Греция. В осколках разбитого сердца….
Недавно гостила
В чудесной стране,…
Ж. Агузарова
В чудесной стране,…
Ж. Агузарова
Кузнечик и небо
Я вхожу на трап самолета в состоянии участника реалити шоу, это не может происходить со мной. Мне улыбается очаровательная стюардесса. Она делает это искренне, и говорит мне что-то на непонятном наречии. У нас возникает долесекундная духовная близость. Я, как во сне усаживаюсь в свое кресло возле иллюминатора, и начинаю ощущать, что мое сердце разбивается. Это не острые осколки, как у брошенной посуды, это куча маленьких круглых шариков, они мягкие, как глаза моей новой подруги. Мы долго не взлетаем, никто не торопится, здесь уже другая жизнь, которую я потом увижу, потрогаю, попробую, понюхаю, волью в себя, чтобы навсегда смешать с течением своей крови…Самолетик похож на кузнечика, разъевшегося на тучных полях. Он короткий, толстый и блестяще-зеленый. Очень не солидно для летающих объектов, но я ему доверяю.
Долго катимся по асфальтовой дороге и тяжело уходим вверх. Стюардесс, оказывается, аж три! Они все выкрашены в радикальный блонд, от корней попранный исконным черным. Почему все брюнетки хотят быть блондинками и наоборот? Диалектика…Реалити шоу продолжается показом самой высокой девушкой правил безопасного полета. Она делает это грациозно и строго, мне обидно за нее, что ей не хлопают по окончании показа.
Летим над Ростовом, огромным и одноэтажным, целая империя этот Ростов. А потом поля, поля, поля, разделенные узкими лесополками. Неужели нужно столько еды? Или мы кормим весь мир, а мир, тем временем, выращивает леса и цветочки?...
Запахло едой, очень вкусно запахло. Кажется, я еще не ела сегодня, но и не хотелось раньше. А сейчас хочется. Весь самолет жует из коробочек рис с рыбой и огурцами, запивает вином, а потом наслаждается ароматным кофе, а потом апельсиновым соком. Не уверена на счет всего самолета, но я поступила именно так.
Летим низко, я могу рассмотреть строения и ландшафт. Домики сплошь одноэтажные. Разбросаны небольшими кучками, и крыши у них блестят на солнце. Почему блестят, не понятно. Может это теплицы, или крыши прозрачные. Но теплиц столько не нужно (мы же кормим весь мир), а стеклянные крыши дорого обходятся.
А горы такие, как рисуют на картах. Коричневые и ребристые. И лесов много, одни леса! Кажется, начинаем идти на посадку. В голове завихрения, уши не слышат, а внизу выжженные луга и узкие полоски деревьев. Оливки! Вот они как растут! Сели внезапно, я еще хочу лететь, но ласковые проводницы улыбаются, и я улыбаюсь им, предвкушая скорые чудеса.
Здравствуй, ЧС!
Люди покидают кузнечик очень быстро, т.к. открыты двери в голове и хвосте. Спускаются пассажиры по двум трапам и заходят в автобус. Лица у всех возбужденные и счастливые. 
А я продолжаю не верить своим глазам и стою тихонько, чтобы ничего не спугнуть. Здание аэровокзала огромное, я бы непременно заблудилась. Но течение несет к каким-то нужным стойкам, за которыми стоят очень вежливые дядьки. Они называют меня «мадам» и показывают, куда пройти дальше. Я выхожу в открытую Грецию как в открытый космос и начинаю испускать шарики-осколки откуда-то из потаенных отделов сердца. Три девицы с рязанскими личиками отводят к нужному автобусу, одна из них заходит, приглашая всех за собой, и мы едем, ведомые водителем Константином. Имя его я услышала раньше. А деваха в микрофон представляет его Георгием. Я успеваю заподозрить конспирацию, но она вовремя спохватывается и представляет его в исконном наименовании. За окном начинают показывать кино. Я его и раньше видела, много раз, по ящику. Пальмы там всякие, домики красивые, с нарядными черепичными крышами, и возле каждого свой уникальный цветочный рай. Ой, а ведь это я сама, своими глазиками (как говаривал один студенческий приятель) вижу ЭТО! И ОНО не прерывается рекламой и титрами с режиссером и съемочной группой. Я сама и режиссер и группа, осторожно ведомая оператором Георгием-Константином. Наша сопровождающая дева сбивчиво-вкрадчивым голосом начинает рассказ о Чудесной Стране. В Ч.С. (буду так называть ее для краткости) живет 11 млн человек и на каждого приходится по 10 оливковых деревьев. Я люблю деревья, иногда, мне кажется, даже больше, чем людей. Это ж целый сад на каждого человека! Хотя, прикидываю, я насадила на своем участке не меньше 40 зеленых особей, т.ч. у меня тоже есть своя маленькая Ч.С. :) Так вот. Более 2-х тысяч островов принадлежат одной стране! 20 еще могу как-то представить, но 2 тысячи!...Ее омывают 4 моря. Здесь непременно надо купить шубу в городе КасторьЯ, единственном, кому разрешено шить шубы (продавать могут все). Страна православная, с множеством монастырей, горных и равнинных. Монастыри преобладают мужские, с главным из них Афоном. Путь в него перекрыт всем женщинам, мужчины могут попасть туда по спец. разрешению. Один из крупнейших женских монастырей Стефания. Я тут же невольно запоминаю название созвучное своей фамилии. Далее следуют рекомендации как дешевле звонить, как выгоднее менять деньги, и прочие бытовые советы. Мне приятно слушать заикающуюся деву. Она своя, домашняя, совсем не строгая и не обремененная пока еще грузом взрослых проблем. Едем долго, останавливаясь возле игрушечных отельчиков и высаживая новых постояльцев. Автобус почти пуст, но нас продолжают везти куда-то и я еду, удивляясь, что еще каких-то 5 часов назад я спешно сажала огурцы в надежде получить второй урожай, пачкалась в огородной грязи, попутно вытирая сопливый нос у свежепроснувшегося ребенка.
