 |
Одной из них стало создание молодежной команды, руководителем которой, как доложил еще НОКу министр Александр Григоров, назначен Олег РЫЖЕНКОВ. Его коллегами по наставническому цеху стали Елена Зубрилова и Владимир Драчев. Кроме того, в “молодежку” отрядили Юрия Альберса, бывшего старшего тренера мужской национальной команды, который преимущественно помогает ребятам освоиться в бумажном море новых забот.
Мой собеседник, бывший капитан олимпийской сборной Олег Владимирович, осваивается в новой роли уже второй сбор.
ИЗ ДОСЬЕ "ПБ"
Олег РЫЖЕНКОВ. Родился в Найстеньярви, Карельской АССР 15.12.67. Заслуженный мастер спорта. Обладатель десяти медалей чемпионатов мира: 1995 г. — бронза в гонке на 20 км и эстафете, 1996 г. — золото в командной гонке и бронза в эстафете, 1997 г. — золото в командной гонке, серебро в гонке на 20 км и бронза в спринте, 1999 г. — золото в эстафете, 2001 г. — серебро в эстафете, 2003 г. — бронза в эстафете. Лучшее достижение на Олимпиаде в эстафете — 4-е место (1994 и 1998 гг.), в личных дисциплинах — 9-е место (20 км, 1998 г.). Лучший результат в общем зачете Кубка мира — 5-е место (1995 г.). Трижды побеждал на этапах Кубка мира плюс пять золотых эстафет. С мая 2006 г. — тренер молодежной команды.
— С чего начнем?
— А давай с отпуска. Я ведь первый раз позволил себе такую роскошь, как отдохнуть целых два месяца. И половину из них провел в работе, а именно в ремонте у себя в Могилеве. За эти годы так надоело все дома, что решил: настала пора перемен. За десять лет где-то обои отклеились, окна рассохлись, и я подумал: раз уж завязываю со спортом, надо и в квартире все изменить. Переделал полностью. В чем это выразилось? И в цветовой гамме, и в качестве материалов, и в композиции... Знаешь, поменял сейчас и отношение к жизни. Она стала более энергичной, не хватает времени выспаться!..
Вторую часть отпуска провел во Франции с семьей. Правда, пробыл там недолго, недели две с половиной, с визой были проблемы. И снова в ремонт попал, Дельфин его затеяла, и я неделю помогал его делать. С сыном пообщался. Походил по лесу, полазил по горам. Егору уже два и девять. Пытаюсь, конечно, говорить с ним иногда на русском, но он не воспринимает. Поэтому используем в основном французский. Детские выражения и слова я выучил хорошо, и мы без труда понимаем друг друга.
Он такой подвижный, его невозможно остановить, ему вечно неймется, постоянно носится. Пройдет два-три метра и опять надо бежать, гнаться за собакой, за птичкой, за мячиком. Небольшой такой колобок. Крепыш, коренастенький, но довольно высокого роста для своего возраста — 97 сантиметров...
— Дельфин-то, наверное, мечтала: вот закончишь ты выступать и переедешь к семье во Францию...
— Может, и мечтала, но мы заранее оговорили все наши жизненные позиции. И были готовы к тому, что, скорее всего, нам придется жить именно так, ибо других вариантов не просматривалось. У меня большой тяги поехать во Францию нет. Потому что мне просто хочется остаться в Беларуси!
У Дельфин, допустим, возникает желание приехать сюда, но это связано с большими трудностями. Во-первых, ее старшей дочери уже одиннадцать лет. И привезти девочку-француженку в незнакомый мир — не совсем правильно. Да и самой Дельфин придется все ломать. Поэтому пока живем так. А дальше видно будет.
— Не скрою, по весне ходили разговоры, что ты останешься во Франции. Как, можно было бы тренером там поработать?
— Очень сложно было бы устроиться, потому что французский биатлон сконцентрирован только в горном регионе, примыкающем к Швейцарии и Италии. Область в поперечнике всего двести-триста километров. И своих тренерских кадров за эти годы накопилось много.
— Там, по-моему, почти все спортсмены, заканчивая, уходят на тренерскую...
— Совершенно верно. Конечно, найти, скажем, работу с детьми — не вопрос. Но такой вариант меня не устраивает. Хотел бы передавать свой опыт пусть и молодым, но все же более зрелым спортсменам — 17-21-летним.
— Формула "Спортсмен — впоследствии тренер" всегда была для тебя безальтернативной?
