Джейк Карпентер: Жизнь со сноубордом

Компания: Burton Snowboards, Burlington, Vt.

Инновация: Создал Burton Snowboards, сделав многое для становления сноуборда как вида спорта.

Как это изменило мир: Когда в 1977 году Джейк Карпентер запустил производство сноубордов, горные склоны были заполнены лыжниками, сейчас компанию им составляют толпы сноубордистов. Почти семь миллионов американцев занимаются этим стремительно развивающимся видом спорта. Сам Карпентер вырос вместе со сноубордом, захватив в итоге треть рынка.

CV: Конечно, такой успех значительно обогатил Карпентера, а компания Burton Snowboards, the Burlington, Vt. продолжает пожинать плоды его невероятной популярности. Стоит отметить, что Burton начал настоящую культурную революцию, перенеся стиль скейтборда в горы. Сегодня сноуборд из экстремального спорта превратился в абсолютно легитимный вид олимпийских соревнований. Нет склона, где бы не нашлось хотя бы одного его заядлого поклонника, со свистом летящего с горы.

У человека по имени Джейк Бертон Карпентер (Jake Burton Carpenter), пожалуй, одна из лучших работ во всей Америке. В прошлом году он прокатался на сноуборде 113 дней, найдя время и для управления компанией. К счастью для него, он просто одержим тем, чем занимается. Карпентер стоит во главе компании Burton Snowboards, the Burlington, Vt., которая производит сноуборды, а также спецобувь и одежду. Своим сотрудникам он частенько предлагает, например, прокатиться разок-другой после только что прошедшего снегопада.

До сих пор все шло отлично. Burton контролирует приблизительно треть американского рынка по производству сноубордов, и в настоящее время клиентами компании являются семь миллионов человек по всему миру. Но не всегда удача улыбалась ему. Когда в 1977 году Бертон начал заниматься производством сноубордов, единственное, что он знал, это то, что он просто одержим катанием с горок. Больше всего ему нравилось спускаться с небольших холмов на сделанной кустарным способом дощечке. Благодаря скромному наследству, доставшемуся ему от бабушки, и не обладая никаким опытом обработки древесины, Карпентер начал потихоньку пилить доски и сгибать их, придавая им нужную форму. Через несколько лет ему пришлось столкнуться с непониманием: от многих людей, к которым он обращался за помощью, он получал однозначный ответ «нет». Они настаивали на том, что сноуборд – это всего лишь причуда, которая никогда не превратиться в нечто большее, а владельцы курортов ни за что не согласятся предоставлять свои склоны для всякой ерунды. Но сегодня Карпентер считается отцом-основателем самого популярного вида спорта в США. И рынок продолжает расти. Вот история человека, который прославил сноуборд, продолжая оставаться его самым активным и гордым защитником.

Джейк Бертон Карпентер: Моя мечта сбылась

«Мне всегда нравился снег. Я вырос на Long Island. Помню, когда выпадал снег, школы закрывались, и это было круто. Когда мне было 7 лет, родители повезли меня в Vermont покататься на лыжах. И я по-настоящему пристрастился к этому. К тому же я обожал серфинг, так как жил у океана. Мои родители так и не купили мне доску для серфинга, а у меня на это просто не было денег. Единственной вещью, которую я мог себе позволить, оказалась игрушка под названием Snurfer, представляющая собой элементарную доску стоимостью примерно в 10 баксов (одна из тех, что производились еще в 60-е годы). В то время мне было лет 13-14, и мне казалось, что я по-настоящему крут: ведь теперь у меня была вещица, очень напоминающая доску для серфинга, правда, более дешевая. И я действительно искусно с ней управлялся, ведь мне это так нравилось.

На доски Snurfer молились многие. Они распродавались огромными тиражами, но их выпускали на рынок исключительно как игрушки. Я же рисовал в своем воображении, что когда-нибудь это превратится в настоящий спорт. Когда мы катались с друзьями, мы частенько видоизменяли форму досок с целью повысить их «коэффициент полезного действия», а где-то в возрасте 14 лет, уже после окончания колледжа я серьезно стал задумываться над тем, что это могло бы стать моим профессиональным занятием. Вы только не подумайте, что к тому времени у меня в голове созрел какой-то определенный план или цель - нет, ничего подобного, я просто на подсознательном уровне чувствовал, что в этом что-то есть, а именно возможность, за которую можно ухватиться.

