Mind Travel

Сложные щи.

Но тому, кто разбирается в мухоморах и лыжах, может понравится.

Серая трёхэтажка поношенного вида в центре Екатеринбурга. Когда-то контора мельзавода, ныне – сброд однотипных офисов с одинаковыми менеджерами. Мне нравится бывать здесь. Во-первых, это  совершенно по соседству с домом, в котором живу я, во-вторых, в полуподвальном помещении этого дома резиденция Проводника. Баннер над металлической дверью гласил: «Mind Travel Инсталляции Месиджи Сёрфинги». Языковая бредятина в его стиле.  

На площади в десяток квадратных метров, давно не видавшей ремонтов, стоит стол с компьютером, обшарпанное кресло, по углам громоздится наваленное кучами барахло – лыжи вперемежку с ботинками, веревками, спальниками и палатками. Кажется, даже, где-то маячит каяк. На стенах висят выцветшие фотографии с горами и людьми. Под ногами извиваются кабеля, идущие к огромными для такого объема акустическим системам «Радиотехника». Фактически перемещение по офису  крайне затруднено.

В противоположной от входа стене расположена дверь с надписью, какую когда-то можно было встретить в маршрутных такси: «Не уверен – не садись, сел – расслабься, выбор сделан». Соседнее помещение  раза в два больше первого и разительно отличается от первого своей отделкой.

Стеклянный потолок затянутый цветной тонировкой делает свет разноцветных софитов мягким и не напрягающим глаза. Сплит система  запрятана в мягкую отделку стен таким образом, что нельзя было определить источник свежего воздуха. Полукругом стоят мягкие кресла, а на противоположной стене чернеет огромных размеров экран. Проводов, кабелей, аудиосистем не видно; всё это хозяйство спрятано от глаз. Однако, основная часть системы, которая позволяет Проводнику создавать инсталляции, максимально близкие к реальным ощущениям и из-за которых на его столе бесконечно трещит телефон, и из – за которой его скоро начнут искать власти и общественные организации, противостоящие наркотикам, спрятана выше потолочных софитов. Это огромных размеров подкова, монтаж которой занял неделю. Подкову эту Проводник спер то ли в Снежинске, то ли в Сарове.

- Только идиоты могут полагаться в наше время на едряные ракеты. Институты давно работают над всякой дрянью, которая может инсталлироваться в мозг человека даже не через электроды на башке, а дистанционно и для большого количества людей. Новая эра ОМП! Больше не надо разрушать, достаточно инсталлировать идею. Я тебе больше скажу. Они уже вывели по частям  гигантскую подкову на орбиту и сейчас проходят испытания. Что будет дальше – страшно представить. Лучше сваливать с этой планеты. Другое дело, что наш космос сейчас в глубокой жопе – технологии контактирования утеряны, а без них собрать такую махину не получится, руководство абсолютно не понимает, что им попало в руки, инженеры помалкивают, поэтому финансирование осуществляется по остаточному принципу. Американцы слишком увлеклись вэб-инфекциями и не конкуренты в этой области, японцы собирают роботов, трансформеров и прочую ахинею, зависящую от батареек, так что с полсотни лет до того момента, когда мы превратимся в зомби, в запасе у нас есть.

- Как работает эта подкова.

- О! Это шедевр! Сейчас многие забыли про старика Тесла… Передача энергии на расстоянии без проводов. Забыли не спроста. Крупные энергетические  и коммуникационные компании прямо не заинтересованы в том, чтобы у тебя на даче стоял свой генератор и добывал из эфира вольты, калории и прочую энергию, и тебе было абсолютно фиолетово до линий электропередач, газа, бензина на заправках и, дров в лесу, в конце концов, или ты мог не платить бешенные деньги за спутниковый интернет.  

У наших что-то получилось. Никто не разбирался почему. Менталитет наш сработал - получилось красиво, но повторить навряд ли получится. Фишка в том, что не нужно подключать клиента к капельницам со снотворным, лепить электроды к башке. Я не особо вдавался в принцип действия, но возможности у системы колоссальные.  Немного покопался в интерфейсе обмена и получил удивительные результаты – можно изменять картинку за пределами  инсталляции, так сказать, когда клиент в офф-лайне.  Еще, правда, не опробовал, поскольку сбой питания может привести к зависанию клиента в неопределенности. Когда же монтировал подкову, этого не учитывал – в обычных инсталляциях сбой не приводит к критическим состояниям, а переделывать систему денег пока не хватает. Но если найдется смельчак, то можно и без автономного питания попробовать… Кибер – наркота привлекает…

- Как происходит инсталляция?