Вот остановка. Мы выходим и продолжаем путь на такси. Со мной в машине сидит русская тетя. Она недовольна. Ей не показывают магазины и цивилизацию. Она не скрывает своего возмущения и фикает водителю-греку. Он из бывших, уехал 20 лет назад, дети родились в Греции, но говорит он с ними по-русски, и тетеньку уговаривает, что будут ей и магазины, и какао с чаем.
А я продолжаю не верить своим глазам и стою тихонько, чтобы ничего не спугнуть. Здание аэровокзала огромное, я бы непременно заблудилась. Но течение несет к каким-то нужным стойкам, за которыми стоят очень вежливые дядьки. Они называют меня «мадам» и показывают, куда пройти дальше. Я выхожу в открытую Грецию как в открытый космос и начинаю испускать шарики-осколки откуда-то из потаенных отделов сердца. Три девицы с рязанскими личиками отводят к нужному автобусу, одна из них заходит, приглашая всех за собой, и мы едем, ведомые водителем Константином. Имя его я услышала раньше. А деваха в микрофон представляет его Георгием. Я успеваю заподозрить конспирацию, но она вовремя спохватывается и представляет его в исконном наименовании. За окном начинают показывать кино. Я его и раньше видела, много раз, по ящику. Пальмы там всякие, домики красивые, с нарядными черепичными крышами, и возле каждого свой уникальный цветочный рай. Ой, а ведь это я сама, своими глазиками (как говаривал один студенческий приятель) вижу ЭТО! И ОНО не прерывается рекламой и титрами с режиссером и съемочной группой. Я сама и режиссер и группа, осторожно ведомая оператором Георгием-Константином. Наша сопровождающая дева сбивчиво-вкрадчивым голосом начинает рассказ о Чудесной Стране. В Ч.С. (буду так называть ее для краткости) живет 11 млн человек и на каждого приходится по 10 оливковых деревьев. Я люблю деревья, иногда, мне кажется, даже больше, чем людей. Это ж целый сад на каждого человека! Хотя, прикидываю, я насадила на своем участке не меньше 40 зеленых особей, т.ч. у меня тоже есть своя маленькая Ч.С. :) Так вот. Более 2-х тысяч островов принадлежат одной стране! 20 еще могу как-то представить, но 2 тысячи!...Ее омывают 4 моря. Здесь непременно надо купить шубу в городе КасторьЯ, единственном, кому разрешено шить шубы (продавать могут все). Страна православная, с множеством монастырей, горных и равнинных. Монастыри преобладают мужские, с главным из них Афоном. Путь в него перекрыт всем женщинам, мужчины могут попасть туда по спец. разрешению. Один из крупнейших женских монастырей Стефания. Я тут же невольно запоминаю название созвучное своей фамилии. Далее следуют рекомендации как дешевле звонить, как выгоднее менять деньги, и прочие бытовые советы. Мне приятно слушать заикающуюся деву. Она своя, домашняя, совсем не строгая и не обремененная пока еще грузом взрослых проблем. Едем долго, останавливаясь возле игрушечных отельчиков и высаживая новых постояльцев. Автобус почти пуст, но нас продолжают везти куда-то и я еду, удивляясь, что еще каких-то 5 часов назад я спешно сажала огурцы в надежде получить второй урожай, пачкалась в огородной грязи, попутно вытирая сопливый нос у свежепроснувшегося ребенка.Нам отдают ключ и не требуют оставить паспорта. Разве так бывает? Мы бросаем вещи в одну кучу и идем к морю. Ионическому.
Дорога до моря - особое удовольствие.
Я радуюсь, что отель находится не на самом берегу, и можно будет ходить и ходить по извилистой дороге, вдыхая ароматы можжевельников и трогая пальмы. За каждым поворотом ждет что-то особенное, глаза жадно всматриваются, ноздри вдыхают, а сердце роняет шарики, лавиной скатывающиеся куда-то по направлению к морю. А вот и оно! Бескрайнее, прозрачно-манящее и призрачно-настоящее. Я не могу без воды. Любой. Мне вода нужна как воздух. В реке, бассейне, бутылке, но лучше всего в море. Это обо мне написала Цветаева: «Я Марина, я пена морская!». Хотя и зовут меня все иначе. Я хочу войти в него и остаться навсегда, но проклятый купальник в сумке заставляет задуматься где бы его надеть, а глаза в упор не находят раздевалок. Здесь нет раздевалок, но есть кемпинг. А в кемпинге ТУАЛЕТ. О туалетах в Ч.С. надо писать отдельный рассказ. Они достойны освещения и увековечивания в моей прозе. Но вначале кемпинг. Я с детства знала это слово. Мы каждый год ездили семьей в Крым, иногда останавливаясь на ночлег в местах с аналогичным названием. Там вплотную стояли палатки, из каждой доносился шум приемников-спидол, возле палаток стояли примусы и паяльные лампы, сильно пахло едой, сортиром и гнилыми отходами с ближайшей мусорной кучи. В ЧС все иначе. Вместо палаток фургончики с большими окнами, их немного, зато много гигантских сосен. Есть душ, мангалы и, столики и в отдалении туалет, который почему-то хочется писать с большой буквы. В наших краях почему-то традиционно не уделять внимание отхожим местам. Им даже придумывают некрасивые названия, упомянутые мною выше. А на самом деле, интимнейшие проявления организма требуют изящества и красоты. Здесь было и то и другое, и еще в придачу туалетная бумага. За все время пребывание в ЧС я немало увидела подобных мест, но все они были бесподобно уютны, благоухающи и изыскано культурны.
