Пару лет назад китайские ученые провели очень интересный эксперимент. В результате «исправления» генетической информации подопытная мышь без всяких тренировок стала в 2 раза выносливее, чем ее сородичи. Заодно она совершенно забыла об ожирении и, несмотря на высококалорийные «диеты», сохраняла завидную форму. «Если ввести этот препарат обычному человеку, то, во–первых, его мышцы станут сильнее практически без тренировок, а во–вторых, если это атлет, то его тренировки станут куда эффективнее, — заявил тогда доктор Ли Суини, работавший над проектом. — Любая травма будет заживать быстрее, а эффект упражнений окажется более продолжительным».
«Генный допинг — вопрос ближайших лет», — соглашается с коллегой профессор Минору Канехис, в настоящее время руководитель группы японских исследователей, изучающих геномы известных спортсменов–легкоатлетов. Всемирное антидопинговое агентство от греха подальше даже внесло некоторые гены в свой «черный список», однако точного объяснения его действия и тем более методик «отлова» провинившихся у ВАДА до сих пор нет. Как нет и единого мнения насчет места пресловутой запятой во фразе «Разрешить нельзя запретить»...
По мнению некоторых специалистов, «убогая эра», во времена которой чемпиона мог разоблачить простой анализ мочи или крови, уходит в небытие. «Генетический допинг в профессиональном спорте применяется уже довольно давно», — утверждают они. Называют даже время «Ч», когда генетический допинг получит наконец широкое распространение: пекинскую Олимпиаду 2008 года уже сейчас называют «первой генетической». Если накануне Игр в Солт–Лейк–Сити, когда впервые заговорили о возможности «программирования» будущих рекордов, эти разговоры не имели под собой никакой доказательной базы, то теперь глава ВАДА Дик Паунд говорит о том, что генетически модифицированные спортсмены могли выступать уже на Играх в Турине. «Прокололся» немецкий тренер Томас Спрингштейн. В компьютере проходящего по делу об обычном допинге Спрингштейна было найдено неудаленное электронное письмо, в котором Томас жаловался некоему поставщику на то, что репоксиген стало трудно добывать, и просил поторопиться. Стоит ли говорить о том, какое замешательство это письмо вызвало в рядах ВАДА? Сам по себе репоксиген к допингу не относится: препарат был разработан генотерапевтами для лечения анемии и своим действием компенсирует нехватку кислорода. С начала 2006 года репоксиген был внесен в список запрещенных препаратов, однако способа его обнаружения у специалистов пока нет. Несмотря на заявления ВАДА о том, что методика эта уже действует. Назывались даже гены, способные влиять на возможности человеческого организма, вырабатывая дополнительные эритроциты (подобно действию синтетического эритропоэтина (ЭПО), улучшая кровоснабжение и ускоряя наращивание мышц. Однако большинство ученых сходятся во мнении, что способы борьбы с достижениями генной инженерии в спорте пока находятся на ранних стадиях разработки, а спортивные чиновники не скрывают, что дальнейшие исследования в этой области потребуют огромных затрат. Все эти гены невозможно будет определить существующими методами. Причем они могут вводиться непосредственно в мышечную ткань как обычная вакцина, а введенный ген не распространяется дальше мускула, в который его вкололи, — то есть для того, чтобы определить, была ли сделана инъекция этого гена, нужно брать образец мышечной ткани прямо в точке инъекции (которую найти почти невозможно) и проводить трудоемкий генетический анализ...
Что же ждет профессиональный спорт? Быть может, правы те, кто прогнозирует превращение соревнования в подобие «Формулы–1», где решающее слово остается за конструкторами? А быть может, все не так и страшно? Ведь ученые уже давно заявили о так называемых генетически встроенных спортивных ориентирах. Уже в наши дни исходя из анализов ДНК медики могут сказать родителям, что ближе их ребенку: бег или тяжелая атлетика. Или взять этнические группы. Никого не удивляет тот факт, что большинство борцов — кавказцы, примерно 80 процентов всех побед в беге на 800 метров принадлежит кенийцам и они же занимают большую часть мест в рейтинге лучших марафонцев мира. Ученые давно разгадали эту загадку: как выяснилось в ходе исследований, секрет кроется в насыщении крови кислородом во время бега. Кенийцы уникальны тем, что природа наделила их геном, который сам «включается», когда нужно, и так же органически «выключается».