- По большому счету это эрзац-медитация для ленивых. Основная цель – разделить физическое и астральное тела и запулить последнее туда, куда попросил клиент, будучи в здравом уме. То, на что должны уходить годы практики, делается по заказу за пару часов. Я использую для введения человека в транс открытые каналы – зрение, слух… ну и плюс подкова, но она гораздо мягче действует, чем психотропное или усыпляющее дерьмо. Правда, борцы за здоровое поколение не понимают разницы и пытаются слить меня органам…

...Начало – это, само собой, звук. Как правило, достаточно низкий, сам понимаешь – АУМ. Затем месиджи на экране. Это мое ноу-хау; я показываю петроглифы, про это еще никто не знает. Знаешь для чего? В нашу эпоху тотальной болтовни письменность потеряла своё первоначальное предназначение. Представь, что если у тебя из всех возможных вариантов запечатлеть окружающее,  останется лист бумаги и карандаш, или, например, зубило с молотком, что еще лучше, поскольку такая письменность более трудоемкая? Что ты будешь рисовать или писать? Только самое важное!  Мы, несмотря на шелуху лет и накопленных знаний, где-то в подсознании все-таки можем воспринимать то важное, что хотели донести до нас предки. Ну и завершающий шаг – подкова. Её задача поместить в голову клиента простейшие картинки того места, куда он хотел попасть. Я рисую их загодя в простейшей ландшафтной программе. Хитрость в том, что на таких уровнях медитации, клиент может уже и сам наращивать на глобальные объекты тонкие мазки заката, запах тайги, например.

- Мда…

           «Mind Travel» около двух лет. Официальная деятельность – продажи спортивного снаряжения. Проводник решил, что тягаться с крупнейшими ритейлами в этой области бессмысленно, поэтому сосредоточился на продвижении редких товаров.  Его не пугало то, что бороться с другими и более могущественными в этой области конкурентами – забугорными сетевыми магазинами, практически невозможно. Он продавал не просто железки, тряпки и пластмасски, он продавал людям новый образ жизни. И делал это с завидной легкостью. Каждый в городе, имеющий хоть какое то отношение в оутдору, побывал у него и оставил немало денег. Особенно после визита в смежную с лавкой комнату…

           Первая инсталляция - всегда волнительное событие. Кроме того, для меня сделано исключение – сейчас в «инсталляторской» я один. Пытаюсь утихомирить хоровод образов, мечущихся в голове.  Проводник сердится и кричит, что выгонит меня, если я не обуздаю внутреннюю болтовню. Вспоминаю, как он, смеясь, рассказывал, что наиболее просто с людьми, которые озабочены сексуальными фантазиями.

- Приходил как то ко мне мужик лет сорока, хотел потрахаться со своей начальницей. У него, понятно, семья и дети, да и та дама пристроена, похоже, еще и с любовником. Проблем ему не хотелось, а гонять лысого в ванне надоело, да и деньги нашлись лишние. Пришлось побегать за ней с фотоаппаратом. Зато в инсталяторской проблем не было. Через часок мужик кое - как выполз оттуда с мокрыми штанами.

           Комната наполняется тягучим низким звуком. Сперва он воспринимается слухом, спустя какое-то время можно осознать, что слух – не основной канал восприятия. Звук резонирует внизу живота, вызывая  сперва дрожь по всему телу, затем волну тепла. Потолочные софиты почти незаметно гаснут. На экране на некоторое время застывает изображение какой-то географической карты; огромный океан и кусок суши в виде напряженного полового члена. Затем из темноты экрана начинают появляться символы и картинки.

Скорость, с которой они меняют друг друга очень высока, практически ничего невозможно разобрать. Скорость неуклонно снижается. Но вот уже угадываются очертания. Как и обещано, это петроглифы – черно-белые, люди, животные, рыбы. Появляясь неподвижными, они удивительным образом начинают меняться, они движутся.

