Эгейский вояж

И, по примеру Володи ЗПП, история из закромов про хождение по греческим островам, — надеюсь кого-нибудь развеселит.

День… Х. 
Глубоко в Ж.

— Кхе-кхе… — пару раз чахоточно кашлянул двигатель резиновой лодки (в просторечии — «тузика»***) и начал глохнуть. 
— А где наши весла, кочерыжка всем в ухо!? — спросила дама с острым языком и коленками, по совместительству профессионал в области бальных танцев, фотографии и нецензурной брани.
— О боже, я умру с голоду! — отчаянно воскликнул мужчина с лицом Жерара Депардье и на последнем слове провалился в глубокий, беспокойный сон.
— Гы-гы! — подумал Капитан «Достояния нации», стоя в кокпите яхты и держа в руках оба весла от тузика. 
— Кхе-кхе… — повторил двигатель «тузика» и после пары рывков стартером окончательно умер.
— Ладонями! Руками! Гребите пальцами! — отчаянно крикнул Старпом «Достояние нации», постриженный настолько коротко, что шрамы на его голове с трудом одерживали борьбу над залысинами.
— Раздолбаи! Она же мокрая! Морковку всем в ноздри! — крикнула «острая дама» и, брезгливо отряхивая ноготочки от капелек морской воды, начала энергично грести в противоположную от яхты сторону.
— Йех-х! — дернул в сотый раз ручку стартера старпом и заехал мирно спящему «Жерару Депардье» в ухо.
— Еда!? — с надеждой проснулся тот, огляделся и, мгновенно уверившись в несъедобности окружающего мира, снова впал в сберегающий калории летаргический сон. 
— Гы-гы! — подумал капитан «Достояние нации» и достал видеокамеру.
— Заглохли, салаги!? — прокричал Капитан «Вася» с соседней яхты на несущемся на полных парах исправном «тузике». — А зачем вы бьете руками по воде, гребете, что ли? 



— Нет, линзу тебе в глаз, моем руки перед едой! — крикнула «острая дама» и показала неприличный жест. Под водой. Потому что Капитан даже соседней лодки — это очень значимая фигура. 
— Еда!? Где!? — снова проснулся «Жерар Депардье».
— Вот недоумки-то! Когда ж я сдохну-то!? — удивилась «острая дама» и обернулась к «Жерару». — А ты вообще молчи, блендер ходячий, пробку тебе в горло и штопор в…
— Гы-гы… — подумал Капитан «Достояние нации» и двинул длинным багром старпому в живот.
— Ох! — старпом торжественно принял багор на грудь и под его весом свалился на дно тузика.
— Пьяноты! Кабачок всем между ног! Выпустите меня на берег! — взмолилась «острая дама» и двинула принятым веслом по темени «Жерару». Тот не пошевелил и бровью. 
— Может, вас отбуксировать до берега? — капитан «Вася», на исправном тузике, все еще не оставлял надежды оказать настоящую морскую помощь попавшим в бедствие матросам дружественного судна. 
— Да! На берегу есть еда! — проснулся «Жерар» и с надеждой посмотрел на Капитана «Васю».
— Молчать, планктон! — рявкнула «острая дама».
— Да! Он! Наш спаситель! — крикнули эхом остальные членцы экипажа «тузика» и с надеждой посмотрели на маняще свисающий с борта исправного «тузика» длинный «конец» веревки.

Конец «конца» попал в торец «Жерару», но тот невозмутимо продолжал спать. Очень скоро терпящий бедствие «тузик» начал бороздить бухту одного и десяти тысяч островов Эгейского моря на прицепе «тузика» Капитана «Васи».

— Это противоречит законам физики… 
— Физика — лженаука! Весло всем под мышку! — перебила «острая дама».
— …но мы завелись с толкача! — закончил старпом.
— Скорее к берегу! Там еда! — проснулся «Жерар».
— Мать-ать-ать! — подумал Капитан «Нацика» при виде заглохшего «тузика» Капитана «Васи».
— Хелп ми! — почему-то по-иностранному крикнул Капитан «Вася», отчаянно дергая стартер «тузика».
— Тебе нужна помощь!? — обеспокоенно крикнул Капитану «Васе» старпом «Нацика» и выкрутил ручку газа на всю.
— Езжайте! Езжайте! — вздрогнул Капитан «Вася» и эхом отдалось в воздухе: «…дуйте! …дуйте!»

Для матроса, желание Капитана, пусть и дружественного судна, Главный Морской Закон.

— …дуем отседа! Якорь всем в ребра! — подтвердила действие Главного Морского Закона «острая дама» и чуть не свалилась за борт при очередном развороте «тузика›.