Шерман Поппен, Крейг Келли, Джейк Бертон Карпентер. Фото: Stouffer

В 70-х, еще будучи студентом последнего курса New York University, я начал работать на человека по имени Виктор Нидерхоффер (Victor Niederhoffer). Он стоял во главе очень известного и процветающего в то время фонда. Организация продавала частные компании большим корпорациям. Вообще хочу сказать, что, например, понятие «инвестиционный банк» для меня никогда не существовало, а если и существовало, то понять, что же это значит, было выше моих сил.

Виктор оказался невероятно интересным и способным малым, а сам бизнес - затеей, больше напоминавшей борьбу за выживание – типа «утони или постарайся удержаться на плаву», ведь я только что окончил колледж, и за спиной у меня не было ни одного тематического бизнес курса. При работе сутками напролет чувство тщетности и пустоты все нарастало. Я это дело не любил и поэтому чувствовал себя немного потерянным.

Однажды я отважился поговорить с владельцами некоторых компаний, продажей которых мы занимались, и был потрясен тем, что они не стали меня запугивать. Помню мой разговор с парнями, у которых была своя компания по производству кроватей с водяными матрасами. Их компания имела годовой оборот в 5 миллионов долларов, и я еще тогда подумал: «Это ведь нисколько не сложнее, чем, к примеру, косить газоны, чем я и занимался в средней школе». Словом, осознание моих затянувшихся неудач и мысль о том, что я могу открыть собственную компанию, переполняли все мое существо.

В декабре 1977 года все это дошло до точки кипения, и я сделал шаг, который сильно огорчил Викторa. Мы дали объявление в Wall Street Journal, она, в свою очередь, что-то там напортачила с нашим заказом, ну, я и сказал: «В таком случае вы все переделаете бесплатно». Тогда из редакции Wall Street Journal позвонили Виктору, заявив: «Этот парень что-то слишком буйный - не идет с нами ни на какие компромиссы!» Виктор устроил мне настоящий разгон. Я осознал, что надо уходить, хотя абсолютно не хотел покидать место, где я научился стольким вещам. Жалко было расставаться и с Виктором, ведь все это время он был так любезен со мной. Кстати, когда я уходил, он дал мне денег, чтобы я начал действовать независимо.

В общем, я ушел и был абсолютно не рад этому факту, ощущая пустоту и бессмысленность своей жизни. Мне нужно было заняться чем-то совершенно иным, как, например, работать на себя самого. Тогда я начал прикидывать: «OK, сейчас декабрь, то есть начало зимы - отличнейшее время открыть производственную компанию». Я не проводил каких-то специальных исследований рынка, не разговаривал с представителями конкурирующих компаний. Вместо этого - просто купил ножовочную пилу и стал делать доски в собственной квартире, на самом деле не осознавая, к чему все это приведет: я был среднестатистическим неудачником, что-то «творящим» в своей мастерской.

Через 3 недели после Рождества я понял, что моя затея провалилась – я не учёл, что дилеры делают заказы в марте, а товар должен быть полностью готов и укомплектован в сентябре. Осознав, что рождественский сезон продаж пропущен, я тут же решил начать все заново. Еще в школе мне удалось накопить немного денег, к тому же я получил 120000 долларов в наследство от бабушки, скончавшейся несколькими годами ранее.

Я начал делать макеты. Но сперва мне подвернулась одно дельце - поработать «приходящей няней» у одной семьи из городка Stratton (штат Вермонт), которая содержала пару немецких овчарок и лошадей, а за ними, поверьте, нужен был глаз да глаз. В их сарае я много занимался деревообработкой, изготовляя свои макеты. У меня был копировально-фрезеровочный станок - кстати, первая вещица, которую я приобрел. Во время работы у меня дважды воспламенялись доски, а пару раз при неудачной попытке разрезать их пополам, они падали мне прямо на голову. Еще раз повторяю, что я и понятия не имел, чем же я все-таки занимаюсь. Тем не менее, 100 макетов были готовы, а через некоторое время я обзавелся небольшим торговым помещением в Londonberry. Тамошний электротехник уступил мне переднюю часть своей и без того маленькой комнатушки, служившей ему офисом, а сам устроился в задней ее части. Было ощущение, что жители Вермонта были уверены в том, что это заведеньице не что иное, как «крыша» для очередной сделки с наркотиками или что-то типа этого.