Передо мной разыгрываются целые истории. События с людьми и животными происходят в какой-то гористой местности. Столообразные горы окружают их. У подножия гор плещется океан. К волнам тепла, пульсирующим по телу, добавляется ощущение стороннего наблюдателя. Человек, сидящий в кресле и смотрящий на экран – это вовсе не я. Я смотрю на него откуда-то сверху из угла комнаты и нахожу свою внешнюю оболочку вполне соответствующую содержимому. Отправляюсь к экрану и без усилий вхожу в происходящее внутри. Люди и животные исчезают. Остаются только заснеженные горы и океан. Ужасно холодно и дует ветер. Я бреду по каменистому берегу залива, на противоположном берегу которого дыбится огромная белая гора. В заливе стоит на рейде небольшой корабль. На фоне горы он выглядит карликом.

Берег заканчивается, и я начинаю подъем. Здесь царство снегов. Ветер усиливается и ощутимо кусает лицо мелким и жестким снегом. В метели пропадает и берег, и залив с кораблем, кругом только склон исполинской горы. Этот путь бесконечен, во всяком случае так кажется какое-то время. Однако, я не одинок здесь; впереди все отчетливее в одном из выполаживаний на склоне виднеются палатки. Знаю, что это мои друзья разбили здесь лагерь, а значит будет и горячий ужин, и веселое непринужденное  общение, и теплый спальник. Мне становится удивительно тепло, несмотря на ветер и снег. Меня встречают. Улыбки, горячие рукопожатия и не менее горячий чай. Кажется, я только что положил голову на свернутую поларку, застегнул молнию на спальнике и сразу же заснул…
- Ну как? – вопрошает меня Проводник, сидящий в соседнем кресле и протягивающий мне чашку кофе.

Молчу, дую на напиток. Медленно осознаю тот факт, что где-то за пределами этой комнаты меня ждет другой мир, в который я должен вернуться. Должен ли?...

       
      В апреле 2013 года мы старой и дружной компанией собирались в очередную поездку на Полярный Урал в поисках мест для бэккантри. Нужно было вдохнуть новизны в мероприятие; привычные картинки 110-го километра и гор, окружающих долину реки Малая Пайпудына уже порядком поизносились в сознании. Конечно, гор в округе хватало, однако, требовалось выбрать из этого изобилия вариант, при котором в нужное время соединились бы воедино вокруг нас горы снег и солнце.

При кажущейся простоте эта архитектура имеет довольно много тонкостей, каждая из которых может либо развалить до основания, либо сделать божественной окончательную картину. На юге Малый Малый Пайпудынский хребет оканчивается долинами реки Лёквож и его притока Маниташор. Оптимальный путь в Лёквож начинается у границе Европы и Азии на остановочном пункте Полярный Урал. Именно этот путь наша команда из 8 человек и начала 9 мая 2013 года. Лёгкая метель и завеса небольшой облачности, почти скрывающая горы  успокаивала меня, предсказывая хорошую погоду в будущем.

Подготовка к мероприятию прошла хорошо накатанной дорогой; сани, палатки, топливо, сублимированное мясо, трансферы – все было там и тогда, где и когда нужно. Это как раз те тонкости архитектуры, которые определяют каркас образа. Была и еще одна тонкость, которая ключевым образом изменила весь ход событий этого мероприятия. Во всяком случае, я в этом убежден. Однако, проверить так ли это впоследствии я не мог, поскольку по приезду в Екатеринбург выяснилось, что «Mind Travel» ликвидирована, а её организатор убыл в неизвестном направлении.

           Утром 12 мая 2013 года Проводник запустил подкову на прогрев и в ожидании занялся чашкой горячего кофе. По его расчетам, мощности излучения должно было хватить на тысячу с небольшим километров, чтобы достать до 67 параллели. Конечно, по сути это было «офф-лайном» и результаты такой инсталляции могли быть самыми неожиданными, но как мы с ним заранее решили, риск – дело благородное, а победителей не судят. За окном гремела гроза. «Не зря поставил развязку по питанию», - подумал он и щёлкнул «ОК» в окошке программы.

На мониторе поплыл ряд картинок. Северные заснеженные горы. Правильные формы. Ничего лишнего ни в формах, ни в цветах – только белый, синий и черный. «Проще простого!», - ухмыльнулся он сам себе – «Пускай теперь парни разгребают». Подошел к окну, задумчиво закурил. Асфальт стремительно темнел под начинающимся ливнем.

