Позади очередные километры серпантинов, окружающие со всех сторон высокие скалы, укутанные снежным мхом. Кристальный воздух, который можно пить. Барашки, хычины, сохта, айран, тузлук. И нотки небольшого напряжения в разреженной атмосфере высокогорья.
Минводы-Кисловодск-Черкесск-Домбай-Архыз-Приэльбусье-Минводы. Две республики — Карачаево-Черкесия и Кабардино-Балкария. Плюс Ставропольский край. Сотни километров намотаны на видавшие виды покрышки. Серпантины перевалов слились в единое целое, а все картинки пронеслись перед глазами, словно в причудливом вальсе калейдоскопа.
Вот самолет заходит на посадку в Минводах. Горы видно сразу, но они пока еще маленькие, это лишь предвестники больших гор, которые лежат неподалеку.
Красавец Эльбрус (местные всегда произносят имя двуглавого исполина с ударением на первый слог) открывается с перевала Гум-Баши в полный рост. Казалось — вот он, совсем рядом! Но это северные склоны, там нет канатных дорог и, чтобы попасть в обжитое Приэльбрусье и взглянуть на гору с юга, нужно ехать несколько часов.
Ну а я первым делом отправился на Домбай. В моей памяти он был отлит из гранита окруженной высокими горами крошечной деревушкой, старым вагончиком-подъемником, который частенько застревал по пути над бездной, и бесконечными бусами нанизанных на канат крошечных кресел, выкрашенных масляной краской в яркие цвета.
Домбай моей юности — это только безраздельно властвующие над миром горы, и везде, в любой точке Домбая ты был один на один с природой. Прошло десять лет и многое изменилось с той поры. Впрочем, пик Инэ и тарелка стоят на своем месте, и не может быть иначе.
Потом был Архыз. Не похожий ни на один из ранее виданных мною кавказских курортов. Неужели и правда европейский, с легким местным колоритом? Поживем-увидим. Барашек таял во рту, вайфай раздавался на всех этажах новой четырехзвездочной гостиницы. А звезды на небе такие красивые, когда смотришь на них с высоты 1650 метров. Местные говорят, если долго смотреть на небосвод перед сном, небесные тела придадут тебе сил на следующий день.
А на следующий день была дорога. Длинная, изматывающая. Бараны на дорогах. Это не иносказание — просто холодает, и огромные отары одна за другой спускаются с высокогорных лугов, где провели все лето.
Перевал за перевалом, ущелье за ущельем. Неожиданный дедушка Ленин, сторожащий подходы к ДК, в котором расположился опорный пункт полиции.
Солдаты, патрулирующие Баксанское ущелье в полной амуниции. Конвои с бронетехникой. Вот оно, то самое напряжение, похожее на цифровой шум или звук тишины, нервно повисло в воздухе.
Развеивает все это подъем на канатной дороге на 3540 метров. Тут уже все чувствуется совсем иначе. Необычные краски неба. Холод, ледники в паутинах глубоких трещин.
Нахмуренные вершины Эльбруса кажутся отсюда недостижимо далекими и пугающе близкими одновременно.
В ресторанах — местная кухня и десятки юных горцев атлетического вида. Впрочем, несмотря на весь местный колорит, в этот день все братухи-борцухи были дружелюбными — ни одного косого взгляда. Только не вздумайте тут сказать, что карачаевские хычины вам нравятся больше, чем местные, балкарские... Шутка, конечно.
А еще была лезгинка. Самый эффектный танец закончился необычно — строгий юноша в белой бурке скинул головной убор и предстал юной длинноволосой красавицей. Метафорически, подумал я тогда, это и есть Северный Кавказ. Он таит в себе немало сюрпризов и природной красоты. Но, когда мы смотрим друг на друга по телевизору, мы выглядим совсем не так, как на самом деле.
Кабардинцы - таксисты)
Местные - балкарские!