Мамай... как много в этом звуке!

Дошли руки до отчётов, и начать решила с начала сезона – с Мамая. О ноябрьской каталке, конечно, не написал только ленивый, но впечатления у всех разные и видение гор у всех разное. Плюс, практических раскладов по Мамаю немного, постараюсь добавлять по ходу действия полезную инфу. 

ЛИРИКА

Легендарный Байкал я не видела ни разу – так уж сложилось (вернее, не сложилось), хотя друзья с Прибайкалья есть давно,  я неизменно удивляюсь их способности лосить в гору с рюкзаком так же непринужденно,  как я бегаю в кондитерку за пирожными по вечерам! Слова «Даван» и «Мамай» были символами каких-то далёких таежных мест с героическими людьми, достающими руками ратраки из болота, сутками способными бродить по тайге с ружьём и рюкзаком за плечами, пьющими водку вместо воды, с добрыми лицами и обветренными щеками 

Однажды друг сказал мне: «Поехали! Там правильный скитур! Пешие подъёмы, все вместе натрапливают тропу, единая частота, можно бросить свой спальник в любую свободную зимуху, тебя никто не выгонит, ребята все катают прекрасно, душевно, никакой коммерции, никаких амбиций…». И мы поехали. Конец ноября – самое время для открытия сезона в Сибири!
В процессе сборов к нам прилепилось ещё 9 человек. Наши друзья, друзья друзей и друзья друзей друзей…  В общем, стало ясно, что 11 лыжебордеров ни к кому в гости не приведёшь и надо искать жилище.

По совету байкальцев отписала Серёге Климову, местному титану всевозможного туризма, и он согласился нам уступить одну из зимух и за небольшую денежку привезти бензина и генератор, чтоб можно было заряжать рации-телефоны и пару часов в день жить с лампочкой. Отлично.

Однако, за неделю до старта Аня Ханкевич выложила у себя в блогах фотку под рабочим названием: «На Мамае снега нет». Грустные камушки торчали между облезлых ёлок, картина была заснята весьма нерадостная. И народ запаниковал. День за днём сыпались отказы и сдачи билетов. И, наконец, нас осталось пятеро: четверо прилетало в четверг, а пятый должен был дойти до нас в субботу.

И вот, Иркутск, раннее утро, обжорство (дорога дальняя) в кафешке, прыгаем на электричку до Слюдянки, там закупаемся и едем до Выдрино следующей электричкой. Под окнами плещется Байкал, видим вдалеке нерпу...

Пятому, субботнему догоняльцу оставили тащить добавку самого тяжёлого и быстрокончающегося: тушёнки и водки. Это была ошибка…

Подбрасываемся на машине до долины реки Мамай. Всё. Дальше лошадок нет, 9 км нам идти пешком вверх по течению речки. Летит снег, с каждым нашим шагом всё гуще. Мы наивно радуемся этому и бодро пакуем барахло, делая из сноубордов и лыж санки, на которые привязываются рюкзаки. Чего там, девять километров, камуса можно не доставать, дойдём так, снегоходная дорожка есть! 

Через пару километров идти становится существенно сложнее: снега уже почти по колено, наши «санки» превращаются в тяжёлые, неповоротливые сугробы. Стемнело. Кончается сотовая связь. На последних её волнах у меня звонит телефон и наш пятый товарищ, Defender, мне объявляет: «Привет, я решил сдать билеты – по всем прогнозам каталки не будет!». Устало отвечаю: «Знаешь, сил уже нет тебя уговаривать, идти тяжело, валит снег стеной, мы завтра хотим быть в форме для паудердэя!». И, ехидно хмыкая, ишачим дальше.


На девятом километре, на бесконечных тягловых подъёмах из последних сил, в моей голове мелькали мысли, типа: «Оставили бы меня здесь, дали бы уже умереть спокойно!» 

Но не дали. Мидвед, ворча, доволок меня с залепленным снегом барахлом сквозь свеженасыпанные сугробы до штабной зимухи, там, у затопленной печки, нас уже ждёт Сергей с чаем, «чёрным фрирайдером» (кедровая настойка) и колбасой. Вырубаюсь почти мгновенно, едва разложив спальник. Мамай всю ночь насмешливо шлёпает за порогом кучи снега с широченных еловых лап. 