— Нет. Но в принципе я хотел работать тренером еще давным-давно. Когда разваливался Союз, когда еще не существовало суверенной белорусской команды, я собирался завязывать. Было мне тогда года 24-25. В сборную СССР попасть было трудно, а мой первый наставник постоянно звал к себе: "Мне здесь одному грустно, я уже устал". И я, честно скажу, почти созрел для такого решения. Но потом, с созданием национальной команды, появились новые перспективы, и все закрутилось, завертелось. Затянуло и засосало...
— Спортивная карьера в итоге вышла очень длинной. Тяжело было заканчивать?
— Откровенно говоря, до сих пор не верится, что это произошло. Смотришь на тренировках, как ребята бегают, прыгают, и самому хочется. Вот только чтобы на зарядку выйти — такого запала нет. Бывает, в азарте решишь: все, завтра точно встаю — и вперед. Но приходит утро и — какая зарядка, зачем это мне надо?..
— Разве ты вставал ради нее в последние годы?
— Никогда!.. И нынче, особенно в жару, взглянешь порой: мама дорогая, как же им тяжело, этим спортсменам. Однако потом походишь, постоишь целый день — они-то в лесу бегают, на роликах катаются, а ты на солнцепеке торчишь. И надо при этом что-то думать, писать, анализировать, подсказывать по технике. Возвращаешься с тренировки, голова, ноги гудят, и не поймешь, что лучше: самому бегать или стоять на стрельбище?..
Поэтому я думаю, что заниматься спортом, наверное, было проще. Ты четко знал свои цели: выйти на тренировку и выполнить ту задачу, которую перед собой поставил, затем восстановиться ко второй тренировке, сделать ее и вечером свободен. А сейчас встаешь в семь, зарядку проконтролировал, позавтракал, к тренировке подготовился, записал, что нужно, взял трубу и пошел вешать мишени. Пока отработали, тут уже Минск звонит: надо ехать в министерство, в федерацию, бумаги везти туда, потом сюда, или вдруг выясняется, что там не хватает одного, а здесь — другого... Короче, первую неделю думал, с ума сойду. Мозги кипели.
Так-то в принципе интересно, понемногу вникаю в ситуацию. Люди помогают, подсказывают...
— Олег, ты уже, вероятно, готов более или менее отстраненно взглянуть на олимпийский сезон. Чего же не хватило мужской команде?
— Если спортсмены посмотрят друг другу в глаза, то, думаю, придут к одному мнению: мы находились в состоянии безысходности. Поэтому такое и случилось... Готовы-то мы к Олимпиаде, может, и были, но именно пик формы отсутствовал, его, полагаю, неправильно рассчитали. Причем пика, явно выраженного, не было последние две зимы. По всему сезону шли ровно, но средне.
— А как же взлет Александра Сымана на предолимпийской неделе в феврале 2005-го?
— Это единичный случай, а я говорю о команде в целом. Да, бывали вспышки в эстафетах, как в этом году в Оберхофе. И я, признаться, был там в прекрасной форме. Скорее всего, потому, что мы тогда с отдыха приехали. А может, нам следовало бы побольше отдохнуть? Мы были сильно нагружены стартами. И психологическая усталость накопилась до такой степени, что оказались просто не в силах перебороть себя на Олимпиаде. Вот такие мысли приходят со временем.
Переносить из года в год столь большое количество стартов очень сложно. Мы закрывали все: Кубки и чемпионаты мира, чемпионаты Европы, ребята еще и в универсиадах участвовали. В то же время в других командах положение иное. Вон Бьерндален по одному-два кубковых этапа пропускает. Лидеры немцев прошлой зимой не приехали на первые старты. Да и вообще биатлонисты из Германии, бывает, буквально пешком на соревнованиях ходят, а временами-то так рвут, что земля из-под ног выскальзывает...
— Если бы открутить время назад, чтобы еще ты хотел изменить в непосредственно предолимпийской подготовке?
— В первую очередь было бы лучше, чтобы поменьше внимания на нас обращали. Вокруг команды создали некий ореол — огромный, раздутый мыльный пузырь. Якобы есть такой биатлон, сильный и могущественный, который каждый год привозит множество медалей. И все ждали, все были готовы к тому, что вот-вот сейчас дадим, завоюем...
— У команды же на самом деле богатая коллекция наград.
— Не спорю. Однако с каких соревнований мы их привозили? Медали-то считают дружно и отовсюду, а много ли их было на последних чемпионатах мира? Нет. А Олимпийские игры — посерьезнее, чем мировые первенства.