Внезапный и резкий разряд молнии вывел Проводника из задумчивого состояния. Видимо пришлось совсем рядом. В офисе потемнело, значит вышла из строя фаза общего потребления. Монитор продолжал мигать картинками и лампа аварии подковы не горела. Освещение восстановилось; сработал автомат – переключатель фаз. Минуту спустя удар следующей молнии, более мощный, снова темнота, однако на этот раз автомат молчал, лампа аварии подковы угрожающе покраснела. Почувствовав неладное, Проводник побежал в подвал. Лампочки, свидетельствующие о наличии промсети, не горели по всем трем фазам…

- Парни! Мы, похоже, чей – то рюкзак отработали!
- …
- Это же «косметичка» женская, наверняка горнолыжники, что на Соби выскакивали, забыли. Давайте посмотрим! – с этими словами Женька извлекает из  клапана тапки 46 размера и пакет с удостоверением железнодорожника.
- …
- Сваливать надо!
- Куда ты тут свалишь – тундра да горы!

Просохатить в поезде мешок с едой – такое у нас бывало, но чтобы прихватить чужой -  еще нет. Впрочем, что еще можно было ожидать от битком набитого общего вагона, идущего в период перевахтовки? Положение спасла дежурная начальница станции, заверив, что этого мужика она знает лично и рюкзак завтра же к нему на Елецкую и приедет,  приободрив нас в дорогу: «*** вы… метель такая, куда собрались!». Милая девушка, если бы вы только могли себе представить, как тепло от этих ваших слов нам стало!

Путь по тундре в неизвестность прекрасен! Особенно, когда метель и облачность. Быстро исчезают за перегибом небогатые станционные строения и полуразвалившиеся снегозаграждения. Плывут мимо то ли горы, то ли облака, между которыми то небо, то земля. Случаются индивидуальные и коллективные видения. Сознание сбивчивым еще городским глазомером пытается измерить необъятное. Тщетно! Мы пока только привыкаем к тундре. У нас есть шанс стать её частью.

- Смотрите, там люди!
- Дурень, это камни!
- Я тоже вижу людей.
- Хорошо, что в Лаптях и Харпе 9 мая запрет на продажу алкоголя, а то бы вам и бабы голые поблазнились.

Долго маячит впереди по курсу жалкая полоска леса на склоне, уходящем в облачность. Ветер крепчает. На открытом ручье, будто вспоровшем плоскость тундры, долго возимся с навигатором и картой. Наконец, идентифицируем ручей как приток Лёквожа, стало быть склон с леском не наш. Доворачиваем на запад к внезапно означившемуся лесу в соседней долине. Все долины на выходе из гор по сути фиктивны. Вероятность ошибки высока. Впрочем, заключительный переход мотивирован вовсе не необходимостью зайти глубже в горы, но банальным желанием иметь в лагере костер и укрытие от ветра. Лес может дать нам и то и другое. Лес здесь – это непозволительная роскошь, которая иногда случается. Отчего же не воспользоваться?

Игры с погодой на Полярном Урале сродни распасам в преферансе. Взял – отдал. И лучше брать с самого начала, пока не перехватили масть и не натолкали паровозом в гору. Первые дни я спокоен. Спокойно «берем» взятки. А я еще и жду, пока Проводник выполнит нашу договоренность. Впрочем, глупо полагаться, находясь в горах, что какой – то там инсталляцией, да еще аппаратурой, расположенной за тысячу километров, можно изменить погоду в этих самих горах. Поэтому, пока что я просто терпеливо отсчитываю часы, покуда над нами клубится циклон.

Основную работу первого дня – заброску, мы выполнили. Теперь ходим что – то невразумительное над лагерем, пуржит, местами до полной потери ориентиров, следы заметаются мгновенно, катаем понемногу, попадается даже целина, ищем воду в русле Лёквожа, катаем по нёбу исключительно благородные напитки, вешаем флаг, перевешиваем его, срубаем флагшток и пилим его на дрова, копаем кикер, бежим в разверзшийся внезапно прогал облачности на противоположный склон вслед за ускользающим в темную тучу солнцем, жуткий ветер и отвратительный полукорковый полубетонный склон. Ну же, ну!

Вот  солнце и ветер растолкают всю эту серую рвань облаков, зальют небо синевой, воздух прозрачностью, отпустят снег. Ну же, ну! Пялюсь в карту и не могу определиться с положением. Неужели ошиблись на заходе? Неужели русло рядом с лагерем, в котором мы уже в поисках воды выкопали двухметровую яму, это не Лёквож, а Маниташор?