СОКРОВИЩА ГОРЫ МАМАЙ

Утром, однако, в полседьмого все бодро проснулись, как и не было вчерашней, выматывающей тропежки. Наклеились, собрались и двинули на Истинный Мамай через Бурятский цирк. Наш хозяин и путеводная звезда первых дней – Сергей – уже улосячил вперёд, протропив нам удобную лыжню.

Вообще, названия цирков на Мамае народные. Отчего происходят забавные казусы. Например, тот же Бурятский цирк студенты называют «пенсионерским», т.к. именно его любят взрослые, опытные райдеры. Когда в рацию ближе к обеду спрашивают «Как там сегодня в Пенсионерском цирке, кто катал?» – Товарищ Климов  хмурит седеющие брови и молчит.  Хотя в том самом цирке сегодня уже катнул всё самое сладкое 



Ещё перманентная дружба-вражда – у лыжебордеров со снегоходчиками. Вторые вечно вызывают недовольство тем, что раскатывают самые фановые склоны кругалями и выкаты на дорогу – вечно подмерзшие от гусениц. Но и польза от них есть: можно попросить подбросить вещи до дороги, срочно вывезти заболевшего, у них в зимухе есть «грибок» с сотовой связью и т.п. Так что всё недовольство ограничивается шуточками на кухнях, в реале все друг с другом дружат.

На первый раз далеко не лезем, доходим до Истинного Мамая (географическая вершина горы) и выбираем для скатки широкий мягкий кулуар. 
Вторая скатка – уже чуть подальше, в сторону восточной вершины.

Приходит катнуть знакомый всем по сети молодой райдер из Иркутска, Никита Истомин, и после первого же дня решительно остаётся с нами, мы все его любим за зрелую рассудительность и юный энтузиазм, ему же интересно набраться самого разного опыта. В самостоятельной группе чего-чего, а опыта совместного решения задач каждый день – выше крыши :))
Никита хочет стать гидом. И, думаю, будет отличным гидом – я видела кадры его походов с детскими клубами – интересные идеи, счастливые лица подростков! Он умён, великодушен и открыт к общению с людьми. Насколько мне преподавательский опыт позволяет делать прогнозы – будет большой человечище.
Прокормить двухметровый растущий организм – дело нелёгкое. Но зато проблемы "в котле осталась несъеденное варево" в хозяйстве не существует вообще)) 

Никита и Кунг

Второй день – ещё более узкие кулуары в том же цирке, под вечер мы ждём какого-то пешехода наверху до сумерек, ухитряемся заблудиться в выкатном кулуаре, кувыркаясь по курумам в темноте, выползаем с фонарями.

"На Мамае снега нет..."
Дома – всеобщая встреча, в штабной зимухе набивается человек 15. Вечером – маленькая, но очень жаркая банька на берегу озера ("Снег – лучшая мочалка!"), из парилки в ледяную воду и назад… И «посвящение в сибирские фрирайдеры» – питие с лыжи без помощи рук, с ударом по пятой точке собственным снарядом 

Хохот, веселуха  и всеобщая сентиментальная дружба – каталка прекрасна, снега уже выпало хорошо, цирки все катабельны, немного бы ещё подсыпать на выкате, чтоб кусты скрылись совсем – но и сейчас их уже немного, всё легко проезжаемо со свистом. Люди, влюблённые в горы, с просветлёнными глазами, на горе взаимовыручка, все всех мониторят, чтоб никто не убрёл один неведомо куда, все к темноте спустились. Хит дня на радио-Мамай:  "Умный – это тот, кто в зимуху засветло возвращается!" 


Серёге нужно уезжать, но мы успели задружиться и остаёмся жить в тёплой штабной избе, наполненной разнообразными заначками и полезностями. Водки и тушёнки после трёх дней в хорошей компании остается немного, но есть сухое мясо, сушёные овощи (и то, и другое – мегавещь) и бутыль спирта – проживем!  Может, гонца отправим...

