 |
Раубичи. Гостиница. Зарядка, тренировки. Привычный маршрут: комната — столовая — стрельбище — спортзал...
ИЗ ДОСЬЕ "ПБ"
Елена ЗУБРИЛОВА. Родилась 25.02.73 в г. Шостка Сумской области (Украина). Обладательница семнадцати медалей чемпионатов мира: 1996 — серебро в командной гонке и бронза в эстафете, 1997 — серебро в гонке на 15 км, спринте и гонке преследования, а также бронза в командной гонке, 1999 — золото в гонке на 15 км, масстарте и гонке преследования, а также бронза в спринте, 2000 — бронза в эстафете, 2001 — бронза в гонке на 15 км и эстафете, 2002 — золото в масстарте, 2003 — серебро в гонке на 15 км, 2005 — бронза в спринте и эстафете. Успехи в общем зачете Кубка мира: 1999 и 2000 — 2-е место, 2001 — 3-е. Всего 21 победа в топ-соревнованиях, включая чемпионаты мира и этапы Кубков мира, личные и командные дисциплины. Лучшее достижение на Олимпиаде в личных дисциплинах — 5-е место в спринте (2006). Перешла из сборной Украины в национальную команду Беларуси после олимпийского сезона-2001/02.
— Лена, можно ли сказать, что у тебя началась новая жизнь?
— Скорее, это к старой добавились некоторые выверты. Да, я сейчас на тренерской работе: начинаю, учусь. Ведь одно дело тренировать себя, а иное — других, что сложнее. Это означает гораздо больше ответственности, требуется умение объяснить, показать, да еще необходимо выбрать метод, как это все правильно сделать. Кроме того, потихоньку начинаю двигаться — вместе с моими подопечными в молодежной команде. Пока только бегаю, но вскоре планирую встать на лыжероллеры, что пока не удается по причине их нехватки. И, может быть, скоро придется брать винтовку — для того чтобы наглядно показать девчонкам, как нужно метко и быстро стрелять. А заодно и подстегнуть, чтобы у них появился стимул и им было на кого равняться. К тому же гостренер Александр Михайлович Беляев выразил пожелание: если у меня со здоровьем все наладится, то подготовиться к одному-двум стартам в сезоне или хотя бы к чемпионату мира, чтобы помочь команде.
— Речь, вероятно, об эстафете?
— Конкретики не прозвучало, только просьба. Посмотрим, как дальше будет, подготовительный сезон лишь начинается...
— Вообще решение Елены Зубриловой завершить спортивную карьеру для многих оказалось неожиданным. Помню, осенью ты говорила лишь о том, что в Турине — твои последние Олимпийские игры, но то, чтобы побегать еще год-другой, как-то подразумевалось само собой...
— О том, что собираюсь уйти, я сказала в конце Олимпиады. Ну а потом, по истечении сезона, когда прошла в Киеве медицинское обследование, выплыли еще и серьезные проблемы со здоровьем, о которых раньше понятия не имела. Тогда Александр Владимирович Попов и предложил мне попробовать себя в качестве тренера молодежной команды. Это произошло буквально за неделю до начала раубичского сбора. Все случилось очень быстро. Понятно, главный тренер до последнего надеялся, что я продержусь еще хотя бы год и буду тащить на себе команду. С моим же уходом коллектив остается без лидера, поскольку две другие ведущие спортсменки заявили о намерении уйти в декрет.
Потому сейчас в белорусском биатлоне ставка на молодежь. И хорошо, если за год они успеют проглотить существующую разницу и подняться до того уровня, на котором бежали мы, или хотя бы около того.
— Решение далось тяжело? Сколько лет в спорте осталось за плечами?
— Ох, даже не скажу сразу... В 1991 году выполнила норматив мастера спорта по лыжным гонкам, а в биатлон пришла в 92-м, вот и считай... А решение далось очень нелегко. Но когда вопрос стоит “Карьера или жизнь?”, то, естественно, выбираешь жизнь. Конечно, мысли “как это я больше не возьму винтовку в руки?” пугали. И честно скажу, когда закончились этапы Кубка мира, когда наступило время отпуска и я вернулась домой, очень сильно давила неопределенность: как, что и где я буду. Наверное, эту ломку проходят все спортсмены, долго находившиеся на высоком уровне. Было тяжело, не спалось ночами, все прокручивалось в голове.
