“Соболезновать удрученным - человеческое свойство,
и хотя оно пристало всякому, мы особенно ожидаем
его от тех, которые сами нуждались в утешении
и находили его в других.”
Джованни Боккаччо
День первый,
в котором автор зашнуровывает ботинки, рассуждая о превратностях судьбы и предопределенности выбора
Вероятно, все могло сложиться иначе. Совершенно по-другому. Бывают ситуации, заставляющие людей остановиться в бесконечном водовороте дел и событий, сесть на стул или офисное кресло, оторвать взор от телефона, раздираемого самыми срочными сообщениями и захлебывающегося от неотвеченных звонков, или экрана компьютера и задуматься над тем, что же делать дальше. Принять решение.
Именно так случилось со мной. Необходимость, словно старая пудовая гиря, используемая некогда старшими поколениями семьи в качестве гнета для засолки капусты в большом эмалированном ведре, выдавила из рыхлой массы недоказанных фактов, доводов и аргументов, заполнявших мою голову, всю лишнюю воду – мутно серую с пеной и пузырями. В результате, достав из кошелька кредитку, я купил билет в Верону. В один конец.
Будильник поставлен на четыре утра. Или ночи? Нет, вроде утра, если верить словам песни – “…Ровно в четыре утра…” На билете терминалом вылета значился D. Не F, в который перевели все рейсы из чумного Китая и Южной Кореи. Хотя рейсы из Италии, вроде, тоже принимают там, но выпускают за пределы, как и по другим направлениям, через базовый D, что, вероятно подтверждает оригинальное целеполагание, витающие в высших сферах, что все гадкое и заразное может попадать к нам исключительно от НИХ, а от НАС, наоборот, всегда исходит только лучшее и чистое, типа мира, дружбы, балета и розовых соплей. В это можно только верить.
Кстати, о вере. Это рассуждение, всплывшее в голове в поездке на такси, несущего меня в аэропорт по пустынным дорогам, заключалось в следующем ее аспекте: Вера не требует подтверждения, а также испытаний, хотя, эпидемия, казалось бы, наиболее удобный повод для этого. Человек, истово верящий во всемогущество воли сверху, должен стремиться в храм – место массового скопления единоверцев, припадая к крестам, мощам, иконам губами, руками, лбом и пальцами, впитывая благодать, а не инфекционные миазмы. Вирус – это мерило истины. Всеобщий знаменатель правды. Он не оставляет шанса не остаться лицемером, поскольку исправно зачищает ряды искренне полагающихся на волю Божью, перекладывающих ответственность за свою жизнь на марлевые повязки и оксолиновую мазь, чеснок, арбидол и систему ОМС. Выживет изворотливый приспособленец, отщепенец и отпетый индивидуалист, покинувший пост, сдавший высоту и спрятавшийся за дверь, – высшая ступень эволюционной лестницы – человек пресмыкающийся и его величество вирус. Они наше все!
Шереметьево, несмотря на ранее-раннее утро, бурлило от народа. Что ни говори, предпраздничные и “предвыходные” дни - лучшее время для авиакомпаний, худшее для тех, кто желает воспользоваться их услугами. Впрочем, как и я, взявший несколько часов назад билет, не отличающийся лояльностью прайса или богатством предложений бонусной программы перевозчика и примкнувших к ней компаний. Нет, все как всегда, без каких либо отклонений.
Несколько дам на стойках регистрации сидели в бумажных масках, самых что ни на есть обычных, которые наряду с одноразовыми бахилами всегда используют в больницах и которых сейчас нигде днем с огнем не купишь и не найдешь в аптечных сетях. Ни за какие деньги. Поскольку их уже скупили до вас.
Юноши, в большинстве своем, не скрывали своего лица, перед многочисленной толпой сонных и зевающих граждан, явно желающих побыстрее сдать багаж.
- Здравствуйте, с наступающим! – улыбнувшись, сказал облаченной в средства персональной защиты блондинке, перед которой сегодня прошли и еще пройдут сотни таких как я: сморкающихся и не очень, переболевших и только собирающихся это сделать, белых, черных, цветных обладателей также разноцветных паспортов, собравших на своих корешках и страницах не только всю пыль земли, но и следы пота, грязи и прочих продуктов жизнедеятельности, таких как чихание и кашель. Вот уж, железные люди с несгибаемым иммунитетом, сформированном в многолетнем контакте с переносчиками инфекции, несомненно крепкого от природы здоровья с мириадами причин, способных его навсегда подорвать.
- Куда летим?...
Эпидемии сотрясали Европу и мир много раз, сокращая скученность населения, где вдвое, где и более того, делали смерть обычной и привычной гостьей каждого дома. Именно они украсили фасады итальянских церквей резными черепами с пустыми глазницами и скрещенными берцовыми костями – ни одна битва не могла внести в историческую летопись столь страшную статистику как равномерное добивание чумой рода человеческого вплоть до… практически наших дней в масштабе разнообразной и насыщенной исторической шкалы. Культура культурой, а пандемия собирала свою дань, рождая отчаянных безумцев, пытающихся бросить ей вызов. Образ чумного доктора – человека, зачищающего поле кровавой жатвы, человека в маске птицы с кожаным клювом, хоботом или членом, сложно сказать чем, набитым тряпьем и соломой, пропитанной уксусом, призванным защитить его дыхание от зловонных болезненных паров недуга – страшная маска смерти. Он и сам был смертью, поскольку переносил на себе ее причину, от мертвых к живым, от заболевших к надеющимся ее избежать.