Наверное, я королева. Меня ждет изысканный ужин на веранде с видом на холмы, поросшие лесом и изящные домики, нет, тут они непременно виллы. Я долго сижу за столом, прислушиваясь к иностранным воркованиям постояльцев и стрекотанию ночных насекомых. Тонкий месяц яркой запятой заканчивал мой первый вечер в Стране Чудес, коих еще будет видимо-невидимо в таком долгом волшебном путешествии……Спать невозможно. Жалко спать. Мы идем в ночной город, он весь как новогодняя елка, сияет огнями, мишурой, машет, улыбается. Одна кафешка переходит в другую, нет заборов и дверей. Я пью местное разливное пиво с чипсами не похожими на лэйс и смотрю зажигательные клипы на огромном экране. Голова идет кругом, ощущение праздника переполняет, ночная Греция поглощает меня, я даже не пытаюсь сопротивляться…
День первый. Созерцательный
Никто не узнал во сколько завтрак. Наученная специфическим отдыхом в альплагерях, я прочно усвоила, что опоздание к завтраку на 5 мин. карается прилюдными словесными издевательствами, а задержка на 10-15 мин., в общем, лучше вообще не появляться в столовой, до обеда не так и далеко. Со мной здоровались и улыбались, длинные столы (раздача по-нашему) изобиловали овощами, сырами, маслинами и прочей снедью, красиво разложенной на блюдах. Брать яства нужно специальными блестящими щипчиками и уходить со своей тарелкой на веранду. Прохладный ветерок вился у ног, а нос одобрительно ощущал запах хорошего кофе. Посуду шустро уносит колоритный грек. Он успевает не только виртуозно освобождать столы от ненужной посуды, но и заговаривать на всех языках с постояльцами, заливисто гогоча. Он явно доволен жизнью и собой. У него все хорошо, он уважаем и спокоен за жизнь. Свою, семьи и страны. Как это чувствуется!...Невольно замечаю, как с моими попутчиками происходят интересные метаморфозы. Программисты – раздолбаи вдруг становятся воспитанными и вежливыми, куда-то сами собой исчезают свойственные русской речи крепкие обороты. Голоса становятся тише, смех сдержанней, движения осторожнее, дабы никого не задеть. Эх, прав был кто-то там из школьных философов, что вначале нужно ублажить материю, тогда и дух подтянется… :)
После завтрака полагается идти на пляж. Иду. Смотрю во все глаза. Какая же красотища кругом! Хвойные деревья в ассортименте, а цветы! Многие из них мне знакомы: ночные красавицы, юки, но какие размеры, гиганты с меня ростом! Море спокойное, нет мух, комаров, муравьев и сколопендр. Нет бумажек, окурков, битых стекол. Песок, ракушки, пестрая галька. Бесконечные пляжи. Я видела все это на картинках в своем компе, любила их рассматривать под недовольное визжание начальницы, или злобное шипение начальника. А тут ни начальниц, ни начальников. Бесконечные пляжи, сосновый лес и пальмы. Целый день я плаваю и загораю, загораю и плаваю, чтобы надоело, но не надоедает. Вечереет, голова слегка не в себе от переизбытка эмоций. Есть не хочется вообще, но там же веранда, и молодой месяц – запятая. Первый день подходит к концу, а сколько их еще впереди…
За завтраком второго дня начинаю осваиваться и смотреть по сторонам. Отель – дружба народов, но русских очень мало. Их все равно видно по вычурным нарядам и закрытым туфлям на высоком каблуке (это у дам). Лица у них зажато-надменные и скупые на эмоции. Они «забивают» столики на веранде своими вещами и только тогда уходят за добычей к столу - раздаче. Мне стыдно быть русской курортницей, благо восточная внешность позволят «сойти за свою» и удачно конспирироваться. Наблюдаю за молодыми мамашами, моими товарками. Они, в большинстве своем, в солидном возрасте, флегматичны и спокойны как престарелые львы. Детишки на удивление не орут, не требуют беспрестанного внимания, не топочут ножками и не бросают на пол столовые приборы. Они спокойно жуют, что им положено, а потом играют на лужайке, если уже умеют перемещаться. Я не сразу догадалась, что такие вменяемые дети - непременный результат спокойной и уверенной жизни их мамаш. Как, оказывается, все просто…
Танцуют все!