***«Тузик» — резиново-пластиковое спасательно-транспортное изделие сомнительного назначения. Ходить не умеет, плавает как говно. Имеет двигатель. Частично бесполезен. Травмоопасен. Легко потопляем. Но незаменим. Сука.


День… Y.
Все там Ж.

— Скотище лежбиков, — нежно и себе в усы пробурчал Капитан «Достояния нации» и окинул взглядом верхнюю палубу лодки. 

Где-то за мачтой, улегшись спиной на привязанный вверх дном «тузик», загорал Натусик — от всея её поверхности в особо удачные моменты была видно только навершие груди и кусочек голой коленки. Ближе к кокпиту, выставив для обугливания белую московскую кожу, на полотенце, расстеленном поверх гико-шкотов, рифов и прочих бесполезных во время штиля, парусных веревок, загорала Марина «Морская». Еще ближе к корме, с плеером в ушах и матом на губах, весело болтая свешенными с борта лодки ногами, возмущалась отсутствию ветра «острая дама»… Впрочем, она тоже загорала, но особым, неподвластным простым смертным образом — в вязаном из крупной шерстяной нитки купальнике. И уже непосредственно в кокпите, под непромокаемым брезентовым тентом и с закрытыми глазами, иногда нервно причмокивая во сне, загорал «Депардье»… Впрочем, ученые до сих пор спорят о том, что полезнее — загар во время сна, или сон во время загара. 

Старпом окинул взглядом представившуюся Капитану картину, ревниво хмыкнул в сторону полупопий «Морской» и застыл с вытянутой по ветру рукой, аккурат Ильич на броневике.

— Чувак полностью двинулся на яхтинге… — подумал Капитан «Достояния нации», но вслух ничего не сказал — зачем обижать человека?
— Кэп! А вот предположим, если при смене галса, выставив каретку стакселя в крайне…
— Надо лечить человека. Пропадет ведь! — подумал Капитан, но вслух ничего не сказал. Вообще это был очень мудрый Капитан со стальными нервами.
— Вы все падонки! Кучерявый насос! Старпом! То ты носишься как электровеник по всей палубе, крутишь лебедки и требуешь «ручки», то вопросами заколебываешь. Будет на этой лодке покой, или я должна всех тут убить?
— …переднее положение, при остром «вмордувинде», сможем ли мы натянуть верхнюю треть стакселя так, чтобы с него не срывался поток набегающего ветра? — не обращая внимания на «острую даму» закончил свой вопрос Старпом.

Стоит сказать, что к «острой даме» привыкли уже на второй день похода. Сначала ее многие мечтали задушить, и обязательно во сне, в то единственное время, когда она молчит. Особенно просто это было сделать Натусику, которая спала с ней в одной каюте, от чего ей видимо больше всех доставалось. Но потом к «острой даме» адаптировались, а к концу похода и вовсе многие ее полюбили. А как иначе? За восемь совместных дней как-то привыкаешь уже к ее ласково сказанному добрым греческим утром: «Как же я тебя ненавижу, контрабас ходячий…»

— Ты прав, — вздохнул Капитан и продолжил. — Двигая каретку, ты изменяешь геометрию паруса, что при сильном ветре дает эффект крыла. Тут важно другое… нужно учитывать взаимное влияние друг на друга обоих парусов под ветром. М-м-м… это все равно что штаны в аэродинамической трубе…

— Как же я ненавижу твои штаны! — проснулась по кодовому слову «Морская» и лениво указала на жирное пятно на штанах Старпома, появившееся вследствие неаккуратно выпитого Капитаном особого Капитанского напитка двадцатилетней выдержки. 

Нет!!! Капитан был абсолютно трезв! Я не допущу, чтобы оскорбляли честь мундира! Капитан просто устал, именно поэтому промахнулся мимо своего рта и вылил «Хеннеси» Старпому «Нацика» на штаны.

