Мы стояли чуть выше трамплина построенного к олимпиаде 92 года. Рабочий день, наполненный подъемами и спусками, анализом техники и советами ученику логически завершался. Щемящее чувство расставания с большими горами, понятными задачами и людьми, и перспектива возвращения в суету Города опустошали, как отлив перед надвигающимся цунами.
- Вы же занимались всеми этими ски-кроссами и прыжками. - Мой ученик, поднял горнолыжные очки на каску и, махнув в направлении гигантского завитка трамплина, запнулся.
- Да, это была моя страсть, - я привыкла к такого рода расспросам.
- И каково оно… - ученик с трудом проглотил свою всегдашнюю корректность, - Каково оно видеть, как на трассе калечатся или даже погибают со-товарищи и соперники, в общем ... люди и продолжать заниматься этим спортом?
Неожиданная прямота ударила как разряд тока. Этот вопрос всегда находился на дальней периферии сознания, я никогда не пускала его в центр своего я. Но сейчас, наверное, настал этот момент. Здесь на Куршевельском склоне, среди естественной мудрости вершин, я как бы дистанцировалась от моей спортивной истории и вдруг увидела ее как целое. И этот чертов вопрос оказался уже совсем не на краю.
Когда-то в детстве я смотрела на Костелич, Хермана Майера и думала с восхищением: "Как же эти люди способны так управлять лыжами на таких скоростях?!".
На тот момент о существовании ски-кросса я еще даже не подозревала. Через какое-то время, я попала в большой спорт, взяла автограф у той самой Костелич, и тренируясь в Хинтертуксе видела вживую ее тренировки, меня не покидал восторг от того, насколько красиво она способна справляться не только со своим телом, но и с лыжами. Как гармоничны и отточены ее движения, так что любой рельеф, любой бугор очень естественно вписывается в ее траекторию спуска.
Это бесконечно мотивировало.
Изо дня в день я вставала, шла, тренировалась, оттачивала каждое движение, работала над собой, делала всё для того, чтобы научиться так же. А потом я попробовала ски-кросс и поняла, что могу делать не так же как Костелич, а по своему, и тоже быть одним идеальным целым с лыжами.
Это очень круто, чувствовать, как каждое моё движение оставляет не только красивый след на снегу, но и дает ощущение полета и свободы скоростного скольжения по рельефу любой сложности. Я развила в себе способность выжимать дополнительное ускорение из абсолютно правильных движений, делая их еще более правильными.
И всё это несмотря на присутствие еще троих конкурентов на трассе, страстно желающих прийти на финиш первыми. Это чудесная медитация, цель которой - грамотно выбрать лучшую траекторию и при этом сохранить чувство кайфа от самого процесса работы с лыжами, не обращая внимание ни на кого вокруг.
Мимо шли дни, школа, несостоявшаяся первая любовь, институт, несостоявшаяся свадьба, похороны, еще раз институт, суды, смерть коллеги на трассе в прямом эфире и, наконец, травма подруги по сборной команде. В моей голове заядлого агностика возникал риторический вопрос: "Господи, за что я это вижу?!", но надо было двигаться вперед, и я двигалась.
После квалификации на этапе Кубка Европы, я случайно шла мимо телевизора и решила посмотреть, как там проходит этап Кубка Мира, на который меня не отправили, посчитав, что я должна вкатываться после травмы. И я попала ровно на тот самый момент, когда трасса забрала человека ... навсегда.
В тот вечер все молчали. Была небольшая надежда, что все же вот сейчас объявят, что он смог выжить или, что это сон и неправда. Психика отказывалась верить в тот факт, что от ски-кросса умирают. Наверное, именно в тот момент, я смирилась с тем фактом, что рано или поздно все люди умирают и единственный ограниченный ресурс человека - это время.
Моим страхом на тот момент оставался "Страх глубины в открытом водном пространстве".
Даже не смотря на то, что до сих пор не помню как упала на этапе Кубка Мира, потеряв сознание еще в воздухе, поняв, что сейчас будет очень больно.
Казалось бы, должен был появиться страх лыж по всем законам психологии, но боялась я только глубины в водоемах. Мой дед был моряком дальнего плавания, и он боялся утонуть, потому что в каком-то порту гадалка предсказала ему смерть от воды. Умер он от оторвавшегося тромба во сне. Быть может, ему снился океан в тот момент.
