Таким образом, он как бы вознаграждает наши ошибочные решения. 19 из 20 – столько неверных решений можно, теоретически, принять и остаться невредимым. Каждый раз это даже кажется верным решением – ведь всё сложилось удачно? Представьте себе игровой автомат, в котором выигрываешь 19 из 20 раз. Тянешь за ручку – выигрыш. Тянешь ещё – опять выигрыш, и так далее. Возможно, в кучах выигранных монет даже теряется счёт таким победам. И вот, на тот самый 20-й раз барабаны крутятся и выпадает «проигрыш». В этот самый момент из-за автомата выскакивают громилы, надевают мешок тебе на голову, избивают, забирают все деньги, кредитки, телефон и выкидывают на стоянку полуживого. Так и тут – часто требуется много таких «дерганий за рычаг», прежде чем игра покажет тебе свою реальную цену, и хорошо, если она не потребует чью-то жизнь.
 
 

Часть 4 – И вот тогда она кусает

Adam Clark – экстремальный фотограф с мировым именем. Он живёт в домике недалеко от McLean, в Salt Lake City, у подножья Big Cottonwood Canyon. У него в саду огромное абрикосовое дерево, пара шезлонгов с видом на закат, отдельная фото-комната и гостевая спальня, в которой он с радостью размещает знакомых, которые периодически к нему наведываются. Также как и Andrew McLean, Clark побывал почти во всех уголках Мира. Он проводит достаточно много времени в больших горах, чтобы понимать опасность лавин. Его коллеги говорят, что он не только один из лучших лыжных фотографов, но и один из самых осторожных.
В прошлом сезоне, декабрьским солнечным утром Clark выехал на машине в сторону курорта Alta. Вместе с друзьями Clark раскатывал свежевыпавший снег. После обеда он встретился с местными райдершами: Kalen Thorien и Amie Engerbretson, которые приехали на ежегодную премию Powder Awards. Вместе они сделали несколько отличных кадров на склонах, доступных с канатки. Уже начал появляться красивый закатный свет, подходящий для фото, паудер-дэй требовал идеального завершения.
Адам предложил направиться на пик Grizzly Gulch, чья северная экспозиция располагалась как раз над стоянокй авто и отлично подходила для вечерних кадров. Engerbretson поддержала его, а Thorien даже знала то место – в 2012 году она получила шикарное фото на обложку журнала именно на том споте. Они заскочили на стоянку за своими рюкзаками. У Clark не было рюкзака с собой, также как и бипера, лопаты и щупа. Ранее утром он прочитал лавинный прогноз, который предупреждал о повышенной лавинной опасности на северных экспозициях, поэтому даже не планировал уходить за трассы. Но склоны Grizzly Gulch были невелики, и они были так близко, он уже катался там сотни раз, при этом и не помнил там даже серьёзных лавин.
"И о чём я только тогда думал?" – признавался он позже. "Как только я пришёл тогда к решению, что мы можем прокатиться на склоне, на который тогда никому нельзя было соваться?"
От машины до начала спуска было минут 10-20 быстрого подъёма. На верху тропы Thorien внезапно обнаружила, что она забыла кинуть бипер в рюкзак. Кларк, тем временем, спустился ниже и обосновался под группой сосен. Над группой висел явный лавинный очаг, который смотрел прямо на склон, по которому планировался спуск. Через кулуар от них тем временем остановилась пара лыжников, чтобы посмотреть на происходящее. Один из них достал смартфон, чтобы снять их на видео. «Не самое лучшее место для спуска» сказал он своему товарищу.
Кларк дал отсчёт 10 секунд до старта по рации. Engerbretson предложила выпустить первой Thorien, потому что она знала рельеф и понимала, где заложить поворот для удачного кадра. Но Thorien настояла, чтобы Engerbretson в этот раз получила удачный кадр. Engerbretson дала прямо вниз, флюентной линией вдоль хребта, чтобы набрать как можно больше скорости для мощного поворота. Кларк спустил затвор камеры в момент, когда Engerbretson заложила отличный паудер-терн. Но одновременно с этим раздался и звук просадки доски – пошла лавина.
Лыжница успела дернуть свой лавинный рюкзак прежде, чем её понесло вниз. Она отчаянно боролась, но не смогла выбраться из снежной массы. На момент она зацепилась за деревца и уже думала, что спаслась. Но в этот момент пришла вторая волна – сошёл очаг еще большего объёма, который снёс и деревца, и лыжницу.
Видя происходящее, Clark уже осознал, что принял, возможно, самое ужасное решение в своей жизни. Он кричал о помощи так громко, как мог, и рванул вниз, к лавинному выносу. Отложения были от 2 до 4 метров глубиной, и Engerbretson была где-то там. К счастью, он заметил следы, а затем и кончик лыжной палки. Он рыл руками, как только мог. К счастью, очень быстро к нему присоединились и те лыжники, которые наблюдали весь эпизод. С помощью их лопат удалось откопать Engerbretson за несколько минут. В целом она не пострадала.
  Видео тех самых ребят, которые помогли откопать лыжницу. Момент старта лавины.