С каждым годом желание и злость усиливаются, но... Может, где-то медицина недоработала. Хотя лично у меня претензий в этом плане нет, и все же что-то новое надо было искать. Весь мир не на леденцах бегает. Понятно, не о допинге речь. В таком виде спорта, как биатлон, и без него реально высокие результаты показывать. Вспомни, когда ты выигрывала, был ли допинг у тебя в крови? Вот и я могу то же самое сказать о себе...
Конечно, спорт изменился, причем резко, стал быстрее, жестче. И эгоистичнее. Или ты, или тебя. Или ты победишь, или тебя раздавят, затопчут. Где-то надо перешагнуть через себя, затаить самолюбие. Кому-то не уступить чисто принципиально. Хотя, помнишь, раньше, бывало, и палку подадут, и лыжей могут поменяться. Сейчас всякое случается. Нам лыжники рассказывали, что на Олимпиаде в Турине во время эстафеты шел снег. Когда лидировали итальянцы, то перед ними на спуске несколько человек прокатывали лыжню. Но когда на каком-то этапе вырвался вперед норвежец, так ему никто дорогу не торил! И он уткнулся в сугроб на трассе, его сразу настигли...
Пихают, толкают, бьют по палкам, сбрасывают с трассы, особенно во время масстарта или эстафеты.
— Тебе тоже доставалось?
— Ну, меня не так-то просто сбросить! Хотя бывали моменты...
— В Оберхофе, например, три года назад, когда ты упал в обрыв чуть ли не на елки...
— Тогда я, честно говоря, сам перемудрил. Пуаре развернуло на повороте, и он упал передо мной. А я подумал: проскочу, там по большому радиусу такой ма-а-аленький краешек оставался свободным. Подкатываю и вижу: не вмещаюсь. Решаю съехать в обрыв, где снег лежал ровно и опасений не внушал. Однако лыжи — бац! — и провалились. Я — тиу! — ушел носом. Все определила чистая случайность...
— А что еще ты мог бы добавить, рассуждая о причинах того положения, в котором оказалась мужская команда?
— Вероятно, есть в этом и наша с Володей Драчевым вина — слишком долго мы бегали. И большое внимание обращалось на нас, а не на молодых ребят. Они на сегодняшний день недотренированы и не могут выступать даже на уровне, на который должны были выйти еще три-четыре года назад. Конкуренция среди них отсутствовала, национальная же команда, по-настоящему сильная и крепкая, чувствовала себя вольготно. И при этом позади никого не было. Может быть, это мы не давали им прохода...
Молодежь-то вырастала хорошая, но, вероятно, чтобы выйти в люди, ей не хватало финансовых средств. Если одни живут и работают в нормальных человеческих условиях (питание, медикаменты, сервис, сборы), то остальные значительно проигрывают уже в этом, не выезжая в горы, питаясь на пять-семь тысяч в день, и так далее. И что можно поесть сегодня на эту сумму? К тому же молодому спортсмену, скажем, живущему в Могилеве или Витебске без зарплаты, надо прокормить семью, а потом выехать куда-то на соревнования и еще обыграть кого-то!
— И вот вы ушли, освободили дорогу. Ситуация изменилась, на твой взгляд?
— Надеюсь, что да. Даже есть определенные сдвиги. Это заметно прежде всего по тому, что создали нашу команду — переходного состава. Раньше люди, которые заканчивали училище олимпийского резерва, выходили из юниорского возраста, но, не отбираясь в главную сборную, просто пропадали. Им некуда было деться. Болтались год-два, и большинство из них "завязывали", а остальные тренировались спустя рукава. За эти десять лет многие исчезли из поля зрения.
Когда мы бегали, нам было не до того, чтобы вникать в эти вопросы. Наши цели и задачи были ясны — тренироваться и выступать на соревнованиях. А что творится здесь, нам было, по большому счету, не интересно. Но, пообщавшись за эту весну и начало лета с тренерами из регионов (они, может, и тянут одеяло на себя, стараясь привлечь внимание, но как же им иначе?), я понял, что в работе с молодежью упущено много времени. Ведь она гораздо слабее нас... Хотя смотрю сейчас на ребят в нашей команде, и мне нравится, как они трудятся. Физически, конечно, все слабоваты, но — будем работать!
— Однако Евгений Степанов и Виталий Перцев на протяжении ряда лет привлекались на сборы национальной команды. Отчего же их уровень столь низок?