Весь второй день (кажется это была суббота) снова проходит под девизом: « Ныряют все!». После многих часов безумного плюханья в море хочется посучить ножками (как говаривал мой морговский шеф) и осмотреть пляжи. Идти тяжело, но интересно. Одна бухта сменяется другой. Отельчики - кукольные домики позволяют погулять по своим территориям. На некоторых обозначение «частная собственность», но символические низенькие двери из прутьев открыты. 
Оказывается, в Греции пляжи – государственная собственность. Там нельзя строить, столбить территорию и всячески захламлять территорию. Отели и дачи построены за линией песка, так что – гуляй – не хочу!После ужина не сидится дома. Мы снова идем на главную улицу. Я назвала ее Ленинской. Мне безумно хочется попробовать лобстера в рыбном ресторане. Я мечтала о нем давно, еще с детства, когда показывали фильмы про ИХ (не лобстеров) нравы. Я была не очень политически грамотная, поэтому не презирала героев красивой жизни, я ими восторгалась. Плохой английский служит хорошую службу, и нам рассказывают, где есть искомый ресторанчик. Его не трудно найти по запаху, не совсем приятному, вареных морепродуктов. Ресторан забит, распорядитель-грек кажется нам не очень любезным и мы уходим, успевая почитать меню. Лобстеров тут не подают. А как же красивая жизнь?...В одном из соседних ресторанов наблюдается какая-то вакханалия. О, кажется нам сюда! Громко и разухабисто играет оркестрик из трех музыкантов, они же и певцы, а весь ресторан танцует. Да, нам непременно сюда! Сесть некуда, заняты все столики на огромной террасе, но свободные места есть еще в глубине, далеко от музыкантов. Нас подсаживают к румынской семье. Степенная мама, воспитанный сын лет 12-ти и папа. Вот о нем и хочется рассказать пару слов. Папа, среднего возраста мужичок, тонкий, нерешительный, он, словно, первый раз в жизни попал на праздник. Подпрыгивал со своего места, возбужденно махал руками, подбегал к танцующей террасе, пытался влиться, но стеснялся и возвращался к семье. Семья невозмутимо продолжала жевать. А папа, как молодой щенок, так хотел перекусить поводок, подбежать к толпе и прокричать: «Ну возьмите же меня к себе! Я тоже хочу со всеми!». Но возвращался и суетливо елозил по стулу. Когда-то и я была такой... Терраса тем временем разошлась не на шутку. Главный шоумен, он же хозяин заведения, он же гарсон и распорядитель, организатор беспредела и провокатор, резвился сам и зажигал всех вокруг. Дедушке хорошо за 60, невысокого роста, плотный, седой. На нем национальный костюм, и на голове специальная шапочка. Он хозяин не только своего ресторана, но и всей жизни в придачу. Удивляюсь мастерству официантов, умудряющихся отследить, кто что заказывал, куда пересел, отошел, заказал снова, а тут еще и танцуют все! Любого возраста и национальности. Я подхожу к живой людской змейке , и аккуратно разнимаю чьи-то сплетенные в сиртаки руки. Меня принимают, и я начинаю танцевать со всеми. Удивительные ощущения. Я никогда не видела этих людей, и больше никогда не увижу. Но они близки мне, пахнущие разнообразным парфюмом и говорящие на разных языках. У греков есть потрясающий обычай – бить тарелки о головы танцующих. Это было очень естественно, правильно и совсем не удивительно. Похоже на миропомазание в церкви. Я даже не удивилась тому, что именно так следует танцевать в Греции, попутно получая тарелкой по голове. Стопки тарелок высотой более метра подносили шустрые официанты, а хозяин смачно бил ими о головы гостей, и все были совершенно счастливы. Потом понимаю, что тарелки сделаны по спецзаказу. Они из очень хрупкой глины, хотя с виду весьма внушительные. О, начинаю улавливать правильные движения, ура, получается даже лучше, чем у других, опыт не пропьешь :). Плотная змейка из ликующей толпы быстро скачет между столиками, разрывается, меняются соседи по танцу, запахи и речи, но экстаз не проходит, он нарастает и заполняет душу, ресторанчик, всю Вселенную. Нет границ для общего ликования! Меня вежливо берут за руку и выводят в центр террасы перед музыкантами. Я не боюсь и не сопротивляюсь. Почему-то выдвигают длинный стол, накрытый скатертью, предлагают жестами встать на стул, а потом, о, ужас, чьи-то уверенные руки сопровождают меня на стол. Оглушительно играет музыка, кажется, надо танцевать, все ждут от меня танца. И я танцую восток. Я танцую восторг. Я танцую на столе перед огромной толпой зрителей, мне одобрительно кричат, я уже не думаю, что могу не изящно навернуться с порядочной высоты. Это шок, это улет, это полный разрыв шаблона! Я боялась женщин, танцующих на столе. Мало того, я их тихонько презирала, жестко воспитанная суровой мамой. Не скромно это, вызывающе. Ничего подобного, это просто здорово! Все хлопают мне, кричат браво, помогают спуститься, и снова вовлекают в бешеный круговорот. Постепенно прихожу в себя. Но не тут то было. Хозяин выносит внушительную бутыль литров на 5 с прозрачной жидкостью. Танцует сам, все хлопают. Затем взбирается на стул и снова зовет меня. Но я уже догадалась, что надо танцевать, а он тем временем аккуратно поливает из бутылки. Предполагаю, что ЭТО надо пить. Что-то сладкое и похожее на коньяк, дико крепкое, но легкое в питие. С привкусом трав и любимого мною муската. Метакса! Так вот она какая. Я отхожу на свое место (скорее прячусь, дабы не быть вовлеченной в очередную авантюру), а народ уже вовсю подтанцовывает к хмельному источнику и получает свою порцию веселого напитка.
