Горнолыжница Екатерина Ткаченко рассказала об экзотичной строчке в своей биографии, учебе в Австрии и планах на Олимпиаду.
«В сборной России не хотели верить, что я родилась в Зимбабве»
– В вашем профайле на сайте FIS в графе «Место рождения» стоит «Хараре, Зимбабве». Как так получилось?
– У меня родители работали там два года. Моя старшая сестра даже училась в зимбабвийской школе. Через три месяца после моего рождения мы всей семьей переехали в Москву. С тех пор я больше не была в Зимбабве.
– Где работали папа с мамой?
– В российском посольстве. Они не были дипломатами, но выполняли там определенные функции.
– Не спрашивали у родителей, почему не улетели в Москву на время родов? В Африке же не так все хорошо с медициной.
– Тогда в Зимбабве был примерно такой же уровень жизни, как в Канаде. Конечно, в отдельных африканских государствах уже начиналась гражданская война, но в Зимбабве все было хорошо.
– Почему решили уехать из Зимбабве?
– Закончилась командировка, нужно было возвращаться обратно.
– Какие-то истории про ту жизнь родители не рассказывали?
– Много историй. Рассказывали, что когда в Уганде началась война, им чуть ли не приходилось убегать всем посольством. К сожалению, с тех пор страна из достаточно развитой превратилась в бедную.
– В московской школе наверняка было прозвище, связанное с Африкой.
– Некоторые дети меня спрашивали в шутку: «Почему ты не черненькая?» Подшучивали, конечно, но абсолютно беззлобно. Я смеялась. В сборной России не хотели в это верить. Если проводить параллель между горнолыжным спортом и Зимбабве, то это, правда, звучит немного странно и очень смешно.
– С чего начался для вас горнолыжный спорт?
– Я выросла и много лет живу в Крылатском. В два года бабушка отвела меня в местную горнолыжную секцию. Она была знакома с моим первым тренером. Он и предложил привести внучку к нему. Там и начала заниматься. Когда пошла в школу, тренировки продолжились.
– Так рано ставя ребенка на лыжи, родители прицеливались на какой-то высокий результат в будущем?
– У меня в семье нет спортсменов. Только мама занималась фигурным катанием. Меня поставили на лыжи ради укрепления здоровья, общего развития. Были небольшие проблемы, и врачи посоветовали заняться каким-нибудь видом спорта, больше быть на свежем воздухе. Так получилось, что я встала на лыжи.
– Какие проблемы со здоровьем?
– Честно говоря, точно не знаю. Помню, в пять лет я сильно заболела. У меня было воспаление почек. Год лечилась, не занималась лыжами. Потом, когда опять на них встала, мне очень быстро стало лучше. Лыжи мне помогли со здоровьем, как бы ни абсурдно это звучало.
– Как выглядели горнолыжные школы в Москве в конце 90-х?
– Я каталась только в Крылатском. У нас были деревянные вешки с флажочками, которые мы объезжали, старые лыжи. Мельком застала крепления, которые надевались на ботинки. Не такие как сейчас. Они не были вкручены в лыжи. Проблем с инвентарем как таковых не существовало. Конечно, у каждого лишь по одной паре лыж, которую хранили как зеницу ока. Но не могу вспомнить, чтобы кому-то не хватило. Было много детей в группе. Все с большим удовольствием занимались.
«В Австрии есть система горнолыжного обучения – в отличие от России»
– В 14 лет вы уехали учиться в Австрию. Как туда попасть?
– Горнолыжный интернат, в котором я училась, очень известный в мире среди интернатов такого рода. Поэтому там были экзамены: школьные и спортивные. Если у тебя хорошие оценки в школе, требовалось принести аттестат. Потом в течение года проверяли на знание немецкого. Если плохие отметки, то надо было писать вступительные тесты. Я их не сдавала. И еще три дня экзаменов с проверкой горнолыжного умения и физподготовки. На основании этих экзаменов тренеры выносили решение: кого взять, а кого – нет.
– Обучение бесплатное?
– Нет.
– Сколько это стоит?
– Могу сказать, что для австрийцев обучение стоило в три раза дешевле, чем для иностранцев. Они очень тщательно выбирали из тех иностранцев, которые туда поступали. За все пять лет, которые я там училась, нас было только трое не немецкоговорящих детей.
– Другие русские были?
– Нет. Я единственная.
– Учиться в Австрии легче, чем в России?
– Так же, как в русской школе. Не скажу, что легко. Заключительные два года обучения я сравнивала программы. Они были похожи. У меня получилось так, что когда я поступила в эту австрийскую гимназию в девятом классе, продолжила учиться в России. Я разрывалась между двумя школами, потому что не знала: смогу ли продолжить свою карьеру и дальше учиться в этой гимназии. Боялась, если прерву обучение в Австрии, то мне придется возвращаться в Россию и начинать все с нуля. Решила параллельно закончить школу в Москве. Поэтому была возможность сравнивать.
– Как удавалось совмещать?
– Было тяжело, даже очень тяжело. К счастью, учителя шли навстречу. Они разрешали мне не посещать занятия, но я должна была проходить всю программу самостоятельно, а потом приезжать и сдавать все контрольные и экзамены. Приходилось не спать ночами, но игра стоило свеч. В Австрии было достаточно трудно учиться еще и потому, что я все-таки русская, а обучение – на немецком. Многие говорят на диалекте. Поначалу мне было сложно их понимать. Но потом все устаканилось.
– Когда дети уезжают от родителей в западные школы в таком возрасте, то начинаются вечеринки, алкоголь, наркотики.
