Искра Божья (этот стародавний термин наиболее точен здесь) обыденные эмоции, правила общежития, мотивации в их душах своим огнем готовит ядреное варево чувств и поступков, непостижимых нам. И отрезать лучшему другу ухо, проскакать на сабле (в нее же и одетым) перед номенклатурной советской шишкой или травануть более талантливого собрата и многие другие чудные дела кажутся не уголовщиной и провокацией, а шалостями гения. Это с лихвой окупается перед людьми плодами их творений, открывающими нам бездну смыслов и видений действительности и нереальности.
К этим цветам на стволе человечества всегда находится много желающих мимикрировать под них. Только один пример — Фред Меркури и Пусси Райт. Но последние не уносят своими потугами меня на небо, не вливают в мою душу нирвану, не просветляют…
Автопортрет
А есть еще творцы-труженики. Их творчество проистекает с тех давних времен, когда эмоции охотника выплескивались на стену пещеры, чтобы показать сородичам, не покидающим ее пределы, красоту и мощь опасного внешнего мира, захватывающее чувство борьбы с монстрами, где победитель получал в награду главное — жизнь.
В мастерской
Мурат Полонкоев.
Впервые видя этого человека и зная его возраст, — уже изумляешься. Выглядеть на восьмом десятке пятидесятилетним «красавчиком» не каждому дано.
Перечисление всех его заслуг и званий — неблагодарный труд. Достаточно знать, что это весьма уважаемый в Ингушетиии человек. И если бы он ничего, кроме памятника жертвам политических репрессий, не создал, этого достаточно, чтобы заслужить почет и славу как монументалиста и художника.
В нем много археологических раритетов, собственных работ — чеканки, мозаики, витражи, прикладной декор, реконструкция воинских доспехов и других, создающего особую атмосферу для творчества, аксессуаров.
Родился Мурат очень удачно: 9 мая 1943 года в Казахстане. В семье депортированных ингушей. И впервые увидел горы Кавказа в двадцать лет. Может, поэтому он увидел их другими, не такими обыденными, какими горец привык видеть с малых лет.
Учеба в Алма-Ате, Грозном, Ленинграде. С тридцати лет начинаются персональные выставки в СССР, с 90-х годов за рубежом. Приходят звания, награды.
Часть работ художника гибнет в Грозном во время первой чеченской войны.
Спасибо, Мурат за гостеприимство, было очень интересно познакомиться! Успехов, здоровья, новых башен.
Это последняя из записей навеянных путешествием по Ингушетии. Предыдущие:
Эти башни пронзили моё сердце и
Горец — моё прошлое вместилище души
Впервые видя этого человека и зная его возраст, — уже изумляешься. Выглядеть на восьмом десятке пятидесятилетним «красавчиком» не каждому дано.
Перечисление всех его заслуг и званий — неблагодарный труд. Достаточно знать, что это весьма уважаемый в Ингушетиии человек. И если бы он ничего, кроме памятника жертвам политических репрессий, не создал, этого достаточно, чтобы заслужить почет и славу как монументалиста и художника.
Мемориал памяти жертвам политических репресий
Говорить о манере письма сложно — это такая волшебная смесь, где из обычных красок, известных стилей (мне кажется, тяготеющих к импрессионизму) получаются полотна, даже не полотна, а энергетические порталы в горы.
Башня, которую строит Мурат
Сразу оговорюсь, из всего творчества Мурата Полонкоева меня больше всего захватила тема башен.
Родовой тотем
Именно через их иглы влилось нечто, давшее предчувствие чуда встречи с этими башнями. Я очень боялся, что наяву это чарующее чувство исчезнет. Но сутки спустя, увидев эти башни в горах, я понял, что «подсел» на эти иглы окончательно. А может он, просто заразил мои чувства, затуманил мои глаза? Тогда это очень сильно действующее средство — эйфория не проходит до сих пор.
Диптих. Ранее не публиковалось
Как живется художнику-труженику? Большой ингушский дом с элементами традиционного национального дизайна, но выполненного в эклектической манере с примесью мусульманских религиозных элементов-орнаментов.
Дом Строителя Башен
А больше всего меня торкнули две вещи — родовая башня и мастерская. Первая строится, вопреки ингушским традициям, третий десяток лет (или около этого). А по обычаям на строительство отпущен год. Но тут строит художник. И каждый камень, как каждый мазок на картине, ждет своего времени, своего вдохновения. Старинные рецепты цемента, каждый камень, подобранный индивидуально, обтесанный руками.
Святое место творца — мастерская
Мастерская даже в пасмурный день поражает своей светлостью. Есть ощущение, что включена скрытая подсветка, но этот свет создает рука художника, создавшая этот интерьер.В нем много археологических раритетов, собственных работ — чеканки, мозаики, витражи, прикладной декор, реконструкция воинских доспехов и других, создающего особую атмосферу для творчества, аксессуаров.
Реконструкция
На территории дома и поместья есть много вещей и мастерских, отражающих все увлечения хозяина. Но башня! Вокруг нее вертится весь мир Мурата Полонкоева.
Будущие шедевры
Биографическая справка. Мне кажется, что в ней много того, что предрекло жизненную стезю художника.Родился Мурат очень удачно: 9 мая 1943 года в Казахстане. В семье депортированных ингушей. И впервые увидел горы Кавказа в двадцать лет. Может, поэтому он увидел их другими, не такими обыденными, какими горец привык видеть с малых лет.
Учеба в Алма-Ате, Грозном, Ленинграде. С тридцати лет начинаются персональные выставки в СССР, с 90-х годов за рубежом. Приходят звания, награды.
Эльза. Из ранних работ
Часть работ художника гибнет в Грозном во время первой чеченской войны.
Ранее не публиковалось
Окно художника
И вот теперь он живет в селе Ачалуки — географическом центре Ингушетии. Всегда рад гостям, продолжает трудиться и заканчивает строить свою башню.
Без названия. Ранее не публиковалось
Он принципиально строит ее в одиночку, это принципиальная позиция. В этом строительстве в одиночку заложено много разных смыслов и память о родных, умерших вдали от Родины (два брата похоронены в Казахстане), посвящение предкам, и символ Ингушетии, ее возрождения.
Спасибо, Мурат за гостеприимство, было очень интересно познакомиться! Успехов, здоровья, новых башен.Это последняя из записей навеянных путешествием по Ингушетии. Предыдущие:
Эти башни пронзили моё сердце и
Горец — моё прошлое вместилище души