— Может быть, они не тренировались так, как надо. Сейчас же они работают под контролем.
— Стали выполнять большую нагрузку, чем прежде?
— Гораздо большую.
— Сколько человек входит в состав молодежной команды?
— Если честно, то пока непонятно. Потому что председатель федерации Степан Николаевич Сухоренко поставил задачу: создать коллектив из десяти ребят и десяти девушек. Однако реально такой большой состав мы не наберем. Люди-то есть. Но существует еще и юниорская команда, которая не отдает нам спортсменов.
Те ребята, которых нам рекомендовали изначально — Перцев, Степанов, Маркашанский и Акулевич, — проходят по штату национальной сборной. Остальные привлекаются за счет регионов: Симцов из Витебска, Матлахов из Могилева. Плюс два мальчика приехали на просмотр из России. 24-летний Алексей Соломин из Новгорода и Артем Жогов из Красноярска, которому двадцать три года. Артема в июне привлекала на сбор национальная команда, в итоге он попросился тренироваться с нами.
— Осведомлен о его достижениях?
— Только со слов самого Жогова, потому что протоколов я не видел. Вроде парень неплохой, с желанием, призер российских юниорских соревнований. Кажется, должен был участвовать в чемпионате Европы, но возникли проблемы с паспортом. Что ты удивляешься, разве и в Беларуси такого не бывает, когда попадает один, а едет другой?..
Что же касается Соломина, то, по моему мнению, он может неплохо себя проявить в летнем биатлоне. Высокий, худенький, легкий. Перцев и Степанов его очень хорошо знают, они раньше вместе бегали в России. Ход у Алексея быстрый, но есть проблемы со стрельбой. Пока Соломина не нагружаем в полной мере, так как ему недавно удалили гланды. На следующий сбор на Украину поедем без него.
— Как, думаешь, отнесутся тренеры в регионах к тому, что снова привезли ребят из России?
— Сам факт привоза пока ни о чем не говорит. Есть только приказ — сформировать команду до сентября. Мы с составом еще не определились. Сейчас смотрим и на ребят, тренирующихся в Центре олимпийской подготовки в Раубичах, да и области не оставляем без внимания. Кроме того, в августе планируем сбор в украинском Тысовце на высоте, куда тоже направляется команда ЦОПа. Проведем совместные контрольные. Вдобавок в июле- августе состоятся два летних первенства, где будет возможность понаблюдать за народом...
Пока могу констатировать, что мы взяли в команду людей, опираясь на протоколы белорусского чемпионата за последних два года.
— Надо полагать, стартов у ребят было вообще не густо...
— Абсолютно верно. Хотя часть из них проехалась по этапам Кубка Европы. Перцев участвовал в отдельных стартах Кубка мира. Если помнишь, в конце зимы даже сложилась такая ситуация, что не с кем было завершать сезон. Алексей Айдаров находился дома, Саша Сыман был в очень плохой форме, а нас оставалось четверо при квоте в шесть человек. Следовало кого-то взять — хотя бы с целью просмотра и обкатки.
— Помню-помню, на одной из гонок даже паренек из сервис-группы стартовал (правда, Коля Вербицкий сошел практически сразу).
— Да, такое случалось — надо было закрыть последнюю стартовую группу.
— Какой календарь соревнований вы планируете своей команде?
— Во-первых, этапы Кубка Европы и отбор на национальных турнирах позволяют нам рассчитывать на то, что некоторые ребята могут попасть на чемпионат мира. Не думаю, что этот вопрос для нас закрыт. Во-вторых, мы хотим, чтобы наш коллектив участвовал в чемпионате Европы, а также в Универсиаде, чтобы не вся нагрузка ложилась на национальную сборную. Впрочем, это только планы. Мы лишь предполагаем, а располагаем — не мы... Много еще непонятного, неясного. Думаю, когда все наладится, процесс пойдет.
— Ежели все удастся осуществить, на твой взгляд, из ребят вашей команды что-то может получиться?
— Не сразу. В этом году едва ли. Простой пример. Попробовал я им поначалу дать поработать по плану, который сам обычно выполнял в июне. Так команда “выпала” за первую же неделю! Потому нужно время, чтобы адаптироваться к нагрузкам, которые они должны переварить, прежде чем сумеют выйти на определенный уровень.