Утро – под первые позывные «радио-Мамай» – начинается с растапливания печки и осторожных выяснений по рации, кто куда идёт. А общество самое великосветское – на Мамае тусят: Аня Ханкевич с группой, с ней Никита Печерский, местные гиды с группой, Слава Шаповалов с группой, Тася Алехина из Сноулаба с друзьями, через день приезжают камчатские гиды с друзьями, ждём Андрея Британишского и т.п.

Мидвед ворчит и выдаёт в сердцах ещё один хит дня: «Это не тайга, а какой-то бомонд! Одни гиды да прорайдеры, матом некого послать!». Ржём и вспоминаем рассказ Довлатова: «Хотел окунуться в гущу народной жизни, а это не котельная, а какая-то Сорбонна!» (с)

Но – все всё понимают, поэтому, кто первый дошёл до склона, тому он и достаётся. Ничего, разбирались, всем хватало свежака.

И каждое утро ты идёшь вверх по тропе и ловишь синеву Байкала. Сначала он тебе показывает край платочка.
Потом  подмигивает лазурным глазом.
Потом протягивает руки – заливы.
И после верхнего взлёта ты забираешься на гребень и не можешь удержаться от восклицаний – вот он, как на ладони, с трёх сторон – славное море, священный Байкал! 


Стоишь над ним на вершине прекрасной, многоснежной горы и понимаешь, что то, о чём ты мечтала, собираясь сюда – жалко и скорбно по сравнению с тем чудом, что сейчас входит в твоё сердце!

Прекрасен Бурятский цирк. Интересен Западный, не с первой попытки находим заходы в приглянувшиеся нам кулуары, приходится забираться на гребень снова и снова.

Гладок и широк Восточный. В Центральный мы что-то не дошли, или там группы с гидами катали, я уж не помню почему. В общем, плана особого не было. Шли наверх и катали то, на что в этом изобилии склонов падал  жадный глаз . Истинный, блаженный бэккантри:  хочу туда – и иду! Ну, смотрели на безопасность, конечно, но почти всё было с виду катабельно. Пока.



На четвёртый день задул ветер со стороны Байкала. Задул сильно, флаги стояли в два человеческих роста над вершинами. Натропишь по гребню тропу, а через 20 минут её надо опять тропить – задувает в ноль!  Этот ветер как раз и имел последствия, о которых ниже.  Перенос снега со стороны Осиновки в сторону долины Мамая был очень большой.

Вот так, очень быстро, делаются ветровые доски

 
ЛАВИННЫЙ ДЕНЬ

На пятый  день мы  решаем в передутые цирки не соваться и идём через ручей – в кулуар с ласковым названием «Лавинный», Никита уверяет, что если ещё выпадет хотя бы полметра – он будет непроходим, а вот в ноябре катнуть его реально. Купились. Заход выбрали крутой, пришлось разуваться и пилить пешком половину дороги. Но зрелищно и тепло, мы не огорчаемся. Никита всю дорогу воодушевленно говорит, что вот это и есть настоящий мамайский фрирайд – тропёжка ножками!
 
Верх состоит из двух досок, разделенных каменной грядой. Снег висит над сужением кулуара совершенно однозначно и неприятно, даже при небольшом снеге: рёбра гладкие, проходятся довольно легко, а вот дальше… начинаются узкие,  разветвляющиеся ручьи с нависшими карнизами, сходящиеся в один, кончающийся замёрзшим водоскатом и острыми камнями под ним. В общем, рельефчик тот ещё. Вверху пищали от удовольствия, а в конце ползём попой вперед по замёрзшему ручью (больше никак), я таращу глаза от страха, помня карнизы наверху, парни цепляются лыжами и досками за камни. Смеёмся над собой, но пока нам кажется, что мы попали в опасную ситуацию.



И в это время по рации слышим: «В Центральном цирке сход лавины, транзит 300 метров. Мы не видим двух участников. Нет, нет, трёх не видим! Начинаем спасработы. На связи остаётся Кирилл, остальные начинают поиск, кто может, подходите с тёплыми вещами, верёвками и медикаментами!». Ёлки-палки, камчадалы попали!