Надо сказать, я питал большие надежды: мне ведь казалось, что все задуманное должно было очень скоро осуществиться. Никаких рыночных исследований, никакого бизнес-плана. Я просто прикинул: «Ведь если я буду делать по 50 досок в день, я неплохо заработаю на жизнь. Я мог бы заработать, скажем, 100000 долларов в год, а может и больше». Короче, в течение 1978 года я работал над повышением производительности, хотя первую доску готов был отправить на продажу лишь в середине декабря. Не то, чтобы у меня была куча заказов, помню, от одного магазина поступил один, да и тот был отменен, так как я не успел осуществить своевременную доставку.

Но, несмотря на все это, я всё равно был уверен, что это может стать настоящим бизнесом.

Во-первых, я не видел сноубордов на горнолыжных склонах. Катание на лыжах было дорогим удовольствием - чтобы только подняться на гору на подъемнике, нужно было заплатить 20 долларов. Я решил заняться поисками целевой аудитории, тех, кому еще не перевалило за 40, но в то же время я был не намерен иметь дело с совсем маленькими детьми. Тинэйджеры - вот те, для кого я хотел изобрести особый спорт.

Я закупил необходимое оборудование. Моя тогдашняя норма составляла 50 досок в день. Но я совершил три непростительные ошибки...

Во-первых, мне не хватало денег. К счастью, были некоторые сбережения, хотя я бы не смог одержать всех своих нынешних побед, даже обладая своими 20 тысячами накоплений на тот момент. При тогдашних обстоятельствах мне еле-еле хватило 120000 долларов.

Второй ошибкой оказалось то, что я, мягко говоря, переоценил шансы удачно реализовать свою продукцию. Помню, я выработал специальную схему, согласно которой (если я, конечно, буду беспрекословно ей следовать) я должен был разбогатеть. Прикинув, что при каждодневной производительности в 50 досок, я добьюсь задуманного, тут же нанимаю двух родственников и друга с целью повысить продуктивность, в чем и заключалась третья ошибка - не надо было иметь дело с близкими и дорогими тебе людьми. Обратной стороной медали в таком случае может оказаться тот факт, что ты потеряешь и друзей, и семью, а это, согласитесь, труднее, чем потерять обычного сотрудника «со стороны».

Но, так или иначе, сделав эти доски, я заполнил ими свой микроавтобус и уехал. Вернувшись через пять дней, я увидел микроавтобус, по-прежнему на три четверти заполненный досками. Той зимой я продал 300 досок, которые сделал за 6 дней. Я был по уши в долгах, и это было настоящей катастрофой. Стремление продавать доски по умеренным ценам нарастало с каждым днем: я полностью осознавал свои производственные затраты, но еще раз повторяю, что слишком переоценивал потенциал своего продукта. Увы, спроса не было.

Моей ошибкой стало и то, что я до конца не понял ситуацию на рынке. Я начал соображать: «Ладно, мне 23 года. Я с ума схожу по катанию на лыжах. Рынок, на котором я работаю, состоит точно из таких же людей, как я сам». Но в реальности оказалось, что 23-летние молодые люди не проявляют ни малейшего интереса к моему начинанию, поэтому клиентами становились исключительно ребята лет 15 (мне было примерно столько же, когда у меня появился Snurfer), которые не могли себе позволить доску стоимостью 88 долларов.

Словом, уже следующей зимой я решил делать доски по цене в 45 долларов, чем снизил производственные расходы почти вдвое (на них не было дорогостоящей обшивки). Их я назвал the Backyard («Задний двор»). Пришлось заразить этим одного друга и родственников. Школьники и собственный азарт - вот все, что у меня было. Помимо всего, the Backyard, надо сказать, никогда не пользовался огромным успехом, но принес достаточно денег, что спасло бизнес от полного краха.

Тем временем я продолжал путешествовать по Новой Англии на своем фургоне, но он уже был до отказа набит более дорогими досками. Я обивал пороги десятков магазинов, торгующих лыжными принадлежностями, и, будучи первоклассным мастером обращения с доской, мне не раз приходилось демонстрировать, как управляться с моим изобретением. Как только я вставал на доску, все вокруг поражались, восклицая: «Вау, она действительно стоит того, чтобы отдать за нее 88 долларов».