Радует, что подвижки уже есть. Причем если в начале прошлого сбора биохимические показатели у всех зашкаливали, то к его концу путем варьирования тренировочного процесса, скажем так, поставили спортсменов на ноги и направили в нормальное русло. Ходим, подсказываем, показываем. Конечно, невозможно кому-то повторить, что делал именно ты, — каждый должен пройти свой путь. Мы стараемся, чтобы нагрузки ребята переносили, если так можно выразиться, в мягкой форме. Если "надавить" жестче, то они начинают ломаться.
— Как контролируете состояние?
— И биохимией, и электрокардиограммой. Правда, мы на таком положении, как и многие команды (исключая национальную): у нас нет ни доктора, ни биохимического оборудования. Спасибо, выручает центр в Раубичах. Кроме того, начали сотрудничать с НИИ.
Пока мы большей частью смотрим на ребят: что, чего и как; что они из себя представляют? Проводим различные тестирования: силовые, скоростно-силовые, стрелковые. Конечно, очень сырые у нас спортсмены. Что интересно, на обычных тренировках стрелять могут, но только заслышат слово "контрольная", и начинается... Впрочем, потихоньку добавляют.
— Олег, но ты, справедливости ради надо отметить, тоже не отличался особой стабильностью в стрельбе...
— А я стрелковую часть и не веду. Пишу планы. Составляю, предлагаю, и в общении с остальными нашими тренерами — Леной Зубриловой и Володей Драчевым — добиваемся искомого. У нас, кстати, очень дружный коллектив. Я даю общую картину, и, посоветовавшись, мы прибиваемся к конкретному варианту. Кроме того, прикинул за прошлый сбор, что на стрельбище очень хорошо получается у Елены Николаевны. Естественно, мы помогаем ей. Ведь сейчас основное — это подгонка оружия и коррекция изготовки. Володя подключился к нам лишь в июле, и он хочет больше отвечать за функциональную готовность. Ему по душе смотреть за ребятами по трассе, двигаться вместе с ними, бегать, прыгать.
— Понятно, вы оба товарищи активные, непоседливые...
— Да, вот только поначалу приходилось часто отлучаться по оргвопросам. Возникали проблемы с инвентарем, потому что указание создать команду сверху прозвучало, а вот со средствами на это конкретики не было. Гостренер Александр Михайлович Беляев сказал: "Да, создавайте, но деньги ищите и все вопросы закрывайте сами".
Поэтому огромная благодарность генеральному директору Белорусского клуба биатлона Сергею Ивановичу Булыгину за то, что пошел навстречу и помог закупить лыжероллеры, палки, ботинки. Спасибо и главе федерации Степану Николаевичу Сухоренко за то, что доверяет нам и дает возможность работать. Хочется поблагодарить и руководителей на местах (в частности, в Витебске и Могилеве), с которыми просто по телефону можно решить вопросы по Симцову и Матлахову.
— Олег, а за основной-то состав национальной команды душа болеть будет?
— Конечно, Света, мы всегда переживали и будем переживать за наших ребят. У нас были тесные отношения и, надеюсь, останутся впредь.
— Окинь свежим взглядом ситуацию в когда-то тебе родном коллективе: что изменилось, исчезло ли то, что вам мешало?
— Думаю, обычно мешает, когда все одно и то же повторяется из года в год. А когда приходит в коллектив новый человек, он привносит с собой свежую струю, свежее дыхание.
— Имеешь в виду нового старшего тренера Евгения Колокольникова?
— Да. Думаю, Евгений Васильевич должен справиться. И, может быть, не вся команда, но отдельные люди выстрелят.
— А как же эстафета? Валиуллин, Новиков, Сыман... Кто еще составит с ними квартет?
— Ну, у нас Вова Драчев очень подвижный парень, и он вместе с ребятами участвует в тренировочном процессе. Я тоже уже включаюсь постепенно!
— Хочешь сказать, вы на четвертом этапе побежите?!
— Почему бы и нет? По очереди! А если откровенно, то мы закинули удочку насчет смешанной эстафеты на чемпионате мира. Почему бы нам не тряхнуть стариной?
— Тем более что Беларусь все равно выставляет две команды.
— Да и Лена Зубрилова не прочь еще подвигаться зимой...
— Хорошенькие у вас разговоры, но они — июльские.
— Согласен. Честно говоря, судя по тому, чем мы сейчас занимаемся, очень много времени уходит на тренировочный процесс, его организацию и оформление бумаг. Чтобы заняться собой — руки не доходят. Ничего, втянемся...
А что до эстафеты, то есть в национальной команде также три молодых спортсмена — Дашкевич, Жулев и Миклашевский. И еще один парень из России — Чернышев. Правда, по нему я ситуации не знаю, но он с начала лета тренируется с ними.