12 мая утром сходили на максимальное удаление по склону над лагерем. Длинно, туманно, полого и в целом безнадежно. Заобедали под склоном и без особого энтузиазма поплелись чуть севернее. Вроде бы поинтереснее. По мере подъема небеса пришли в движение. С запада потянулись пока еще небольшие мазки синего цвета. Снег, переметаемый по склону заискрился в солнечном свете, будто радуясь. Синего цвета становится все больше. Значит, циклон уходит на восток! Значит можно наконец – то бросить карты на стол и крикнуть «Моих взяток больше нет»!  Привыкшие к белесой пелене за несколько дней, мы ошалело вглядываемся в открывающиеся на севере горы. Горы подтверждают мои сомнения вчерашние сомнения; мы в долине Маниташора, а вовсе не в Лёквоже. Что с того? Горы со снегом в наличии, лагерь стоит в лесу, флаг поднят, да и односолодовый еще похоже не закончился. Ура! Чтобы закрепить успех, пульнули вниз. Однако, ощущение того, что мы существуем в каком – то параллельном мире не отпустило…

Около обшарпанной двери с табличкой «ЖЭУ42» курили два мужика, явно похожие не то на сантехников, не то на электриков. Управление располагалось в переоборудованной квартире на первом этаже панельной девятиэтажки. По улицам неслись пузырящиеся потоки воды, а гроза догромыхивала где-то над восточными окраинами города.

- Надолго? – Проводник задымил рядом с мужиками.
- Хрен его знает. Говорят, резервная линия тоже накрылась. Так что, можешь за свечами в магазин идти.
-Понятно, - Проводник глянул на часы – был полдень.

Перспективы вырисовывались довольно не ясные. Итак, в сухом остатке складывалась следующая ситуация. Если мощности подковы всё – таки хватило, и инсталляция началась, то у парней на севере будет несколько дней хорошей  погоды. Это хорошо. С другой стороны, это не стабильная инсталляция, для выхода из которой существую хорошо отработанные способы, а зависание в неопределенности. Даже наиболее вероятно, что в данном географическом месте, в конкретный момент времени, обычный человек попросту не увидит никакой группы. Побочный эффект работы подковы, о котором предупреждали люди, помогавшие вывезти её из зоны. Нужно скорее вытаскивать их оттуда!  План действий созрел моментально.

Когда Проводник поворачивал во двор тяжело нагруженную машину, то обратил внимание на крадущийся впереди милицейский «обезьянник». У дверей офиса стояли какие – то молодые люди. «Обезьянник» тяжело перелез через бордюр и остановился. «Спокойно! Переключись на первую и проезжай мимо!». Проводник закрыл тонированное стекло водительской двери и проехав мимо свернул к соседнему дому.

План экстренного сворачивания инсталляции провалился. Дорогущий переносной генератор, похоже, был куплен впустую. А сколько будут толкаться у офиса мальчики из ОБНОНа можно было только гадать. В тому времени, когда они уедут, электричество уже наверняка появится. События упрямо складывались в захватывающий, но непрогнозируемый, квест. Покрутился у мусорки на другом конце дома, с которой была видна дверь офиса, благо подвернулся знакомый Серега. Затем забежал в ближайший магазин и вернулся на свой наблюдательный пункт у мусорки. Через час мальчики налепили полосатый скотч на офис, опечатали дверь, сели в машину и свалили.

Проводник не спешил. Заметил во дворе «вжаренную по кругу» и на  «посадке» Приору. Фондовцы не отличались изящными манерами, ломали дилеров наркоты на раз. В другое время можно было бы пообщаться и с ними, и с мальчиками; ни у тех, ни у других на него ничего не было, но не сейчас. Проводник подрулил с другой стороны дома и зашел в офис районного отделения КПРФ. Партийцы после обеда разбежались по неотложным партийным делам, оставив на вахте только одного Пасю. Пася – типичный откинувшийся люмпен средних лет – всегда был рад приходу Проводника, поскольку тот приносил  с собой водку и закуску. Пася же, в свою очередь, порой сам того и не осознавая, был для Проводника своего рода подопытным кроликом - тот порой вспоминал на нем почти забытые энэлпэшные приемчики.