— Что вспоминалось чаще всего?
— Олимпиада. Где совершила ошибки, где недоработала. Потому что в принципе была готова. Да и хорошие выступления тоже переживала заново, все-таки спортивная карьера вышла яркой, богатой на титулы и подиумы. Но в то же время испытывала чувство угнетенности, потерянности: куда себя применить?
— Разве раньше не задумывалась об этом?
— Бывало, конечно. Но как-то все откладывалось на потом. Тем более что в олимпийский сезон мозги были заняты совершенно другим.
И только когда становишься перед фактом, начинаешь размышлять. Ну что мы умеем? Лишь хорошо бегать и стрелять. Но жизнь спортивная так сильно отличается от повседневной, что, переходя из одной в другую и резко открывая при этом дверь, первоначально пугаешься. И нужно время, чтобы найти себя.
Четыре года в Беларуси пролетели довольно-таки быстро. Привыкаешь к хорошей зарплате, к тому, что постоянно находишься в одном и том же определенном окружении, общаешься, узнаешь новое, поглощаешь энергию, что-то отдаешь... А придя в обыденную жизнь, не знаешь, чем заняться, куда себя направить, какую работу искать, какое русло выбрать.
— Неужели на Украине не просили остаться? Это было бы логично, все-таки все твои близкие живут там...
— Мне передали, что руководитель украинской федерации Владимир Михайлович Брынзак предлагал вернуться в команду и побегать за страну, где мои родина и дом. Но так как я заканчивала спортивную карьеру, то это предложение даже не рассматривала. А пойти там работать тренером... Вероятно, мало кто знал, что пора обсуждать со мной эту тему.
— В Киеве особо не общаешься?
— Очень редко. Единственное, весной приезжала в гости Лилия Ефремова с мужем. Поддерживаю отношения с лыжницей Валей Шевченко. Вот, собственно, и все, если не считать каких-то телефонных контактов.
— То есть проводишь время в узком семейном кругу.
— Точно подмечено.
— Можно ли сказать, что предложение Александра Попова пришло как раз в благоприятный момент?
— Да, я была готова к принятию решения. За спортивную жизнь приобрела багаж знаний, многому научилась сама. А в последние годы постоянно проскальзывала мысль, что хотелось бы стать тренером, передать опыт и научить других. Чтобы хоть какую-то пользу еще принести!
— А готова к тому, что отныне твое имя не будет фигурировать на первом месте, что наставник реализуется только через своих учеников, которые не всегда платят дань благодарности?
— Знаю, что тренерский труд — неблагодарный. Отдаешь и душу, и время, и силы, Тем не менее не всегда это оправдывается. Но, наверное, такова участь наставников, и через это нужно пройти.
— Каким учеником была ты?
— Всегда относилась к тренерам с уважением. Да, я добилась всего ссобственным трудом, но каждый из них вложил в меня что-то, пусть по чуть-чуть, по доле. Первый научил работать, вызвал спортивную злость, заставил быть трудолюбивой и выносливой, невзирая ни на что, на обиды, которые надо было перетерпеть, пережить и продолжить стремиться к цели. Со вторым тренером Романом Зубриловым, моим мужем, начинали практически с нуля, потому что на тот период в Украине никто не возвращался в спорт после рождения ребенка. Пришлось очень много учиться — на собственной шкуре, на ошибках. Мы все испытали и поднялись. Работа была продуктивной. Однако... все бывает в жизни: со временем либо тренер не устраивает спортсмена, или наоборот, и надо расставаться. Впрочем, на смену приходят другие наставники, которые пускай и не во всем, но помогают, берут на себя частичку обязанностей и все вместе дополняют друг друга. Да, последние два года тренировалась сама, но у меня было много помощников: один смотрел стрельбу, другой корректировал технику, а Роман Романович Бондарук (главный тренер сборной Польши. — “ПБ”.) полностью взял меня под свою ответственность, под свое крыло. Они задавали направление работы, но приходилось трудиться на многих тренировках самой. Не могу сказать, что это не было продуктивным. Привыкаешь к одному, переходишь к другому и постоянно учишься.
— Любопытно, какими были твои первые действия после приглашения на тренерскую ниву? Закопалась в старые дневники? С чем приехала в Раубичи?