Я же после серьезного падения приняла решение работать со всеми своими страхами. И вышла в открытый океан на сёрфе. Один раз ушла кататься в шторм, замесило так, что не понимала, находясь под водой, где верх, а где низ. Один раз не отследила по времени отлив и меня вынесло на риф.
А, однажды, когда ранним-ранним утром в ожидании волны, я лежала на серфе в лайн апе, глядя в оранжево-синее небо, отражающееся в таком же оранжево-синем океане, по глади которого я плавно водила руками наблюдая за бабочками, пролетающими сквозь радугу надо мной, случился тот самый инсайт: “ Чтобы быть в гармонии со стихией, надо наслаждаться ей”.
Важно даже не столь понимание процесса, сколько восприятие всеми органами чувств происходящего в моменте, в том самом месте, в то самое время, находясь в балансе и принятии всего происходящего вокруг и пусть даже не так, как планировалось изначально. Это происходит в момент максимальной концентрации на процессе. С жизнью так же.
Осознание той самой свободы пришло ко мне на другом конце земли в том, что любила не всю жизнь, как горные лыжи, шагнув навстречу страхам из своего подсознания, купив билет за несколько дней до вылета, никого не предупредив, собрала рюкзак и улетела. Одна. С длительными пересадками в других странах, чтобы было время побродить по улочкам и посмотреть что-то новое для себя.
А потом была травма Маши Комиссаровой. Самое страшное, что задолго до случившегося, я пришла к вице-президенту федерации фристайла России Сергею Николаевичу Королю и сказала ему, что если он отправит на Олимпиаду заявленный состав девочек, все может очень плохо закончиться. В основе была обычная логика, исходя из анализа того, что я видела и знала. Да, у меня было достаточное количество FIS-очков, я была основным претендентом на олимпийскую квоту, но по личным обстоятельствам этого не происходило и я вынуждена была просить Сергея Николаевича изменить хоть что-то, потому что он, действительно, мог повлиять на ситуацию. Но он оставил все так, как было решено. Им или кем-то, уже не важно. Журналисты говорили, что я говорю про плохую подготовку девочек из-за зависти, потому что берут их, а не меня, хотя мне всегда было чуждо это чувство, но доказывать что-то на тот момент было бессмысленно. Я очень хорошо помню тот день, когда вышла из института и направилась к метро на встречу, все еще не теряя надежду что-то изменить и поехать в Сочи.
Огромными хлопьями шел снег. Почему-то была в осеннем пальто и сапогах. Позвонила мама и сказала, что Маша серьезно упала на первом спуске первой тренировки. Вместо встречи я отправилась в кино и смотрела какой-то фильм. Позвонил журналист, который отказался когда-то публиковать мое интервью, где я сказала, что заявленный состав девочек не готов к олимпийской трассе. На этот раз он попросил прокомментировать ситуацию. Я отказалась, сказав, что все было сказано раньше. На Олимпиаде смотрела только ски-кросс, хотелось лезть на стену, застрелиться, выпить яду, но только не принимать тот факт, что то, к чему готовилась очень долгое время, проходит мимо меня. Через месяц позвонил тренер и предложил поехать на Чемпионат России. Я отказалась. Год не приближалась к лыжам и редко говорила о них. Такая вот депрессия.
Сегодня мы уехали кататься уже после закрытия подъемников, на закате солнца, по красной трассе, а пока разглядывали трамплины в ожидании водителя, вдруг этот вопрос, который приводил в ужас моих маму и папу, и которые искренне ненавидели ски-кросс. Я ответила не сразу. Очень редко кто-то интересуется моими личными переживаниями, только те, с кем давно работаем, да и не принято об этом на работе.То, чем я занималась с осознанием на старте, что именно этот спуск может быть последним. Игра с собственным мозгом, когда все инстинкты работают на пределе своих возможностей. Мне пришлось обратиться вглубь себя, прежде чем ответить на вопрос ученика и вспомнить прошлое.
Было ощущение, будто настал тот момент, когда очень важно было в своем ответе грамотно передать то, что я чувствовала спустя годы своей жизни.
Я ответила:
- Происходит более глубокое понимание того, чем занимаешься... Ни смотря ни на что.