"Разумеется, я осознала всю чудовищность ошибки, но уже тогда, когда всё случилось," –вспоминала Engerbretson. Тогда она явно слышала в голове голос инструктора с базовых лавинных курсов: «сдвиньте шлем на лицо, сделайте воздушный карман, не паникуйте». Паника – худшее, что можно сделать в такой ситуации. В итоге она очутилась лежащей на спине в лавинном выносе, с рукой, прижатой ко рту. Она чувствовала, что описалась. Она могла ещё как-то дышать, но пошевелиться не могла. Она могла кричать, но понимала, что из-под снега её никто не услышит. Она закрыла глаза, чтобы не видеть снег, заполняющий всё пространство перед ее маской. Все силы она тратила на то, чтобы пытаться сохранять спокойствие.
После, уже спускаясь к парковке на лыжах, со всё еще надутой лавинной подушкой, она острее всего чувствовала свою глупость и безответственность. А ведь раньше она всегда считала себя довольно осведомленной, аккуратной лыжницей, которая всегда заботится о безопасности, взвешивает все условия и может принять верное решение – настоящим профессионалом. Но в этот раз, даже без тени сомнения, она совершила ошибку, ценой которой могла стать её собственная жизнь. "Я ошиблась, и при этом у меня даже не возникло мысли о риске, что мне что-то угрожает, то есть даже не было никакой оценки ситуации," говорила она, "Не было никакого осмысленного принятия решения вовсе."
Постфактум она сама оценила и определила те самые мотивы, которые привели к ошибке: увлечённость целью ("Весь день прошел замечательно, поэтому наше внимание притупилось"); общественное признание ("обложка журнала Powder явно стоит любого риска"); фамильярность, ореол эксперта ("Раз уж эти ребята сказали, что можно ехать, то мне даже задумываться не обязательно").
Как только сообщение об инциденте вышло в сеть, на них полились сотни комментариев, суть которых сводилась к тому, что ведь всё было очевидным, и каким дураком нужно быть, чтобы самому лезть в ловушку. "Дело в том," - говорит Engerbretson, "что, если бы я сама не попала в эту лавину, то была бы первой, кто кричал, что эти люди чертовы идиоты." Clark, который, по сути, взял на себя большую часть ответственности и повел Engerbretson на тот самый склон, и сейчас понимал всё случившееся лучше всех остальных, читая подобные комментарии, не мог чувствовать ничего, кроме стыда.
"В течение многих лет мы учили всех, что если вы инициируете лавину, то вы делаете что-то неверно, допускаете ошибку. И это, в общем-то, так и есть," говорит Bruce Tremper, который и сам сознается, что неоднократно допускал ошибки, в том числе, в довольно опасных ситуациях. "Но мы не должны постоянно только обвинять людей и тыкать в их ошибки." Важно тщательно разбираться в произошедшем для осознания, из-за чего были сделаны эти ошибки. И тогда, может быть, мы придём к способу, как избежать таких ошибок в будущем. К сожалению, как объясняет Ian McCammon, недостаточно просто учить людей понимать психологические мотивы и ловушки, что уже становится нормой на современных лавинных курсах. Пока что это не оказывает необходимого влияния на райдеров, когда они выходят на гору. "Мы всё ещё находимся на самом начальном уровне понимания того, как управлять своими рисками и как обучать этому," говорит он. "Но имеющийся с 1960-х опыт уже говорит нам о том, что просто говорить людям о возможной опасности, что нужно её учитывать, и даже о том, как это делать – не такой уж эффективный метод. Есть ещё нечто, что делает все эти знания абсолютно бесполезными, потому что опасность просто игнорируется – тот самый человеческий фактор, для воздействия на который нужно использовать совершенно другие методы."
Одно из возможных решений, которое предлагает McLean с улыбкой – кататься по достаточно пологим склонам, в пределах 20 градусов, ведь они практически безопасны. Ещё один способ – вообще держаться в пределах ленточек, не уходить в потенциально опасные зоны. Это возвращение к аналогии с одноруким бандитом. Как мы можем понимать всю опасность и возможные последствия внетрассового катания, и раз за разом уходить на дикие склоны – дёргать ручку этого автомата? Или взглянуть на это с другой стороны – можем ли мы как-то изменить отношение к катанию, чтобы оно не напоминало «русскую рулетку»?
 