На стул заскакивает пожилой болгарин, так и хочется процитировать Кустурицу: «чертов болгарин». Он виртуозно исполняет танец самца, в этом нет сомнения, но движения целомудренные, как и все происходящее. Нет пошлости, границ приличия и прочей закостенелости. Нет ханжества. Все могут делать то, что хотят, и все хотят одного – веселья, умопомрачительного танца, всеобщей любви. Это самое яркий эпизод в моей жизни. Жизни среди людей. Они такие же как я, а я – такая как они…Мы уходим глубокой ночью, или ранним утром, я не жалею, что никто не взял с собой фотоаппарат. Фотографии слишком убоги по сравнению с памятью. И я запомню на всю жизнь день рождения греческого ресторана (30 лет), как потом мне объяснили хорошо понимавшие происходящее попутчики…
День третий. Девушки и бабушки
И снова утро, и снова я иду на море, и удивляюсь не экзотическим пейзажам и архитектуре, а тому, что уже ничему не удивляюсь. Мало того, я начинаю сравнивать с нашими Крымами и Кавказами, и понимаю, что у нас-то ведь то же самое. Один в один можно сказать. Это имеется в виду растительность и прочие ландшафты. И море у нас хорошее, Черное, настоящее, и Азовское тоже ничего. Но почему? Почему здесь все не так, все как на другой планете? Горько от безысходности, обидно и хочется эмигрировать. Но морская вода смывает грустные мысли, и третий день проходит в плавании вдоль бухточек и рассматривании отелей из воды. Оказывается, не все отельчики как наши, маленькие и живописно прячущиеся во флоре. Есть явно коммерческого направления. Убогие (в сравнении с кукольными собратьями) корпуса, шезлонги в 6 рядов, скучная растительность и много ежей. Теперь понятно, откуда на наших пляжах, вернее в зоне леса я находила дохлые кучки этих существ. Их собирали специальные люди и относили в дальние места, дабы никто не пострадал. Попутно разгадываю загадку, что же так сверкало, отражая солнце, когда мы летели сюда. Водогрейки. Практически все крыши зданий были оснащены этими полезными устройствами, позволяющими получать горячую воду прямо с неба.Вечером пошли бродить по Ленинской. Я обещала сестре юбку в греко-этническом стиле и была уверена, что меня сейчас забросают предложениями. Все магазинчики нашего городка работали по ночам, и все, как один, были очень похожи на секонд-хенды. По содержимому. То есть снаружи, конечно, куча фонарей и фонариков, гирлянд и прочей завлекухи, но ассортимент…У меня было ощущение посещения высокогорной Осетии 20-летней давности. Там и тогда предлагали тоже самое, что здесь и сейчас. На скорую руку пошитые кофточки в псевдо-национальном духе, сдобренные люрексом и дешевыми паетками. Жуть какая-то. При этом ни одна гречанка ЭТО не носила. О, самое время рассказать о гречанках.
Я люблю женщин. Они вызывают интерес своей диковинностью. У мужчин все проще, поэтому и рассматривать их не так увлекательно. Тут же я нарассматривалась вволю. Я сделала вывод, что в Греции напрочь отсутствует прослойка тетенек. Вот у нас есть девушки, тетеньки и бабушки. Тетеньки всегда с короткой стрижкой, ярко крашеными белыми или красными волосами, лишними кг и противным лицом. Тут же одни девушки, а потом сразу бабушки. Девушки одеты в шорты и майки. С длинными волосами, завязанными в хвост, тонкими жилистыми руками и ногами. Все что они делают: убирают со столов, продают лепешки или устало сидят в уголке, все наполнено грацией и достоинством. Они не красятся, природная яркость и лень освобождает их от этой повинности. Они похожи на больших богомолов, лениво сидящих на ветке, но в любой момент готовых совершить резкий прыжок. Фигуры не выдают возраст. Только по резким морщинам явно не знающей омолаживающих кремов коже, можно предположить, что женщине, возможно, за 40. Но она по-прежнему юна, быстра и легка в движении. Бабушки же степенно ходят группками или судачат на скамеечках. В руках у них маленькие бутылочки с пивом. Носят они юбки и заправленные в них кофты. Глаза строгие и властные. Видно, возраст дает право руководить несмышленой молодежью, и молодежь уважает своих мудрых бабуль. Что меня удивило, даже потрясло, это то, что почтенный возраст в Греции - это не приговор, не отставка от жизни, это достойный и важный для всех период жизни. Я видела совсем древнего деда, словно сфинкса, засевшего за столиком кафе без единого посетителя. Он – хозяин, уважаемый человек, степенно, опирающийся на трость, на которую, возможно опирался его дед - тоже хозяин этого заведения.