И, наконец, в начале 80-х годов бизнес начал потихоньку развиваться. До сих пор отчетливо помню момент, когда я сказал себе: «Вот теперь-то все в порядке». В 1980 году я подумал: «Все начинает идти как по маслу», хотя тем летом мне все же пришлось поехать в Нью-Йорк и немного поработать барменом: денег все-таки не хватало. Но я думаю, что это как раз и был поворотный момент в моей жизни. Словом, выход нашелся. Когда ты хочешь открыть свое дело, упорство просто необходимо. Я думаю, что самым большим успехом оказалось то, что я смог запастись определенной долей уверенности. Все начиналось, честно говоря, из-за чисто материальных соображений - очень уж хотелось разбогатеть. Знаете, я тогда думал: «Ну ладно, я могу много зарабатывать и все такое», но когда я начал потихоньку расти, что подразумевало постоянные бессонные ночи и все тому подобное, самым главным для меня стало ничто иное, как ощущение гордости. Хотелось доказать своим друзьям и всем тем людям в Нью-Йорке, с которыми мне довелось работать, что мое решение оказалось верным.

В 1984 году моя уверенность и упорство начали приносить первые плоды. И я сделал передышку и поехал на горнолыжные курорты. Сначала это была гора Stratton Mountain. Paul Johnson, менеджер здешнего курортного городка, один раз разрешил нам даже прокатиться с ребятами из патрульной инспекции. Мы, конечно, поехали, все было очень прикольно. Помню, как тогда он сказал: «Слушайте, нам нужно организовать заседание совета директоров, чтобы все хорошенько обдумать», а потом вернулся и добавил: «Знаете, все считают, что ваше место не здесь, что горы не для вас - но, выдержав многозначительную паузу, произнес - а так как никто не может это толком обосновать, я даю вам один шанс при условии, что при этом будут соблюдены все нормы безопасности. Если оплошаете, на этом для вас все закончится».

Нам выдали все необходимые сертификаты. Не то, чтобы горнолыжники подвергались меньшей опасности, и им не нужны были подобные сертификаты, просто Paul не хотел рисковать, ведь на горы приходят сотни новичков. Короче, мы должны были быть абсолютно «чисты и невинны» в плане безопасности.

Как только мы появились на склонах, владельцы курортов невероятно этому обрадовались, ведь только сейчас они осознали, какая страсть проснулась в людях.

В первый день сезона 50% их посетителей оказались сноубордистами, несмотря на то обстоятельство, что в ту пору они составляли всего 1% (ну, может быть, от силы 2%) от общего числа лыжников. Если, например, прошел ливень, сноубордисты все равно приходили на склоны, а лыжники – нет. Стойкие клиенты, не боящиеся непогоды, были в цене.

После опыта на курорте Stratton, и другие горы открывались для сноуборда. Словом, индустрия начала набирать обороты. Каждый год мы увеличивали свою прибыль почти на 100%. Такой успех привел к тому, что появлялись другие, правда, более мелкие предприятия, производившие доски. К счастью, нашими единственными конкурентами оставались крупные компании по производству лыжного снаряжения, да и те оказывались весьма недальновидными. Они просто не воспринимали сноуборд всерьез, научив меня одной вещи: когда ты встречаешь парня, который изобрел какую-нибудь новую хитроумную вещицу, не стоит насмехаться над ним. Поначалу все просто потешались над моей затеей, но больше надо мной не смеются…

В общем, мы сосредоточили в своих руках треть рынка, и сейчас у нас нет серьезных конкурентов. Компании, которые занимаются только сноубордом, не имеют достаточно денег, не ведут научно-исследовательских разработок и не проводят эксплуатационных испытаний. Хорошо финансируемые компании, связанные с лыжной индустрией, в свою очередь, не понимают самой сути спорта и не сосредотачивают свое внимание на чем-то определенном. Мы же прекрасно осознаем, на что нужно обратить свое внимание. Можно сказать, что мы «в контексте» сноуборда, ведь у нас есть вполне четкое представление о нем. Наши так называемые «круглые столы» с профессионалами, помогают изменять форму и размеры досок, тем самым, значительно опережая своих конкурентов на рынке. У нас есть необходимые технологии, научно-исследовательские разработки и свои ноу-хау. Поэтому успех продолжает оставаться неотъемлемой частью нашего бизнеса.

По материалам Fortune
Фото: MountainZone.com, Nsga.org