Играем ли мы в русскую рулетку, как говорит об этом McLean?

Согласно предложениям McCammon, возможный ответ на это – начать тренироваться и выстраивать своё отношение к безопасности таким образом, чтобы решения принимались полностью осознанно, с пониманием всей ситуации. Для этого нужно принять, что любая и каждая ситуация на горе полностью уникальна. Не важно, сколько раз до этого мы уже спустились по этому самому или схожему склону – мы должны подходить к спуску и оценивать ситуацию как в первый раз. Если мы сможем заставить себя принять такие условия игры, что каждый раз – особенный, начнем обращать внимания на отличия, а не искать схожесть, придёт понимание необходимости полноценной оценки каждый раз – это может помочь снизить влияние психологических факторов, снижающих наше внимание и восприятие опасности. Задумайтесь, ведь нет абсолютно идентичных ситуаций, и если в какой-то момент для конкретного склона вы не понимаете, в чём отличие текущих условий от любых других, то вы уже в беде, так как не владеете этой ситуацией.
 
 

Часть 5 – Привязанный к мачте

Оба героя описанных случаев, Amie Engerbretson и Garrett Grove, стали чрезвычайно внимательными к принимаемым решениям и их возможным последствиям, но, как водится, уже после случившихся инцидентов. Тогда же Grove оставалось лишь наблюдать, как сходит доска прямо у него над головой. Мысли в его голове ускорились в момент, когда его вынесло на обрыв и скинуло с него. Сперва он, будучи на лыжах, с поднятыми подпятниками, даже умудрялся оставаться на ногах, пытался уйти в сторону зарубиться, но его несло на обрыв, и в голове уже прокручивались варианты травм или даже гибели.
У него даже были мысли о том, что же станет с его семьёй, женой Bridget, а также близкими друзьями. В тот момент у него хватило времени вспомнить, как тяжело они пережили гибель Dan Zimmerman и Jake Merrill, как эти потери изменили его друзей, как они стали меньше улыбаться и радоваться во время катания на лыжах.
Но Grove повезло. Та лавина на Аляске была, скорее, ветровым отложением в некоторого рода кармане, а не большой доской, созданной снегопадом. Она постепенно уменьшалась за время схода, вместо набора объёма и массы, как это было в случае с лавиной в горах Wallowas. Grove отделался лишь отбитым боком и надкушенным языком. Позже они с товарищами нашли лыжи и остальные вещи в лавинном выносе, вернулись домой, отметили удачное спасение, а после несколько дней не выходили на склон.
Но что-то внутри него изменилось. До конца поездки он всё время думал об огромных склонах над ним и товарищами, о тех опасностях, которые они в себе таят. "Всё, о чём я мог думать – а нет ли там огромного карниза вверху, который вот-вот может упасть и вызвать лавину, когда мы ни о чём не подозреваем," вспоминал он. "Я просто не мог выбросить из головы, что мы всё время подвергаемся огромному риску и не сможем его избежать, случись что-то такое."
На следующий день он свернул назад, дойдя до трети крутого 50-градусного кулуара. Он буквально шарахался от таких мест, и до конца поездки, как только путь шёл через крутое место, или что-то давало повод засомневаться, Grove останавливался и отказывался идти. Он надеялся, что занятие фотографией поможет ему справиться с этим. Но даже несколько месяцев спустя он всё ещё сомневался, удастся ли ему привести себя в порядок и снова стать тем великолепным лыжником и фотографом. Он даже стал задумываться, насколько это вообще важно для него.