– У меня не оставалось на это времени. Мой день был забит. Школа, тренировка, быстро помыться и за уроки. У нас была достаточно жесткая система в интернате. В начале обучения нас проверяли – мы должны были каждый вечер два часа заниматься только уроками. В крайние годы такого уже не было. Зато приходилось самим себе распределять график: когда и что ты будешь делать, записывать это, сообщать, куда собираешься. Мы просто так уставали, что было вообще не до веселья.
– Насколько сильно отличается горнолыжное обучение в Австрии и России?
– В Австрии традиции горных лыж намного старее. Есть система. Дети начинают кататься с малого возраста. Тренеры прекрасно знают, что будут делать с учениками сейчас, что через пять лет и что через десять. Конечно, у них все другое. Больше условий для развития горнолыжного спорта, просто потому, что все намного ближе. У нас горнолыжные курорты тоже есть, но они раскиданы по всей стране. Все не так доступно. Нужно куда-то лететь, ехать. А там в каждой деревне есть подъемник.
– Что дает аттестат австрийской гимназии?
– Это такой же аттестат, который получают школьники в России. Ты так же сдаешь выпускные экзамены, которые, как наш ЕГЭ, помогают поступить в университет. Я так и сделала. Поступила в университет в Инсбруке. Но через полгода пришлось уйти. Абсолютно не было времени. Я тогда еще училась в Москве в Российской академии народного хозяйства. На тот момент в академии занималась уже два года, поскольку в Австрии школьная программа растянута на 13 лет, то есть до 19-летнего возраста. Я решила, что сначала закончу университет в Москве, а потом буду думать, что дальше делать.
– И сейчас вы учитесь в Словении.
– Да. Закончила академию народного хозяйства и поступила на магистратуру в Словении.
– Почему именно туда?
– Я смотрела, в каких европейских странах можно учиться, занимаясь спортом. У меня в этом университете статус спортсмена. Он дает право не посещать занятия, когда у меня соревнования или тренировки. В других университетах приходилось бы договариваться. Кто-то бы шел мне навстречу, кто-то – нет. На основании этого я и выбрала Словению, где есть возможность совмещать спорт и учебу.
– На кого вы учитесь?
– Факультет «Менеджмент организации».
– Все обучение на словенском?
– Да. Выучила его сама. Начала с разговорной речи, потом купила себе учебник и прошла его. Сейчас у меня несколько учебников, которые повыше уровнем. Постоянно занимаюсь. Но нынешних знаний мне хватает с лихвой, чтобы понимать программу. Я достаточно быстро выучила словенский язык.
«В 17 лет пришлось сделать операцию на позвоночнике»
– Когда и как вас позвали в юниорскую сборную России?
– В 15 лет, учитывая результаты, которые я показывала в детском возрасте. Я почти на каждых всероссийских соревнованиях была в тройке.
– Наверное, главным успехом на юниорском уровне стала бронза на Олимпиаде в Инсбруке в 2012-м?
– Да. От России туда поехали всего два горнолыжника: мальчик и девочка. Я выступала во всех видах. Так получилось, что я начала с 14-го места в супер-гиганте и с каждым новым видом продвигалась на два-четыре места вперед. Слалом был последним. В первой попытке – седьмая. Во второй – я собралась и заняла третье место. Не ожидала этого. Больше надеялась тогда на гигант. У меня был достаточно высокий рейтинг в этом виде. Но гигант не получился, поэтому выступление в слаломе стало для меня хорошим сюрпризом.
– После этого решили сосредоточиться на слаломе?
– Нет. Продолжила тренировать слалом и гигант. Упор на слалом появился в последних двух сезонах, когда начала выступать на Кубке мира.
– На взрослом Кубке мира у вас пока нет попаданий в топ-10. Сложно дался переход с юниорского уровня?
– Непросто. Мне очень помешало то, что в 17 лет пришлось сделать операцию на позвоночнике. Как раз это случилось после той медали на юношеской Олимпиаде. Мне удаляли грыжу. Я очень долго возвращалась. Сначала выступления после операции шли хорошо, но через год стало хуже. Произошел какой-то откат. Пришлось восстанавливаться. Я два года вообще не ездила слалом. Выступала только в гиганте. К слалому вернулась в 20 лет. Получается, два года у меня просто вылетели. Когда другие девочки моего возраста уже стартовали на Кубке мира, я лишь попала на Кубок Европы. Поэтому было немного сложно.
– Грыжа образовалась в результате какого-то падения?
– Тут сложилось все вместе. Были какие-то падения. Просто со временем ситуация усугублялась. Я не знала, что это приведет к таким последствиям.
– Два года назад, когда вы дебютировали на Кубке мира, думали, что поедете на Олимпиаду в Пхенчхан?
– Конечно, надеялась. Думала, что все будет хорошо, верила в свои силы, в свой прогресс.
– Переживали, что всю сборную России могут не пустить на Олимпиаду?
– Нет. Просто отпустила ситуацию. Понимала, что не могу ни на что повлиять. Ждала, как эта ситуация решится сама собой.
– Какую цель поставили на свою первую Олимпиаду?
– Я не ставила себе конкретных целей. Хочу выступить лучше, чем на Кубке мира. Там я занимала 26-28-е места. Конечно, я еще не в слаломной элите. Но попадание в тридцатку – это тоже прогресс, и я ожидаю большего. В Корее хочу прыгнуть выше головы, показать наилучший результат. Еду туда не только получать опыт, а бороться за высокие места.