— О его результатах в курсе?
— Нет. Видел этого биатлониста как-то на сборе в Вуокати. А на этапы Кубка мира он не выезжал.
— По твоему мнению, кто может стать четвертым в мужской эстафете? Вот давай порассуждаем: первый этап из проверенной боями троицы у нас бегал только Александр Сыман.
— И Сережа Новиков — на чемпионате Европы. Он стрелял "из пяти" лежа и стоя, пришел первым и привез секунд 20-25.
— Кто из них способен закрыть финишный отрезок? Опять Новиков?
— Да, снова он, так как у него железные нервы, и, я думаю, Серега справится с любым этапом.
— Получается, второй и третий этапы отдаются Рустаму Валиуллину и кому-то из еще необстрелянных на таком уровне. Наверное, Чернышеву?
— Не могу сказать. Хотя, вероятно, он посильнее будет остальных новичков команды.
— Каковы же перспективы у этой эстафеты?
— А вот возьми первый этап Кубка мира в прошлом году, где я не стартовал. Они — Айдаров, Новиков, Валиуллин — лидировали до стойки на третьем этапе...
— Так то ж Айдаров бежал!
— Конечно, с уходом Алексея наша команда потеряла много. Это сильный удар по белорусскому биатлону.
— Но было объявлено, что Айдарову в списках национальной сборной не бывать, даже если бы он и не уехал на Украину...
— По большому счету, его надо было возвращать. Да, непростой у него характер, но компромисс можно было бы найти и попытаться удержать Лешу в команде. Тем более что он и сам был готов к этому... Выскажу личное мнение — мне жаль, что его нет в коллективе.
А чего ждать от эстафеты теперь? Тем и хорош биатлон, что шанс есть всегда. Я оптимистично смотрю в будущее: за шестерку бороться можно при любом раскладе.
Конечно, мужской биатлон — это не женский, в котором сильных команд все же меньше. Возьми Олимпийские игры: мы уступили лидерам три минуты и заняли одиннадцатое место, а девушки с аналогичным проигрышем едва не стали третьими. Естественно, нельзя заявлять, что женский биатлон слабее: стань женщиной и попробуй выиграй! Там просто своя специфика...
Трудно вывести спортсмена на высокий международный уровень. Если кто-нибудь из тех, с кем мы на протяжении нескольких лет будем работать, сможет достигнуть хороших результатов, то есть попадать в “тридцать” на этапе Кубка мира, я буду доволен своей работой.
— А каким тогда видишь свое будущее?
— Пока не стану говорить. Но есть разные перспективы: две-три, скажем, четыре.
— Вот как! Не у каждого столько наберется.
— Хотя будущее-то одно. Что бы мы ни планировали, ни хотели, а получим то, что заслуживаем.
— А что может быть в твоей жизни, помимо спорта?
— Честно говоря, я столько лет в биатлоне, что не вижу себя больше нигде, кроме как в нем. Хотя... Есть, скажем, предпосылки, чтобы и бизнесом заняться. Однако не лежит душа к этому.
— А какие у тебя еще интересы: чемпионат мира по футболу, например, смотрел?
— Ох, Света, полностью видел только пару матчей. Не было времени. Захлопочешься и забудешь про трансляцию. Добирался до телевизора часов в десять. И то: смотришь-смотришь, глаза слипаются, и — бах! — уснул. Просыпаюсь, а матч закончился. Особенно обидно было, когда итальянцы с немцами играли и два гола на последних минутах забили. Отключился, когда 0:0 было, а проснулся — уже 2:0, и победители ликуют... А вообще, футбол я люблю и уважаю и всегда с удовольствием его смотрел, причем практически никогда не пропускал матчей. Просто такая сложилась нынче ситуация... Горим на работе! Серьезно, ощущение такое: хочется заниматься тренерской деятельностью — написать план, выйти с ребятами на тренировку, поставить цель. Поучаствовать в процессе, на роллерах прокатиться, объяснить технику. Либо на велосипеде проконтролировать: как они бегают, как себя чувствуют, кого-то остановить надо, кого-то, наоборот, подогнать. Потому что есть такие, кто “лупит” чрезмерно, а есть такие, которые не хотят... Много над чем надо работать. И ребятам, и нам самим тоже. Необходимо совершенствоваться. Хочется что-то изменить в жизни тех спортсменов, которых мы взяли под свою опеку.
Светлана ПАРАМЫГИНА