После своего инцидента Engerbretson несколько недель снились кошмары. Но она буквально силой заставила себя вернуться в игру. Она чувствовала, что научилась чему-то очень важному о риске при катании вне трасс. Но затем, в феврале, она снова попала в лавину, уже на курорте, катаясь по лесу. В тот раз она была уверена, что все было сделано верно: они обсудили возможные детали, выполнили необходимые проверки. Она прыгнула небольшой дроп на камеру и на приземлении склон под ней поехал. Она дёрнула лавинный рюкзак и её вынесло в край лавины. В этот раз она порвала связку на колене.
"Как же мы можем вообще выжить, занимаясь внетрассовым катанием?" – задавалась она риторическим вопросом. "Неужели я должна отказаться от всего этого и бросить лыжи?" Разумеется, она не фаталист, и в итоге так и катает оффпист. Но теперь в её голове буквально крутится мысль о возможной опасности. Иногда, закладывая глубокий поворот, ей даже мерещится, что склон или начал движение, или вот-вот поедет. "Я всегда начеку и выжидаю в спорные моменты," говорит лыжница. "Надеюсь, что это поможет мне и моим товарищам остаться в живых подольше." Но позволит ли это остаться ей профессиональной лыжницей с точки зрения спорта и достижений? Об этом можно только гадать – время покажет.
Но всегда есть возможность научиться осторожности и обрести понимание без личного опыта попадания в лавину. Bruce Tremper считает, что его знания снежной механики и влияния рельефа пришли из опыта работы в лавинной службе Bridger Bowl, где его обязанностью было вылезать на склон с полным мешком динамита для разгрузки склонов. Для обучения нужен непосредственный практический опыт. В авиации есть симуляторы, в медицине – наглядные модели. Для получения безопасного опыта лавинного контроля необязательно взрывать склоны или работать в лавинной службе. Tremper рекомендует выходить на склон в то время, когда наблюдается высокая лавинная опасность, и учиться подрезать небольшие лавины в относительно безопасных местах – на коротких участках с последующими выполаживаниями. Именно так можно получить практическое чувство снега, ощутить движение лавин и как они случаются.
 
Какие механизмы мы можем использовать, чтобы избежать таких ошибок?

Но, как мы уже показали, недостаточно просто обладать знаниями. Не важно, как много опыта мы имеем, каким объёмом знаний обладаем, мы всё также подвержены принятию неверных решений на горе. Таким образом, нужно ещё научиться исключать влияние эмоций и интуиции из алгоритма принятия решений. Один из вариантов сделать это – использовать подходы, которые работают в других жизненно важных областях – вынести принятие решений за пределы склона. Иначе говоря, заранее создать чёткие и понятные правила оценки и придерживаться этих правил.
  В медицинских службах, авиации, даже в скалолазании, существуют чёткие протоколы и процедуры, которые специально создавались для исключения любых отклонений от верных действий и исключения ошибочных решений. Tremper приводит пример путешествия Одиссея. Насколько мы помним, Одиссей смог послушать завлекающее пение волшебных сирен, и при этом провести свой корабль в безопасности мимо скал, на которых обычно разбивались путешественники, заслушавшиеся пением. Для этого он приказал привязать себя к мачте, а всей команде заткнуть уши. Была договоренность, что, как бы он ни просил и что бы ни говорил, им запрещалось отвязывать его и вообще слушать. Корабль прошёл через опасное место благодаря тому, что Одиссей заранее предвидел опасность и подготовил план, а вся команда чётко следовала ему, невзирая на происходящее и неверные приказы капитана, которые в иной ситуации могли бы привести к гибели.