— С головой. А в ней много чего. Старые записи — это хорошо, но так, как я тренировалась, не каждый спортсмен потянет. Судя по тому, в каком состоянии находятся девочки, вижу: они не выдержат!
— В чем причина: в твоей лучшей подготовленности?
— Не только. Наверное, еще хватало здоровья, чтобы переварить нагрузки. А первое, что я сделала, прибыв на этот сбор, собрала у девчат отчеты за прошлый год, дабы понять, с чего начинать, на что ориентироваться.
— И как тебе эти отчеты?
— На первый взгляд неплохие, выполнено по четыре-пять тысяч километров. Но когда увидела молодежь на тренировке... Это совершенно другое. Потому приходится начинать с нуля. Спортсмены не умеют ни на роллерах толком стоять, ни стрелять. Все — с азов, с азбуки.
— Это удивило? Ведь все они тебе знакомы, тренировались рядом...
— Знаешь, большой неожиданности не было, потому что видела, кто и как двигается зимой, хотя на наблюдения особо и не было времени. Понимаю, у каждого тренера свои взгляды и на технику, и на стрельбу, но все же... Ну, если те, кто работали с ними прежде, результата не достигли, значит, придется нам засучить рукава.
Очень все тяжело. Мы как-то разговаривали: я, Олег Рыженков и Володя Драчев. Мол, для того, чтобы поднять команду, нам надо работать день и ночь без продыха минимум год. Весь мир не стоит на месте, идет вперед. Плюс многие страны экспериментируют над фармакологической программой. А нам нужно достигнуть нового уровня за счет функции, методики, смазки лыж. Причем отправляясь практически с нулевой отметки...
— Ну, интересно же...
— Да, но порой опускаются руки!.. Немножко преувеличиваю, конечно. Просто нужной модели лыжероллеров не хватает на всех, потому что инвентарь на следующий олимпийский цикл еще не закупали. Да и велосипедов у девчонок нет, вынуждены у основной команды просить.
— Непривычная роль...
— Не то слово. Я вообще такой человек, который не любит ходить на поклон. Это противоречит моему характеру. И все же теперь приходится...
— Ну, ладно, девчоночьи стрельба и техника оставляют желать лучшего. А физическое-то состояние как?
— Тоже не радует. В их возрасте я уже по лыжным гонкам стартовала на “тридцатке” и даже на “полтиннике”, а этих спортсменок, наверное, на занятиях рановато на такие дистанции запускать. Поэтому и говорю, что доставать свои дневники и тренировать их так же, как меня, пока смысла нет. Мы пойдем другим путем!..
— Чем заполнены твои дни сейчас? Понятно, три часа на тренировке с утра, два — после обеда...
— А между ними сидим, обсуждаем планы, составляем массу бумажек. Молодежной команды официально еще не существует, она не зарегистрирована, все висит в воздухе. Нужно собрать людей, найти финансирование и материальное обеспечение. Пока работаем над этим...
— Тренеров-женщин в биатлоне — единицы. На ум приходит, пожалуй, только Надежда Белова, которая действует сейчас в паре с Романом Бондаруком в Польше. Парафинить и скрести лыжи, дышать ядовитыми испарениями — не дай бог!
— Надеюсь, мужчины закроют этот вопрос, здесь нужны неженские руки. А я могу помочь откатать лыжи.
— А на стрельбище каково зимой стоять! Холодище, ноги стынут в неподвижности, пока, прилипнув к трубе, часами томишься во время тренировок и соревнований... Валенки, значится, покупать?
— Надо — купим. Скажем так: представляю, как все будет происходить, лишь визуально. Но через это нужно пройти. Как отношусь к морозу? Очень-очень плохо! Ну, что делать? Оденемся, утеплимся. Четыре человека у нас тренеров, думаю, будем меняться по ходу дня, где и кому находиться: на трассе или на стрельбище.
— Какой вид деятельности тебе ближе сейчас, на первых порах?
— Когда только планировала работу, казалось, что стрельба. Потому что я училась стрелять сама. Однако потом появился интерес и технику поставить, и функцию подготовить. Я же сегодня первый раз кросс по пересеченной местности с девчонками пробежала! И поняла, что это необходимо практиковать в дальнейшем, чтобы видеть реакцию каждой, чтобы вовремя остановить или, наоборот, прибавить. Заодно и сама двигаешься, все-таки за столько лет сколько нагрузок перенесла, резко бросать не стоит. Глядишь, будут за мной девчонки тянуться, и им легче расти станет.