Как мы слетели со своего якобы опасного ледяного ручья, никто не помнит. Помню, что на ходах рванули вниз, пофигу камни, а потом, теряя варежки, быстро камусились и бежали вверх по ужасно проложенной тропе, но другой нет, и это быстрее, чем тропить заново. По пути пытаемся помочь с навигацией (мы единственная группа, которая была в кулуаре прямо напротив и сход лавины чётко видела) тем, кто находится к попаданцам ближе по расстоянию, но точки схода не видит из-за гребня и деревьев.

Вот фотка с сильным приближением, сфоткала в первые моменты, пока по рации выясняли, что да как, потом не до фоток было вообще. Видно место схода, транзит лавины и видно самое начало спасработ:  двое достают оборудование внизу, Женя едет к ним сверху.  Вроде как один попаданец торчит из снега, двоих не видно.
 

Уже внизу слышим, что все найдены и даже живы, но травмированы, двое нуждаются в эвакуации. Снегоходчики вызывают МЧС, чтоб те хотя бы стартовали (ехать им часа три до поворота на снегоходную тропу, ехать из Слюдянки).

Метров через  500 подъёма понимаем, что не все у нас быстроногие лоси, и сгружаем всё самое ценное для спасработ на Никиту, как самого молодого и резвого. Тяжесть ответственности заставила его еще прибавить газу и… не дойдя 50 м до места аварии, он сломал на этой поганой тропе сплит-самопил, засадил с разгона между камнем и лежачим стволом дерева. Поэтому нам выдают двух ходячих попаданцев, велев тропить тропу им, а главное – тем, кто пойдет с санками – и мы двоих конвоируем вниз, к кунгу, где силами тех, кто прибежал от зимух, варится горячий чай.  Остальные добегают до лавиносброса, где Аня с медиком Костей Шишкиным уже сооружают шину третьему попаданцу (подозрение на перелом таза), а Никита Печерский с остальными прибежавшими парнями готовят сани и тропу для спуска его вниз.

Закутываем пострадавших во всё, что можно (их, естественно, трясёт),  тропим спусковую дорожку. Один из счастливчиков, Антон, бодр, лицо разбито, но идёт нормально и говорит внятно. Его засыпало не полностью, откопали сразу же. Второй, Тимур, пролежал минут 20 без сознания под снегом, у него шок, сильный сотряс мозга, и к разбитому лицу ещё прилагается поминутная тошнота и туннельный эффект, шатает парня. Однако, идёт потихонечку сам. Навстречу несутся скитурщики с веревками, термосами и пуховками с дальних рубежей. Прибежал весь Мамай, вот она – польза от общей частоты раций, которую так хочется по выходным сменить из-за флуда! Но нельзя, такие правила.

Внизу – куча народа с чаем, бутерами, спальниками и прочим, тёплым и нужным. Попаданцев сразу же забирают в кунг, согревают у печи, потом на снегоход и в ближайшую к дороге топленую зимуху.  Тогда и нам достается чая и бутербродов. Тут как раз и стемнело. Девчонки остаются при кухне, парни уходят с фонариками наводить переправу через ручей для санок с пострадавшим.

Ещё около часа – и мимо нас  в сторону трассы проезжают два снегохода, к ним прицеплены сани с распластанным лягушкой, но улыбающимся бледным ртом Геной. А вся толпа спасателей приходит жадно пить чай. Конец работы. Снарягу разбирать будем завтра. Все хотят есть и спать. Скорая уже на подъезде к повороту, ребят увезут в больницу.

Мамай в полном составе сегодня трудился в поте лица, и все трое остались живы и будут жить. Чудо! Реально, это везение, несмотря на отличную организацию спасработ.

СНЕГ НА МАМАЕ

На следующий день повалил снег стеной и, по-моему, вообще никто не вышел кататься.  Только неутомимый Слава Шаповалов устроил своим прыгалки в лесу – "пуходень" – на полдня. Все спали до девяти, потом слонялись по долине из зимухи в зимуху, менялись забытыми вещами, обсуждали вчерашнее происшествие и т.п. 