Ну а если вы не готовы связывать себя такими нудными правилами, то на это Tremper предлагает пройти так называемую процедуру "визуализации последствий." Проще говоря, прикиньте, что будет написано в отчётах или заметках о вашей гибели в качестве очевидной причины, которую вы почему-то недооценили.

Окружение, а также социальные факторы, влияющие на внетрассовое катание, по своей природе непостоянны. Это одна из причин, которая делает его своего рода уникальной и сложной лабораторией по управлению риском. Важно понимать, что такие правила не должны быть очень сложными или занимать много времени для проверки. Главное, чтобы правила были, и чтобы все участники группы понимали их и признавали.

Иногда может потребоваться нарушить такие правила – пусть так. Но если они нарушаются, это должно быть осознанным шагом с полным пониманием, что нарушается, почему, и какие последствия могут быть. Если такого осознания нет, и нарушения происходят просто из-за недосмотра или неудобств, то это всё равно, что правил вовсе нет. В начале дня вы все говорите, что есть опасность и нужно быть осторожным, а затем, шаг за шагом, происходят те или иные нарушения, и вот вы уже повторяете незавидную судьбу Jake Merrill – лежите под парой метров снега без шансов на спасение.
 
Был конец дня, когда старший гид WAH, Julia Knadler, прибыла на место трагедии. Вместе с Erik Spinney они сначала пробрались на снегоходе через метель так далеко, как смогли, а затем шли на скитуре через множественные лавинные выносы. Уже на закате появился вертолет с парой носилок, медиками и необходимым инструментом и припасами. После этого вертолет тут же улетел, не дождавшись даже первого потерпевшего – Knadler упаковала Bruno Bachinger в носилки практически моментально. Из-за погоды вертолет больше не вернётся.

У группы не было иного выхода, кроме как окопаться на ночь, соорудив импровизированные укрытия вокруг пострадавших, которые не могли передвигаться, будучи травмированными. В течение всей ночи мело, гиды сменяли друг друга у пострадавших, пробивали путь к домику для походов за продуктами и вещами, прежде всего – спальниками и медикаментами. В 40 метрах от них под свежевыпавшим снегом лежали тела погибших Shane Coulter и Jake Merrill.

С наступлением рассвета начался новый день, полный новых забот. Группа с помощью имеющихся веревок, инструмента и «такой-то матери» с огромным трудом протащила Polizzi и Bachinger через нестабильный склон и глубокий снег. Ближе к вечеру им удалось добраться до снегохода и транспортировать их до машины медиков. Coulter и Merrill пролежали под снегом ещё одну ночь, прежде чем их тела удалось достать.

Четыре месяца спустя Grove и я общались на известную тему, что «лучше уж умереть, занимаясь тем, что ты действительно любишь». Он сказал, что лучше такая смерть, чем из-за дурацкого случая в дороге. «Да, есть определенный риск, но он всё же больше зависит от тебя, ты им можешь управлять, а не кто-то там».

Несколько дней спустя я взял машину и поехал на юг. Я припарковался недалеко от того самого домика и прошёл к месту лавины в Wallowa. Внизу оврага я обнаружил лыжу. Она явно не принадлежала Merrill. Может быть, она была Coulter'а. Я долго решался, взять её или оставить на месте, но в итоге так ничего и не сделал. Ниже, на разрушенном снежном мосту через ручей, я увидел ветку, обломанную с дерева, растущего выше по склону, а рядом с ней – маленький букет белых цветов.
Через два дня я сопровождал Adam Clark в Alta. Мы пробирались через заросли на том самом склоне над парковкой. "Катание на лыжах – это что-то особенное и уникальное," – сказал он тогда. "Когда всё идеально совпадает: отличный снег, горы и люди, то не может быть ничего похожего по ощущениям. Но нужно оставаться начеку – эта идиллия может поглотить тебя, у неё есть своя тёмная сторона, о которой мы не должны забывать." Мы нашли, что искали – лыжу Amie Engerbretson. Немного заржавел кант, но вполне себе невредимая. Она лежала на том месте, где не так уж давно всё было в снегу, и где могла уйти еще одна жизнь.