На сей раз целью Проводника были не психологические этюды, а огромное, во всю стену приемной, дошедшее из прошлого кумачовое знамя с изображением хмурого и лысого мужского профиля. Поэтому, когда набравшийся Пася со словами «Будешь уходить – замок на защелку поставь, я, ***, спать», отправился на кушетку в подсобке, Проводник допил кофейную бурду в разбитой кружке, потушил сигарету, подошел к знамени, отодвинул ткань в сторону, пошарил рукой по стене, затем взял табурет, углом которого тихо проломил податливый гипсокартон.

Итак, мы в Маниташоре. Просторная долина, настоящий лиственничный лес, дающий тепло и укрытие от ветра и новые склоны. Сергеич без труда отыскал отдельно стоящую в русле реки кактусообразную лиственницу, признал ее местом силы, навязал ярких лент и постоянно ходил к ней совершать плен эйры. 

Пэ спадает в эту долину огромным крутым склоном  перепадом высот под километр. Это восхищает, особенно с соседней вершины 1079, которая венчает Малый Пайпудынский хребет на юге. Новизна района и неожиданность попадания в него благодаря ошибке штурмана заводит и провоцирует бежать в горы. Солнце спонсирует, снег и горы катализируют.

Тихое солнечное утро. Здесь, на севере, это имеем определенно наркотическое воздействие. Увидел раз – конец тебе, привыкание абсолютное! На  сетчатке твоих глаз останется код, прописавшийся навсегда - на юге вдалеке через белую столешницу тундры цепочка гор, обступивших верховья реки Собь, на севере долины одновременно близкая и далекая, массивная и незаметная в хребте гора Пендирмапэ.

Твое время здесь – вечность, твой мир здесь  - это вселенная. И утро – лучшее тому подтверждение. С вершины этого утра большинство твоих ощущений, событий и действий вне кода, прописанного на сетчатке, есть всего лишь 999 отражение в 999 зеркале 999 неба, созданного бездарным кормчим.  Момент истины – ты тихонько, чтобы не спугнуть отсвет на скате палатки, крадешься из спальника. А дальше – доли секунды, когда молния входа, словно шлюз космического корабля, выравнивает внешнюю и внутреннюю среду.  Даже немного глохнешь от тишины такого утра. В этом войлоке негромки и так уместны звуки собирающегося лагеря; звон посуды, щелканье снаряжения, разговоры.    

Мысли живут сами по себе и их уже не догнать – они где-то в  километрах, парсеках, террабайтах и веках от физического тела. Воображение позволяет ощутить что-то почти забытое, но от этого не менее ценное. Кажется, 86-й, болтаюсь на самодельной обвязке из веревки под вершиной скалы, дядя Володя как циркового медвежонка подтягивает меня наверх, следующий кадр – разорванные синие польские резиновые сапоги, мама убьёт! – ухмыляющийся братан – «Это Таганай, Санечка!», переезжаю бурную реку на спине брата, рюкзак шариком, сухари, пот градом - какая же длинная эта каменная река! Затупил, чисто внешне, остановился, превратился в утренний войлок, растворился.

-Ты выходишь?
- Ага! – вздрагиваешь, возвращаясь.
- Рацию возьми.

Интересно, где бы тут найти кнопку Redial, чтобы это утро повторять бесконечно?
Солнечный вечер здесь – одновременно медитативен и разухабист, романтичен и пахнет дневным потом, но от того не мистичен менее утра, хоть и вечность и вселенная твои съеживаются до десятка часов, прошедших этим днем, видения прошлого спокойно отдыхают и не беспокоят. Вместе с этим, твое сегодня здесь – это вечность. Жить сегодняшним днем – избитый тезис современной технократической городской буржуазии – здесь получает свое истинное понимание; жизнь здесь, как и твое сегодня – это твоя вечность и другой у тебя не будет.

Вечер, кажется, не привязан географически, хоть и наполнен тыканием глазами и пальцами в какие – то объекты, казалось бы, в километровой доступности. С таким же успехом можно тыкать в космос. Утренний код в багряных закатных красках глубок и выразителен – каждая грань его приобретает свою тень и глубину. Однако, наблюдать за таким вечером из лагеря, когда чувство близости палатки, огня и еды сдвигает акценты восприятия в область быта, и быть непосредственными участниками этой феерии, находясь в горах – разные вещи. У нас есть такая возможность, полярный день дарит нам ее, да и в целом существенно вмешивается в ход биологических часов. Изнутри вечер утончен, романтичен и быстр.