Рента кар и белая шляпа
Дни идут, и уже не очень хочется на пляж. Сама себе не верю. Правда, на велосипеде кататься (за этим и приехала) тоже не очень хочется. Я подобрала в прокате свой экземпляр, грустно посмотрела на горную узкую дорогу, понюхала жаркий воздух и вспомнила слова начальника альплагеря, некогда меня сильно ранившие : «Ты, Оля, не альпинистка! Ты – любимая женщина альпинистов» .. И решила я, что буду ждать попутчиков по джипингу. Этот термин я узнала в Греции. Это дорого, если нанимать специального грека – водителя и вполне доступно, если самим колесить на джипе куда глаза глядят. 
А глаза мои глядели на красивую красную машину, стоящую у дороги. И на заднем стекле ее лежала огромная белая шляпа. Я остановилась и завороженно смотрела на эту шляпу, представляя себе диковинную хозяйку такой роскоши. И в прокате нам дают новенький красный джипик - кабриолет, и мы едем на нем по городкам и деревушкам высоко в горы, попутно заезжая в приглянувшиеся кафешки. И в одной из тысяч витрин магазинчиков я вижу ЭТУ шляпу, и дрожащей рукой смотрю на цену, и мне делают скидку, и я несу ее как во сне, и вот, уже сама мчусь на красивой красной машине, а на голове моей живет огромная белая шляпа. Во истину, страна чудес!...Я удивилась тому, что пожилой степенный грек, у которого арендовали машину, завидев меня, вдруг оживился и начал кричал : «Ноу данс!», задорно смеясь своей шутке. Я вообще-то и не танцую, я скромно стою в сторонке. И только потом я поняла, что это был тот самый хозяин ресторана в национальном костюме и шапочке…
Странствовать в открытой машине по диковинной стране – неописуемое наслаждение. Виды меняются как слайды, только все настоящее, остановиться можно, поглазеть подробнее. В одном из городков останавливаемся на предмет чего-нибудь съесть. Я уже потеряла надежду отведать лобстера и была готова к чему-нибудь более приземленному, например, к креветкам. Но цена за порцию в 15 евро не вписывалась в мое представление о ценах на морепродукты в морской стране, и я решила, что креветки и дома водятся, в морозилке, по куда более сходной цене. Внезапно услышали знакомый запах. Так пахнет в Ростове недалеко от спорт-мастера, жареным мясом с какими-то травами. Арабская забегаловка, нам сюда, все-таки мы больше азиаты, чем европейцы. За кассой – восточная красавица. В шортах - майке, но, царица. Строгая, пытающаяся разобрать наш английский, и очень гордая. Я ее побаиваюсь. Мясо жарится на вертикальном шесте, расположенном у самого тротуара, чтобы завлекать посетителей. Его поливает повар-факир чем-то легко воспламеняющимся. Огромный факел вздымается к небу, разнося флюиды на всю улицу. Местные молодые парни, заказывают лепешки со смешным названием пита. Они гурьбой садятся за длинный стол, едят, о чем-то бойко переговариваются, но никто из них не курит, не пьет алкоголь, не горланит, не пялится по сторонам, высматривая проходящий женский пол. Они очень похожи на наших молодых людей с Кавказа, но они не такие. А пита – это огромный пушистый блин, свернутый кулечком, в котором содержится неимоверное кол-во жареной картошки с маринованным луком и еще чем-то похожим на оливье. Привет Шаталовой! Супермаркет
На обратном пути мне захотелось в огромный по здешним меркам супермаркет. В очередной раз оставляем открытую машину (без крыши и заднего стекла) с горой сумок и рюкзаков, и уходим. Я опять испытываю потрясение, что так может быть. Вернее, у нас ведь тоже такое может быть, но без сумок и рюкзаков, а заодно и без магнитолы, навигатора, содержимого бардачка и прочих предметов. Мне советуют на всякий случай убрать фотоаппарат с передней панели подальше. Я кладу его на свое сидение, и понимаю, что спрятала надежно. Наверное, супермаркеты везде одинаковые. По ассортименту. Но еда и вина дешевые, а хлеб дорогой. Люди говорят на разных языках, интересно находиться в центре жужжания, ничего не понимать, но и не пытаться понять. Я толкала свою тележку между рядами банок и коробок, отмечая про себя, что корма для животных в таких же упаковках как у нас, но совершенно не издают тошнотворных запахов, а огромный отдел с бытовой химией находится в подвале. Там я нашла метлу и на несколько минут стала греческой уборщицей. Ощущения интересные. А на дворе наступила ночь, все-таки сентябрь. Едем домой, закладывая 50-ти километровый крюк для интереса. По светящимся улицам и черным лесам, разрываемым морем с непременной лунной дорожкой…И всю ночь идет дождь. С громом и молниями. Потом узнаю, что это был второй дождь за лето. Но тогда я не знала об этом. Я крепко спала, успев посчитать, что осталось на моем цветике- семицветике 2 лепестка – 2 дня…
Рента кар. День второй. Пальмы, свиньи, черепахи
Едем знакомой дорогой по мокрому асфальту, не торопимся. За нами уже хвост из желающих ехать шустрее, но все терпеливы. Прямо у дороги раскинулась огромная оранжерея, я не могу такое пропустить, мы идем туда на экскурсию. Море растений в горшках, какие хочешь, знакомые и невиданные, крошечные и гиганты, цветущие и хвойные. Мои глазаньки не знают куда глядеть, нос чего бы понюхать, а ручонки так и тянутся, чтобы все потрогать. К нам выходит немолодой импозантный грек и с чувством рассказывает о каждом растении, уводя в глубину оранжереи. Меня переполняет счастье, незнание языка совсем не помеха. Я говорю с ним по- русски, он со мной на смеси греческого с английским, и нам все понятно. Мы на одной волне. Зеленой волне. Я хочу непременно что-нибудь купить. Тем более, что цены на зелености намного меньше, чем у нас. Но выходцев из Голландии брать нельзя, слишком нежные, не выживают. Я хочу чего-нибудь местного, чтобы потом было за кем ухаживать, понимая, что все происходящее сейчас совсем не сон. Стоп! Через границу нельзя провозить флору и фауну. В лучшем случае могут отобрать объект нелегального вывоза, в худшем посадить в тюрьму. Так, это уже волнующе. Греческая тюрьма, а я в ней уборщица с метлой…- Я хочу греческое растение, голландское не хочу! Твердо говорю по-русски, даже не пытаясь совладать с английским. Хозяин понимает и показывает руками, где грис, а где холанд. Я беру огромную греческую пальму из тех, что растут на улицах и возле отелей. Гордо несу ее, захлебываясь от счастья и обещаю греку пересадить ее в большой горшок. Мои англоговорящие попутчики пытаются выбить из хозяина бумажку-разрешение на вывоз пальмы. Он с готовностью куда-то убегает и возвращается с маленьким листочком. Я спокойна. Потом догадались, что это был чек на возвращение налога при покупке, который возвращают на греческой таможне… Теперь можно и в пещеры, с такой то пальмой!..