— О! — Старпом отзывчиво посмотрел в сторону «Морской», резко встал, чуть не снеся при этом своим черепом стойку хорошо закрепленного тента, почесал лысину, пробормотал под нос: «Одним шрамом меньше, одним больше…» и, встав по стойке «смирно», обратился к Капитану. — Кэп! Разрешите высказать рационализаторское предложение!
— Ну-у-у, чувак, по ходу у тебя сотрясение всего головного мозга, — подумал Капитан.
— Нет, Кэп, его с рождения столько раз головой били о твердые предметы, что о сотрясении речи уже не идет. Мозга просто нет, — подумала в ответ «Морская».
— Что за предложение? — оглядел просыпающееся скотище лежбиков Кэп.
— Можно я возьму длинный шнур, привяжу к ним штаны, кину за борт в море и таким образом их постираю?
— Если парня после моего «Болоньеза» так вштырило, то что же будет, если он отведает моего фирменного капитанского омлета? — подумал Капитан, но вслух ничего не сказал — зачем обижать больных на голову людей? — Я не против. Но за последствия отвечаешь ты! — вынес окончательный вердикт Кэп.
— Да-да! Вешалку тебе в плечи, старпом! У меня завалялась пара грязных бальных платьев, простирнешь? 
— А вот и ничего у тебя не получится! — сделала вывод «Морская», провожая взглядом телепающиеся в кильватерной струе штаны.
— Как ты знаешь, в морской воде содержится большой количество соли, а соль является своеобразным абразивом…
— Гарпун тебе в глаз! Только не мой мозг! Остановите лодку! Я сойду прям здесь! — взмолилась «острая дама», но на этот призыв внимание обратил только Кэп. 

Именно Капитан является мамой, папой, святым духом и главной жалобной книгой для всех членцев экипажа судна. Именно Он обращает внимание на все, Он всегда трезв, строг, собран и внимателен. Но Лодка не паровоз и стоп-крана не имеет, поэтому Кэп, с вершины своего опыта сделав вывод, что нет ничего страшнее скучающего экипажа и жизни «острой дамы» угрожает реальная опасность, сделал ход конем:
— Давайте я покажу вам, что такое арабские лыжи! — излишне жизнерадостным голосом попытался Он сменить тему.
— Рыболовецкий крючок тебе в ухо! А сам попробуешь? — подозрительно отнеслась к затее «острая дама».
— Капитан покидает свое судно только в двух случаях: или когда оно тонет, или когда его выносят. Но всегда последним. Поэтому, пробовать придется вам!
— Бр-р-р-р! Вода холодная какая, — высунул ногу Старпом, оглядел притихших членцев экипажа, обреченно вздохнул, ведь именно ему предстояло первым испытать «арабские лыжи» и побрел одевать заботливо привезенный с Родины гидрокостюм.
— Мать-ать-ать! — подумал Кэп, когда увидел обтянутого латексом Старпома.
— Жабры мне в ноги! Ихтиандр недорезанный! — подумала «острая дама».
— Вам-то хорошо! А я с этим живу… — подумала «Морская».
— Я готов! — скрипнул резиной Старпом и натянул на нос водонепроницаемые очки.
— Ну. Тогда поехали! — сказал Кэп и нежно тронул ручку газа.




День... Z.
Все там Же.

— Давайте я покажу вам фокус! — Кэп энергично выдернул из кошелька купюру в сто долларов, победно оглядел ничего не понимающих членцев команды, после чего резким и сильным движением порвал ее надвое.
— Клац! — упала на бетонный понтон марины челюсть «Депардье», выполнявшего на лодке функции казначея и потому относившегося к деньгам очень бережно.
— Ебентыть! — чуть не выругалась «острая дама» и покрутила пальцем у виска.
— Ой! А я не заметила! Кэп, а повтори пожалуйста? — сложила ладошки в молитвенном жесте «Натусик»
— М-да… Интересный фокус… — буркнул себе под нос старпом.
— Эм-м-м-м… — Кэп сам не мог поверить, что фокус провалился, поэтому немного нервно улыбался и вертел половинки сотки «баксов» в руках. — Вообще-то, я перепутал деньги! На самом деле, я должен был порвать двадцать шекелей!
— Ой! Давай-давай! Я очень люблю, когда что-нибудь рвут! — захлопала в ладони «Натусик»
— Молчать, чучело! — Кэп все еще переживал. — Двадцать шекелей невозможно порвать! Это особые еврейские деньги! И вообще… все на борт! Отходим!

Команда гурьбой поднялась на борт лодки и заняла места по расписанию: старпом на носу обнимал смотанный стаксель и зычно орал, если видел что-нибудь прямо по курсу; по правому борту контролировала положение кранцев «Натусик», непрестанно жалуясь самой себе про на нелегкую жизнь младшего помощника старшего помощника; по левому борту носилась «Морская» и постоянно перевязывала кранцы все более и более чудовищными узлами, напоминающие совсем не морские, а скорее произведения кружка макраме; в кокпите, смежив веки и положив под голову полотенце, нес дежурство «Депардье» — у него была самая ответственная должность — главного корабельного снотворца; наконец за штурвалом, в солнцезащитных очках в пол-лица, широко расставив ноги и беспокойно крутя головой на все триста шестьдесят, стоял Кэп и четким голосом отдавал команды.