— Лена, следовательно, опять бесконечные разъезды? А как же Танюшка, которая и так без тебя росла до одиннадцати лет?
— Этот вопрос я услышала от дочки весной. И то, что она одна, что скучает, и как ей меня не хватает. Тем более что был у нас раньше разговор о скором окончании моей спортивной карьеры. Все равно надо ведь где-то работать. Все равно я буду отсутствовать с утра до вечера, где бы ни трудилась. Да, можно было бы видеться в короткий промежуток, остающийся до сна. Однако нужно выбирать ту работу, которая нравится, где можешь сделать то, что не по силам другому. Практически вся жизнь прошла в биатлоне, он настолько въелся, впитался в повседневность, что даже не представляешь без него будущего. Ну, ничего, думаю, как-нибудь мы решим семейные проблемы... Во всяком случае этот год хочу попробовать себя в тренерском качестве, а получится ли — посмотрим.
— После принятия решения что-то изменилось в привычном графике дня?
— Катастрофически стало не хватать личного времени. Ложишься в двенадцать — в первом часу, поднимаешься на зарядку вместе со всеми, днем не до отдыха. Даже встает вопрос: а когда же выспаться? Танюшка вроде бы и рядом, но уделить времени ей я пока не могу.
— Дочку на тренировки не тянет?
— Она очень любит стрелять и делает это неплохо. Лежа по мишеням стойки выбьет все пять.
— Кстати, Мартина Глагов и Андреа Хенкель занялись биатлоном примерно в этом же возрасте...
— Я даю Татьяне право выбора, понимая, что спорт — это титанический труд. Бегать она катастрофически не любит. На велосипеде еще может покататься. Нравятся роликовые коньки, особенно подъемы и спуски. Но этого недостаточно, чтобы функцию поднять, мышцы подготовить, да и подсушиться не мешало бы. Так что активного желания у нее пока нет. Ежели появится, помогу. Единственное, заставляю по чуть- чуть двигаться.
— А что еще тебя интересует в жизни, кроме дочери и спорта?
— Знаешь, в юности еще были какие-то увлечения. Например, я много вязала. Потом был период, когда зачитывалась художественной литературой. А в последние годы… Если на сборах и появлялось время для чего-то личного, то, когда приезжала домой, наваливалось столько проблем, что уже на себя махала рукой и занималась только ребенком, домом и решением накопившихся вопросов. Поэтому ничего существенного не назову. Даже квартиру никак не могу закончить! Этой весной еще не было времени в магазин вырваться, чтобы подыскать что-то. Вот приобрету машину, тогда и появится больше возможностей.
— Как насчет политики? Митинги протеста, например, на Украине проходили…
— В политику не вмешиваюсь! Немножко наблюдаю, но не увлекаюсь. Самое главное, чтобы там было мирно, спокойно, не так сильно дорожала жизнь, как она скачет изо дня в день. И чтобы не ввели визы — чтобы можно было спокойно доехать из Украины в Беларусь и вернуться обратно.
— Почему бы тебе не перевезти близких сюда?
— Татьяна живет в Киеве с моей сестренкой. И что, привезу дочку в Беларусь, а самой по сборам и соревнованиям мотаться? Вдобавок там в школе обучение полностью на украинском языке. Устраиваться сюда и ломать ее на белорусский?..
Тем более что в моих планах пока отсутствует определенность. Вот когда буду знать, что это работа если не на всю жизнь, а хотя бы лет на пять-десять, тогда можно решиться и на такой шаг. Конечно, здесь жизнь стабильна. Родителей тогда надо бы перевезти, чтобы помогали. Сестренку — не знаю, может быть, она выйдет замуж за местного бывшего биатлониста и у нее будет своя жизнь в Беларуси. Но пока все находится во взвешенном состоянии...
— Говоришь, стабильно у нас. А как ты относишься к здешней подчас жесткой критике?
— Наверное, за последние восемь лет меня критиковали больше, чем хвалили. Но если критика объективная, то и воспринимается она нормально. Это рабочие моменты: надеялись, финансировали, а результата не получили. Но если же критика идет просто от того, что нужно кого-то сделать виноватым, то здесь, конечно, реагирую довольно-таки болезненно. Да, я согласна с президентом, что были выделены большие средства на подготовку к Олимпийским играм, а медалей — увы. Но мы боролись. Во всяком случае я оставила там свое здоровье и все силы. Сделала, что смогла. Может, где-то не получилось, но это же спорт. Не только нас, вон даже знаменитого Бьерндалена, пятикратного олимпийского чемпиона, в Турине обошли на последних сотнях метров. И он ничего не смог поделать!..