 Сплетение уже тонкого света и еще робкой тени. В сплетении нет борьбы, они - есть одно целое. Первый вестник теней – это похолодевший воздух; солнце уже не в силах прогреть его. Вскоре  растущие тени поглощают тебя. Романтика вместе с философскими бреднями быстро покидают сперва подмерзающие руки и вот ты уже несешься к хорошо различимым в тундре палаткам. Чаще же, ты после очередных, обильных и громких вечерних возлияний, лазером мочи, направленным в сторону заката, вырезаешь фигуры в снегу, базлая при этом песню, чтобы не отрываться от коллектива.

Солнце здесь не всходит и заходит, оно всего лишь поднимается и опускается. День и ночь здесь – понятия весьма и весьма относительные, и более ассоциированы с биологическими часами. Может статься, что древние не были такими непроходимыми идиотами, как нам их часто представляют, утверждая, что Земля плоская. Достаточно предположить, что под плоской Землей подразумевался только лишь один мир, коих могло быть множество, и люди были способны перемещаться между ними, и тотчас  наши современники в своем идиотизме представлений о мире поменяются местами с предками.

День – это затянувшееся утро, быстро трансформирующееся в вечер. Меняются картинки вокруг – мы снова без устали крутим ногами планету в разные стороны. Режем кантами податливый снег. Надеваем и снимаем камуса, кипятим вдалеке от лагеря чай в маленьком котелке и снова крутим планету. Она, наверное, уже сошла с ума от наших разнонаправленных движений. Впрочем, мы делали все то, что мы делаем в таких случаях уже много раз. И вместе с этим, сама вероятность влияния Проводника, находящегося в тысяче километрах к югу от нас, порой очень мешала мне адекватно воспринимать действительность. Найти доказательств его причастности к хорошей погоде я не мог, оставалось только придать ему и его подкове статус плацебо. Или вовсе позабыть о каких – то инсталляциях и просто наслаждаться моментом. Пожалуй, это лучший вариант.  Наслаждайся, пока не проснешься в комнате с видом на город! Что ты чувствуешь? Зачем ты задумчиво убрал обратно в рюкзак смятый посадочный талон в самолет, а не выбросил в мусор?

В инсталляторской темно, душно и влажно. Компьютер запустился бешено грохоча кулерами и щелкая головкой жесткого диска – по всей видимости, бросок питания при грозе не смогли выдержать бесперебойники. Проводник откинулся в своем обшарпанном кресле и выпустил дым в потолок.

Последняя инсталляция… Печально, все только началось. Так хотелось узнать, что получилось в конце. В случае успеха с первым опытом офф-лайна, этим можно было бы промышлять.  Придется сворачиваться и валить отсюда до того, как парни вернутся… Или не вернутся. Если все удалось, то мысли о возвращении к ним не придут. Жалко, что придется оставить подкову и когда все уляжется пытаться выгрузить ее из здания. Важно не оставить свидетельств ее присутствия.

Парковка инсталляции из офф-лайна – дело довольно трудоемкое. Нужно рассмотреть в визуальном ряде хоть какие-нибудь признаки  присутствия клиентов, а это около тысячи слайдов высокого разрешения и люди на них могут размером с пиксель. Определенно искать иголку в стоге сена проще – сжег стог и прошел с магнитом. В начале запустил программу побайтного сравнения файлов – отобрал с сотню подозрительно изменившихся. Затем, поочередно открывал их рядом с исходниками в параллельных окнах и искал при большом увеличении что-нибудь подозрительное.

Наконец, когда в окно стал пробиваться рассвет, на 79-м слайде обнаружил цепочку потемневших пикселей на фоне большой горы. Улыбнулся. Получилось, похоже. Стирашкой аккуратно стал убирать дальние горы, затем реку, и, наконец, саму гору, стараясь ни в коем случае не зацепить людей. Когда остался чистый белый лист с десятью темными точками, запустил подкову, прогрел ее и включил режим инсталляции. Через минуту точки полностью исчезли со слайда. Проводник, выключил аппаратуру, снял крышку с компьютера, вытащил жесткий диск, затем, аккуратно сняв одну из панелей зеркального потока, отстыковал интерфейс подковы и поставил панель на месте.   В последний раз прошелся по инсталляторской, убедился, что у входа в офис никого не было  и вышел в утренний город.