Какой интересный город, с огромной часовней и сам как- будто декорация исторического фильма. Ну не может быть все такое красивое - яркое, в маленьком провинциальном городке. Может и не может, но тут было. Людей на улицах совсем мало. Смотрю на лица молодых девиц, им скучно. И тут приходит осознание, что праздник тут бывает только иногда, ну, может, 2-3 месяца в году. Потом наступает однообразная жизнь, одни и те же лица, нет работы ( не для кого устраивать праздник), в общем, среднерусская тоска. Это мое мнение, как там на самом деле не знаю, пока. Городок чудесный, но очень крошечный, обходим его дважды, и тут я замечаю огромную зеленую свинью. Она стоит на тротуаре и жалобно хочет ко мне. К свинье прилагается умопомрачительный молодой испанец. Он говорит только на испанском, но понятно, что свинья стоит 10 евро. После недолгой торговли я становлюсь счастливой обладательницей зверя, на котором, оказывается, можно еще и прыгать. Испанец грациозно седлает мою свинью и очень смешно имитирует галоп. Потом он многократно и радостно говорит грацио и улыбается, как только могут улыбаться очень голливудские испанцы.В машине становится еще теснее. Рядом с пальмой теперь живет свинья, оказавшаяся на самом деле ослом. Но суть не меняется, все равно очень тесно. Мы, наверное, представляем потешную картину. Маленький неимоверно красный джип с торчащими из открытого зада пальмой и кислотно-зеленым ослом :)
Ой, что это такое посреди дороги, чуть не наехали?! Черепаха, большая такая, старая. Выходим посмотреть поближе. Вполне себе живая, и не собирающаяся покидать дорогу. Глупое животное. Как же мне хочется черепаху! ИМЕННОЭТУ! Чтобы было о ком заботиться. Общее собрание взывает к моему разуму! Но он не внемлет, он безумно хочет черепаху. Меня отговаривают и уговаривают, пугают штрафами и греческой тюрьмой. Я не боюсь тюрьмы, я же умею работать уборщицей! Но тут начинаются сомнения, будет ли хорошо моей черепахе в самолете? А на моем, хоть и богато озеленённом участке, хватит ли ей пространства? А вдруг у нее тут внуки? Да, ее надо срочно отнести в кусты и не мешать заботиться о внуках. Так и сделали. Пещера Петралона
Вот и знакомый шлагбаум. Оставляем машину у трассы, уже забывая подумать, что вещи могут уйти и идем знакомой дорогой. За вход в пещеру денег не берут, но просят подождать автобус. Пускают только с экскурсоводом - привычно колоритным немолодым греком. Автобус приезжает минут через 15. Греки с детьми и детишечками. Отступление. Открыла только что яндекс на предмет точного названия пещеры и мне тут же выскочил прайс : «взрослым вход 35 евро, детям 25». Греция – исконная носительница пещер проводит экскурсии бесплатно! Нда, очередной пример бизнеса по-русски. Почему-то вспомнился эпизод из похода по Краснодарскому краю, когда наша подруга Леся поинтересовалась длиной двух местных пещер. Озадаченный экскурсовод задумался и сказал: « Ну, эта по 100 рублей будет, а та по 200». ..