 
Мы попытались было сходить скитуром в Выдрино за двумя основными продуктами, но быстро отказались от этой идеи и вернулись – снег мороженый, неходкий, резко холодает, видимость ужасная, не успеем вернуться до конца дня. Придется вводить жёсткие нормы потребления...

Пытаемся подремонтировать сплит, но увы…



ЛЕСНОЙ-МЯСНОЙ,  СТОРОЖЕВАЯ, ПОСТОВАЯ

После снегопада наутро сияет солнце, морозец -25 и весь Мамай дружно тропит на склон с нажористым  названием Мясной (на карте Лесной) – покрытый редколесьем и не очень крутой – он единственный, относительно безопасно катаемый после снегопада, всегда снежный, всегда пухлый. Рисковать никто уже не хочет, все вежливо делят разные стороны Мясного и раскатывают их весь день!



Восьмой день – хотим утром катнуть с Постовой, но леса под ней так смурны и каменисты, а день так прекрасен, что решаем на два-три спуска не замахиваться, а погулять по хребту над Байкалом и спуститься после обеда по хорошему, снежному гребню от горы Узел. Фоткаемся на каждой прекрасной кочке и наслаждаемся сияющим счастьем мамайского бытия.
Вот и всё, восемь дней пролетели, как сон. Прощаемся со всеми, собираемся, чистим зимуху и на скитуре (стали умнее, лучше тяжелый рюкзак нести на спине, чем тащить его по сугробам на волокуше) неторопливо шлёпаем назад. Самолеты над Мамаем почему-то всегда летят вверх!

На середине дороги нас снова начинает заметать снегом, но мы уже только хитро посмеиваемся и ускоряем шаг, успеем выбраться по тропленому, ничего!

В Выдрино Рома Татаренко должен сесть в поезд – на Казыр. До него два часа, метёт метель. Однако, вокзал закрыт! В соседнем здании работница грузовой службы говорит: «Закрыли совсем,  навсегда – распоряжение пришло, что билеты прямо в поездах будут продавать! Вы там к Москве поближе, приедете – пожалуйтесь!». Про пассажиров из таёжных сел, ждущих поезда на ветру, естественно, никто и не вспомнил. Тётеньки излагают нам ещё кучу проблем поселка, которые обязательно надо донести до московского начальства.  Чувствуем себя какими-то ходоками к Ленину 

Хорошо, что через дорогу есть маленькое сельпо. Добрые продавщицы разрешают нам потусить у окошка часик. Отогревшись, выпиваем пива и йогурта (кому чего), в драку съедаем нарезку сыра и вот уже у магазина перерыв, но на площадь подъезжает маршрутка до Байкальска. Там мы сняли квартиру на сутки, возле горы Соболиной, отмыться и постираться перед поездом в Шерегеш на следующий день. Горячая вода, настоящая ванна, шампунь! Парни мудро решают не мешать моему блаженству и уходят в город за пивом и омулем.

Байкальск – немного географически кретиничный (весь город – одна улица Гагарина, дома расположены кучками, нумеруются как Бог послал), но зато – вкусный и уютный город. Вообще, в Прибайкалье это клубничная (!) столица. Летом там выращивают какой-то особый сорт клубники, который даёт два урожая в год, кормят всю округу и ещё на зиму замораживают. Хозяйка квартиры принесла нам в угощение миску протёртой клубники с лимоном. Это было так непередаваемо вкусно, что мы, вымазав миску корочкой, ей заказали сделать ещё три литра и увезли с собой в Геш, где оно было сметено с писком и восторгом 

И омули, и сиги… И вкуснейшее сало в мясной лавочке, свежая вырезка с пригородной фермы. И утреннее умывание на пляже Байкала (планировалось купание, но в -22 и ветер как-то… ну…  не захотелось). Короче, в Байкальск после сурового быта Мамая заехать стоит!
А после обеда – на вокзал, в поезд и в Шерегеш. На перроне неожиданно видим в полном составе камчадалов, а в Слюдянке они затаскивают и двух своих травмированных – сбежали из больницы! Выглядят весёлыми, сверкают глазами сквозь фингалы и ссадины. Гена хромает, но ходит сам – отлично! Говорит, что перелома не нашли, просто сильный ушиб спины (потом выяснилось, что это не так, он в своём блоге рассказал ещё в декабре свою историю, все, наверное, читали).  Все с ноткой печального неудивления ржём на видение событий пресс-службой иркутского МЧС, грузимся и машем ручкой байкальским просторам.
 До свидания, чудесная и неведомая страна Байкал! Спасибо за приоткрытый край платочка. Мы вернёмся!