— Каким курсом идти, Кэп!? — спустя час после отхода, сменив за штурвалом Капитана, спросил старпом.

Кэп в это время смаковал Особый Тонизирующий Капитанский Напиток. Злые языки могут говорить, что это был Ром, или даже Виски, густо намешанный на Коньяке, но это все поклеп и клевета! Со всей на то ответственностью заявляю: когда Лодка в Море, Капитан пьет только Воду. И баста!

— Иди зюйд-зюйд-вест! — ответил после очередного глотка Кэп и погрузился в созерцание.
— М-м-м? — отчего-то взгрустнул старпом, но быстро оправился. — Так точно, зюйд-брюйд-квест! — подтвердил он приказ, крепко сжал зубы и фальшиво запел «Врагу не сдается наш гордый…», при этом штурвалом стал шуровать с удвоенной силой. 
— Мы будем самыми последними лузерами, если в этом проливе не встретим дельфинов! — достал бинокль Капитан и стал созерцать окружности и выпуклости уже вооруженным глазом.
— Капитан! — очень нежным голосом «Натусик» оторвала Кэпа от процесса созерцания. — А можно я пойду пообщаюсь со своим резиновым другом? — закончила она и скромно потупила глазки.
— Кгхм! — чудовищным усилием воли унял нервный тик Капитан, благосклонно кивнул и попытался вернуться к созерцанию. Но не тут-то было.

Члены команды женского пола, как по команде оголили на своих телах все что можно и нельзя, и ровным слоем разложились по палубе.

— Кэп! Я не могу работать в таких условиях! — взмолился старпом.
— Крепись, матрос! — кося глазами на скотище лежбиков ответил Кэп и спустя секунду добавил: — Крепись! И когда-нибудь станешь Адмиралом!
— Дельфины! Дельфины по правому борту! 
— Где?! — вспрыгнула с насиженных мест вся женская часть команды.
— Еда?! — проснулся «Депардье».
— Мы все же не лузеры! — довольным голосом пробурчал Кэп и с чувством исполненного долга убрал бинокль в стол.
 
Кэп в этот вечер был неотразим: это было особое Капитанское Танго, густо намешанное на соленом морском воздухе, щедро рассыпанных по небу греческих звезд и целого букета Благородных Алкогольных Напитков, что плескались к тому времени в желудках всех участников регаты. 

Кроссовки Кэпа неуловимо быстро шуршали по бетонному понтону марины, из колонок лодки неслись жгучие аккорды бразильского танго, Капитан обнимал воображаемую тангесу и кружил с ней, норовя то и дело свалиться в грязную воду залива. Но старпом был начеку: багор был отвязан и под рукой, веревка спасательного круга заботливо размотана в удобную бухту — ничто не могло помешать спасению Кэпа, ибо потеря Капитана на берегу — главный позор для экипажа. 

— Ой, мячик! – прервала идиллию «Натусик» и показала на прибитый волной к корме лодки детский резиновый мяч. Вообще стоит заметить, что у «Натусика» к тому времени сложились особые отношения с резиновыми изделиями, поэтому никто не удивился такой находке.
— И еще один! — показала на второй мяч «Морская», которая никаких таких добрых отношений к резине не имела.
— Будем играть в морской футбол! — выдвинул идею Адмирал «Хлеб» снял Адмиральскую фуражку и недобро посмотрел на остальных шкиперов.
— Ой, это так интересно! – захлопала в ладошки «Натусик»
— Пасуй, тебе говорят! 
— ГОЛ!
— Не было гола, мимо ворот прошел!
— Где ты ворота здесь видишь!? Это понтон! Он весь по ширине сплошные ворота!
— А я тебе говорю, не было…

Мы носились босыми ногами по бетонному основанию причала для лодок, все такие разные — образованием, увлечениями, работой и интересами… А из задраенных наглухо импортных лодок на ватагу русских мужиков и девчонок испуганно смотрели немцы, французы и англичане, боясь показать нос наружу, будто на дворе девятое мая и все еще жив Советский Союз… А завтра ожидался хороший восточный ветер, и снова будут хлопать паруса при смене галса, снова нос лодки будет то взбираться на вершину волны, то опускаться на три метра, взрезая ее у самого основания… И снова будет теплый вечер, мастерски рассказываемые истории, много смеха и музыки, греческого салата и доброго вина… Но уже тогда мне показалось, что каждый из участвовавших в регате будет вспоминать все произошедшее только добрыми словами, что каждый из нас напрочь и насквозь заболел парусами, что это только начало… Начало, которому не будет конца.