Пещера называется Петралона. И как ее описать, какие тут могут быть слова – не понятно. Нет таких слов. Все стандарты типа «уникальная», «необычная», «восхитительная», что я прочитала в путеводителе сюда никак не идут. Она волшебная, зловещая, загадочная, безумная, ужасающе-прекрасная, вызывающая оторопь, желание поскорее выбраться на свет божий, но остаться в ней навсегда. Это огромный организм, живой, мощный, государство во вселенной и вселенная в государстве. Так не бывает, так не может быть, но оно почему-то есть. Оно есть для того, чтобы все помнили о своем месте на этой земле, знали его и не покушались на чужое. Чтобы честно жили и скромно. Потому что мы тут гости, нас никто не звал, но пока и не гонят. Надо вести себя тихо и достойно, тогда оставят, и разрешат посмотреть на истинного хозяина жизни. ОН один и ЕГО много. Я иду позади группы, мне хочется лизнуть воду с соленой сосульки размер которой не вписывается в привычную геометрию. Но я не решаюсь. Я пришиблена величием действа, я не могу ЭТО усвоить, и не хочу. Совершенно неожиданно подходим к выходу, который был входом. Как это произошло, я не заметила или не поняла. Я ничего не понимала, но попросилась пройти еще раз. Оказывается можно, со следующей экскурсией. Все идут в музей. В нем кости и зубы. Скучно. Сейчас все скучно. ТАМ было весело, ТАМ жизнь, а тут что? Но назад мне сейчас не хочется. Я уже услышала запахи полыни и легкой осени, увидела близкие горы и возрадовалась жизни. Такой простой и незатейливой жизни. Европа и фото
И почему-то никто не фотографируется. Все дни в Греции меня это не переставало удивлять. У нас все, всегда и везде фотографируют. Телефонами, дешевыми мыльницами, дорогими, статусными зеркалками. Тут - нет. Я потом догадалась, что сами греки, да и все приезжие туристы - европейцы собирают эмоции, а не их фото- эрзацы. И то, что для нас ВАУ и ЗАШИБИСЬ, что непременно надо заснять с собой любимым на переднем плане, чтобы выложить потом в Сетях, в Греции не является предметом для разговора. Что мне действительно хотелось запечатлеть, так это людей на улицах. За работой, отдыхающих, смотрящих в витрину. Но мой долгодумающий фотик не умеет ловить моменты, может быть, благодаря этому, все мельчайшие подробности греческой жизни намертво засели во мне, не надеясь на технику. И, будь у меня крутой гаджет, я бы просто сфотографировала трех гречанок что-то эмоционально выбирающих у витрины ювелирного магазина. А так я подошла к ним с боку и молчаливо поучаствовала в их выборе, заодно присмотревшись, что любят покупать гречанки (совсем не то, что предлагают уличные торговцы). Ночь. Улица. Осел
Заключительный вечер наступал на сердце, выдавливая упругие осколки. Надо паковать вещи. У меня же теперь пальма и огромный осел… Пальму уложили на дно сумки и завалили ластами. Бедняжка! Утешает только то, что продавший ее грек крикнул мне напоследок: « Вери стронг!». Но что делать с ослом? Где-то на животе у него имелось отверстие. Если в это отверстие вставить специальную иглу для надувания мячей, то его теоретически можно сдуть. Но где ночью в Греции можно найти такую иглу? Идем искать. Я еще никогда не ходила по ночной Греции с ослом под мышкой. В магазинчиках трудно было развернуться, столько мы занимали с ним места. Неуклюже повернувшись, осел сбрасывает аккуратно расставленные сувениры, но продавец даже не поморщился. Он ловко подцепил маленький кружочек, расположенный где-то в области ослиных гениталий, и осел на глазах начал испускать дух в прямом смысле слова. До чего догадливый оказался продавец!Какая-то навалилась тяжелая усталость. Совсем не та, какая тут бывала - радостная, легкая, довольная. Через считанные часы Страна Чудес останется в воспоминаниях. Сплю без снов.
Домой
Утром уходим, оставляя ключи на вахте. Тут вообще можно было самим брать и оставлять ключи. Никому не приходило в голову, что кто-то может взять чужие ключи. Долго ждем свой автобус (а могли бы еще поспать), едем с пересадкой в аэропорт. Водитель первого автобуса смотрит фильм на русском языке про древних греков, изучает историю во время работы. Вот и огромный аэропорт. Он совсем не такой, как в Ростове, маленький и неказистый. Тщательный досмотр вещей. Многие везут шубы, слышу по разговорам. Впереди меня стоит яркая молодая брюнетка. Черты лица вроде бы греческие, но сразу понятно – русская. Лицо хищное, неприветливое, злое. Оказалось, у нее два паспорта – греческий (маленькая заламинированная бумажка типа нашего пенсионного) и русский. Потом слышу, что из Ростова она. Почему же гречанки, рожденные и выросшие в России, лишены той внутренней красоты и обаяния, что делают привлекательными женщин Греции?...
Меня снова почтительно называют «мадам», несмотря на мой весьма спортивно-облезлый внешний вид, куда-то сопровождают, я иду, оказываюсь там, где положено. Куча времени до взлета, иду со всеми в дьюти-фри. Обилие парфюмов, алкоголя и кристаллов Сваровски. Мне ничего из этого не нужно.
Я сижу в зеленом кузнечике, рассматриваю стюардесс, и понимаю, что мир очень мал, все банально зависит от денег : чем больше зарплата, тем ближе дальние страны.
В Ростове дождь. Осенний. С ветром и сухими листьями. В такси развлекательное радио сообщает о гибели хоккейной сборной. Всей сразу, а песни продолжают передавать невыносимо-бодрые. Я погибаю с ними. Но мое сердце живое. Оно постепенно будет возвращаться в свои обычные формы, а может уже никогда и не вернется. Ведь в Стране Чудес чего только не бывало, и так много, что ни в какое сердце не влезет…