ПРОЗА ЖИЗНИ:

Бюджет трипа Владимир - Москва - Иркутск - Мамай - Байкальск - Шерегеш вышел где-то тысяч около 20. Из них 10,5 - билеты. Тыщи три, наверное - бабайство и обжорство в Байкальске) Тыщ пять - газ, бензин, еда. Остальное - транспорт: маршрутки, электрички, такси.

Ехать на Мамай лучше из Иркутска:
 - ходит маршрутка до Байкальска, оттуда маршрутка в Выдрино, от Выдрино 10 км до поворота на Мамай, лучше взять такси.
- можно поехать на утренней электричке до Слюдянки, оттуда через 35 минут идет электричка до Выдрино. От эльки на такси. Самый бюджетный вариант.
- можно поехать на утренней маршрутке Иркутск - Улан-Удэ и выскочить прямо на повороте на Мамай. Удобный вариант. Но надо чётко знать, где выпрыгивать, поворот незаметный, таких уходящих в лес заснеженных грунтовочек там десятки.

По тропинке вдоль реки Б.Мамай до зимух - 9 километров. Можно подброситься на снегоходе, но надо обговаривать это заранее и иметь в виду, что а) снегоходчиков там может и не быть в неурочное время б) Они могут не захотеть вас подбрасывать. Ну, т.е., для них это не заработок, а калым от нечего делать. Если есть каталка – они могут и не поехать к шоссе днём, а пойти катать. Но обычно договориться можно.

Если идёте пешком – идите лучше на скитуре. Никаких чехлов с колёсиками брать с собой нельзя! Тащить их не на чем радикально, наивные вынуждены их закапывать у ЛЭП. Или берите большие сани и волоките за собой. Скитуром эти 9 км проходятся за  два часа влёгкую. А пешком по снегу с грузом – как повезёт. Мы вниз шли два часа, а наверх – шесть. Но мы неправильно увязали груз, было темно и густой снегопад. Что на Мамае – не редкость 

Увы, Мамай не обошла зараза фрирайд-коммерции. Всё больше "туров" организуется местными катальщиками. Всё больше строится платных зимух. В принципе, для большой компании это плюс – чем разбредаться в чужие маленькие зимухи, лучше немного заплатить и снять одну большую. Опять же, генератор – вещь не лишняя, а для него нужно завезти бензин. И газ для плит тоже. Очень мне понравился "тетраэдр" – большой деревянный дом космической формы, внутри  просторно. 1 этаж – столы, кухня, сушилка. Второй – большие нары, помещается человек 15, думаю.

Мы жили в небольшой зимухе Сергея Климова. Первые дни – 8 человек, потом вчетвером. Ну, знаете, что я вам скажу – 4-5 это предел. Восемь – уже попами толкаются, тесно, особенно собираться по утрам. Темно, надо истопить печь, сделать какой-то завтрак, наклеить камуса, собрать свои тряпки, развешанные для просушки под потолком и т.п. А теперь представьте, что это делают 8 человек!  Не раз вспоминала слова Макса Братчикова: "Муравейник в дни ПМС у муравьиной матки"))

В дни сильного снегопада развлечения два: это прыгать с дропчиков в лесу и ходить друг к другу в гости. На верха невозможно вылезти совсем, упадёшь со скальника в момент в метели, они там попадаются.

В общем, считаю, нам повезло – мы еще застали дух свободного бэккантри, братства единокровных, с феерическими глазами людей. Чего и желаю всем, кто туда соберётся!