Или, например, финский лыжник Мантиранта, который на зимней Олимпиаде 1964 года в Инсбруке завоевал две золотые медали. У финна была врожденная генная мутация — в его крови было на 25 — 50 процентов красных телец больше, чем у «обычных» людей, а значит, в его легкие поступало гораздо больше кислорода и спортсмен легче переносил длинные дистанции.
Так стоит ли запрещать генетический допинг? И не приведет ли излишнее рвение комиссаров ВАДА к тому, что одаренным спортсменам, которые сами по себе являются генетически модифицированными природой, просто запретят выступать на важнейших соревнованиях? «Генетический допинг не подобен моторчику, приспособленному, например, к пловцу, что явилось бы нонсенсом, — считает доктор Энди Миа, специалист по этике из университета Песли. — Наоборот, он подобен специальному плавательному костюму, что разрешен для использования».
«Если набрать необходимое количество генных инвалидов для успешного участия в соревнованиях практически невозможно, то сделать нормального человека инвалидом вполне реально», — возражают медики... «Без хорошей фармакологии сегодня невозможно добиться высокого результата, — уверен директор Республиканского научно–исследовательского института физкультуры и спорта Александр Бондарь. — Но далеко не все торопятся следовать законам, часто выдавая за фармакологию допинг. Это короткий путь к успеху, которого не должно быть в современном спорте».
Вопрос остается открытым, и обсуждаться он будет не один десяток лет. Пока же генетический допинг остается в том же подвешенном состоянии, что и клонирование, которое любая страна может запретить либо разрешить на свое усмотрение. Однако когда дело касается спорта высших достижений, представления стран на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы, то в этом случае требуется единое согласие всех спортивных чиновников, ученых и врачей. Когда оно будет достигнуто — непонятно. Зато совершенно очевидно, что пока эффективного оружия борьбы за чистоту спорта не существует.
— Получается грустная картина: «черный» рынок постоянно переигрывает официальную медицину, — за комментариями мы обратились к одному из крупнейших специалистов в своей области — руководителю антидопинговой комиссии Олимпийского комитета России Николаю Дурманову. — Нам остается только одно — быстрее двигаться вперед, быть более любопытными и стараться играть на опережение. Особенно по части генного допинга. Поэтому антидопинговым комитетам просто необходимо разрабатывать новые методы, которые в будущем помогут немедленно «вылавливать» допинги.
— С Беларусью на этом фронте сражений сотрудничаете?
— Конечно. Мы выпускаем много методической литературы, проводим совместные конференции и семинары, обмениваемся передовым опытом. В Беларуси планируется открытие собственной лаборатории. Нет сомнений, что в скором времени вы нам составите серьезную конкуренцию, так как квалификация ваших специалистов очень высока. Но это как раз тот случай, когда мы конкуренции рады. В мире не так много подобных служб. На планете всего 33 такие лаборатории. Многие из них работают на несколько стран...
— Последняя Олимпиада в Турине получилась чуть ли не самой спокойной по части допинговых разоблачений. Но на горизонте маячит Пекин...
— Не будем выдумывать ничего нового. Все туринские наработки применим и при подготовке к Пекину. Мы будем готовиться к отражению атаки со стороны сверхновых разработок. Однако в первую очередь нужно бороться с употреблением допинга в молодежной среде. Очень не хочется иметь атлетов, с детства приученных к шприцу. Ведь в таком случае закроется дорога в большой спорт немалой группе действительно талантливых мальчишек и девчонок, которые не согласятся становиться «мутантами».
Комментировать