Первые признаки неладного я ощутил, когда во время долгого стояния на паспортный контроль, вместо забронированного в мобильном приложении места в первых рядах кресел у окошка я увидел в посадочном тридцатый ряд. “Опа, видимимо плохо улыбался при регистрации, или же недостаточно искренне”, – пронеслась в голове подленькая каверзная мыслишка. Но со мной был смартфон и возможность обсудить эту несправедливость при посадке в самолет, что я незамедлительно сделал, оказавшись перед лицом представителя компании.
– Центровка! – со знанием дела сказала она. – Не переживайте, 321-й полностью в вашем распоряжении, на рейсе будет 16 пассажиров.
– Сколько? – невольно вырвалось у меня. – А что случилось?
– Да, сами знаете, куда летите, – подвела итог разговору представитель компании, одарив меня загадочной улыбкой, словно ожившей репликой произведения классика. Смысл ее даже не хотелось и разгадывать.
– Верона, проходим на посадку, – объявила, тем временем, она в микрофон…
В автобусе, доставляющем пассажиров к трапу, я сидел. Пакет и сумка стояли рядом на соседнем сиденье, и у меня не было ровно никакого повода, при этом, чтобы взять их на колени, уступая кому-то место. Автобус ехал по летному полю почти пустой.
В полете все было прекрасно. Пустой салон добавлял воздуха и пространства. Милые стюардессы, чью красоту не могли скрыть даже санитарные маски, любезно отказали в возможности сесть на пустующие места Space plus, лишив меня возможность вытянуть ноги вдоль салона, но оставив привилегию сделать это поперек, расположившись сразу на трех креслах. Отличный завтрак, – говорю об этом без всякой иронии, – нормальные стальные приборы вместо гнущегося и бесполезного пластика, солнце над плотной пеленой облаков, все это настраивало на ощущение чего-то светлого впереди, и уж никак не на реинкарнацию Армагеддона. Я никак не видел себя в роли одного из персонажей массовки блокбастера в жанре “фильма-катастрофы”. Жаль, что анонсированное в программке борт-питания вино в этот ранний час не предлагали. Оно бы, несомненно, укрепило бы меня в приступе подсознательного оптимизма.
А внизу, далеко внизу во вспоротом острыми пиками застилающем землю воздушном одеяле, показались невероятные, не похожие ни на одни горы мира Доломиты. Отдельные горные хребты походили на скелеты давно вымерших гигантских существ, некогда населявших эти места, другие – колоссальные термитники, построенные по теории географических познаний Старика Хоттабыча и озвученными Волькой-ибн-Алешей на экзамене “особыми золотоносными муравьями". Каждый раз, пролетая по этому маршруту, как маленький припадаешь головой к холодному, местами запотевшему пластику иллюминатора и в надежде на чудо ждешь, что горы удостоят тебя быть увиденными.
После чего, невольно начинаешь верить в поверье японцев, что священная гора Фудзи, или как она с почтением именуется местными – Фудзисан, показывает свой лик лишь людям чистым душой и помыслами. Поскольку это случилось, то внутреннее ощущение личной причастности к группе верующих – фудзико, проводивших время в святилище Асама в молитвах во исцеление от страшных болезней, стремилось к своему воплощению , а мои помыслы этой поездки в Италию были как нельзя чисты.
В аэропорту Вероны немногочисленных сошедших с рейса встречала бригада из трех человек в ярко-алой униформе. Двое прикладывали датчик температуры ко лбу подходящих к стойкам паспортного контроля, третий, точнее – третья, раздавала памятки с инструкцией, что такое короновирус и как с ним жить и бороться.
А дальше…а дальше все было как всегда. Сотрудники таможни потрошили чемоданы напомаженных девушек в ярких спортивных костюмах в поисках чем бы поживиться, другие, пронзительным взором пытались одновременно заглянуть в душу и ваш кошелек, пытаясь выявить несметные незадекларированные барыши, которые русские туристы, конечно же, пытаются если не прокутить в Италии, то, непременно, легализовать. Эти, по своему наивные и радушные люди в форме, вероятно, ждут каждый день джек-пот в виде набитого наличными чемодана, сопровождающего в полете какого – то беглого олигарха. Вероятно, прецеденты случались.
Во внешней части аэропорта какие-либо признаки призрака эпидемии, “бродящей по Европе”, растворились в ярком мартовском солнце, хотя на улице было всего плюс семь градусов, то на припеке они ощущались как все плюс двадцать. Воздух был пропитан ароматами цветения, никаких тебе людей в масках и перчатках. Все как всегда, разве что, народа не так много как обычно.
Таковыми были первые шаги по Италии и день первый нашего Декамерона, из которого удалось сделать скорый и, вероятно, неверный вывод о том, что опасность осталась позади и, если что-то еще могло произойти со мной, так исключительно из-за бациллы, подцепленной в самолете.
Каким будет содержание других глав покажет время и инкубационный период, поскольку судить о чем-то можно лишь по возвращении, да и то, спустя определенное время. Главное – это не унывать, поскольку уныние никак не способствует качеству быть объективным. Наверное, как-то так, в первом приближении к сути вопроса.
© jeejee.it 2020
Молодец jeejeeit!