— Чем запомнилась Олимпиада?
— Если речь о достопримечательностях, то ничем, потому что мы больше двадцати дней просидели наверху в маленькой деревне, никуда не спускаясь. Нигде не были, ничего не видели. А если брать работу, то она запомнилась, естественно, тем, что я очень близко была в спринте, до медальки не хватило пары секунд. Пускай она стала бы бронзовой, но все-таки это олимпийская награда, то, чего нет в моей богатой коллекции. Только завоевав ее, любого достоинства, достигнув того, к чему стремилась все эти годы, можно было бы сказать: спортивная карьера удалась полностью. А так этого заключить нельзя. Но все равно, на Олимпиаде в Турине я уже не так, как раньше, относилась к неудачам. С опытом, с годами воспринимаешь все гораздо спокойнее. Понимаешь, что на этом жизнь не заканчивается, что Олимпиада на сегодня — это больше политические соревнования. Хотя весь ажиотаж, напряженку очень тяжело переносить.
— У тебя эти Игры были...
— ...четвертыми. И каждый раз страшно. Потому что готовишься четыре года. Потому что от выступления зависит будущее. Потому что за тобой стоит множество людей, которые планируют, подготавливают, финансируют.
— Но когда ты шла на старт, тебе явно было не до финансов...
— И все же ответственность возрастала настолько сильно, что срывало крышу. В Турине очень тяжело переносились и нагрузки, и неудачи. Если происходил провал хоть на одном рубеже, то сразу попадала в эмоциональную яму. Осознавала, что могу, но результат не складывался. И чем ближе конец Олимпиады, тем больше ответственность и боязнь: а вдруг опять не получится?
— Чувствовала себя беззащитной? Когда все закончилось, наверняка понимала, что сейчас начнется...
— Да, так и было, и говорили, и пеняли потом. А чувство незащищенности присутствует у каждого человека.
Просто не надо его показывать. Я отработала от и до. Это, наверное, самое главное. А то, как случившееся воспринимают другие — руководство, спортсмены или тренеры — уже неважно. Сама перед собой чиста. Если чего-то не хватило, то это моя ошибка. Где-то, возможно, не успела восстановиться и накопить энергию, поскольку сезон был продолжительным и какой-то старт оказался лишним. То есть можно назвать ряд причин под названием “если бы”. Однако смотришь всегда на конечный результат. Очень плохо отбежала последний этап эстафеты. Осталась большая неудовлетворенность, понимание, что подвела команду. Но на тот период сделала все, что могла. И хотя понимала, что проигрываю — и проигрываю много, — но ни на что больше способна не была.
— Есть ли такой человек, который поддерживает тебя, вне зависимости от успехов?
— Последние два года и особенно на Олимпиаде меня очень сильно поддерживал Роман Романыч Бондарук. Хотя у него и своя команда есть, свои проблемы. Если хорошие результаты, то он бросит: “Ну, молодец!” А когда я провалилась, например, в гонке преследования в Турине, то даже не ожидала, что Романыч приедет и поможет справиться с неудачей. Состояние после финиша было ужасным, но он нашел слова, вернувшие меня в строй, чтобы я могла дальше выходить на старт и бороться.
— И вскоре на этапе Кубка мира в Контиолахти ты победила в масстарте, причем с отрывом в полминуты.
— Да, я и сама не ожидала. Это просто подтверждение тому, что была готова к Олимпиаде, но не смогла себя реализовать, а все выплеснулось чуть позже.
— Остается пожелать тебе реализовать теперь уже тренерские амбиции. Кстати, а что это означает? Чтобы воспитанники выступали не хуже, чем Елена Зубрилова?
— Да. Может быть, даже и лучше. Чтобы они научились не только завоевывать медали, но и уважать тренеров, которые ежедневно отдают им частичку себя. Также уважать соперников, чтобы, становясь на пьедестал, спортсмены реально понимали: сегодня они выиграли, а завтра нужно бороться снова и начинать все с нуля.
