В начале февраля на чемпионате мира наш герой получил тяжелейшие травмы, сроки восстановления назывались неутешительные. Однако уже спустя два месяца он не просто вернулся на трассу, но и стал обладателем медали национального чемпионата.
– Ты долго занимался горными лыжами. Расскажи, как принял решение уйти?
– Я всегда был фанатом. Пришел в сборную по горным лыжам – был очень мотивирован, все готов был положить. Я ездил длинные дисциплины – спуск и супергигант, там нужно быть физически хорошо подготовленным, понимать, что ты и почему делаешь, видеть траектории. Очень много нюансов, это сложно: одно дело на скорости 60 км/ч видеть линию входа в поворот, выхода, прыжков и так далее. Другое дело – на 120. Либо это умение есть врожденное, либо ты его накатываешь с опытом. Я почти четыре года откатался, и ко мне это видение не пришло. И все мои результаты были за счет того, что я ехал на лимите – очень большом риске, зачастую неоправданном. В какой-то момент проанализировал, что целый год катался на пределе своих возможностей. Рано или поздно, особенно если это наложилось бы на усталость, то закончилось бы травмой. И уже наступил момент выгорания: ты перегораешь, выжигаешь себя, это случилось и со мной.
– В какой момент случился переход в ски-кросс?
– Это произошло не сразу. Я ушел из сборной России горным лыжами и немного «потерялся», или, можно сказать, отдыхал. Поездил по этапам Кубка России, выиграл общий зачет. Это было для себя – я вообще не напрягался, не думал о завтрашнем дне. Потом понял, что это ни к чему не ведет: я могу обратно попасть в сборную, но смысл? Замкнутый круг какой-то. Мне захотелось свежего воздуха, чего-то другого. Понимал, что мне еще рано заканчивать со спортом, – были амбиции, которые нужно реализовывать. И я решительно двинулся навстречу ски-кроссу. Начал стартовать в середине сезона, в марте, сразу приехал на чемпионат России в Миасс. Там осталась трасса после Кубка мира по сноуборду, где трамплины еще более задранные, всё еще агрессивнее. Я приехал и был в шоке. Финальную часть трассы, где идут подряд три больших биг-эйра, дней пять не мог прыгнуть. Не понимал, с какой скоростью туда подходить, что делать, какая техника обработки. В горных лыжах такого вообще нет. Это абсолютно новые движения, которые нужно переносить с маленьких трамплинов на большие. И у меня на это было всего две недели. Я был в шоке, но было весело, интересно. И огромный стресс, конечно.
– Но сожалений не было?
– Да как тут жалеть. Мы делаем свое дело, и мне интересно – это очень важно. Не знаю, может, всем спортсменам достаточно того, что они просто каждый день делают какую-то работу, идут к медалям. А мне интересно это делать.
– В старом интервью ты упоминал свою серьезную травму. Что тогда случилась?
– Это классическая горнолыжная травма – крестообразные связки. Тогда быстро восстановился, кстати, даже в соревнованиях потом неплохо участвовал.
– А что касается недавней твоей травмы. Чемпионат мира. Как ты помнишь тот момент?
– Сейчас уже помню все: мы едем в заезде, а там такая трасса – если ты до середины на первой-второй позиции, то все хорошо, там сложно обогнать на нижнем участке. У меня очень хорошо получался старт, хорошее время было на тренировках, была мотивация – ведь чемпионат мира. Все наложилось: вышел заряженным, стартовал, вторым ехал. Потом ошибка, меня обогнали – и я уже понимал, что особо ничего не сделать. Ехал и надеялся на чужую ошибку, не суетился. Скорость на последнем трамплине большая, порядка 80 км/ч – для ски-кросса это быстро и мне это нравится. Мы прыгнули, и в каком-то моменте меня как будто подзакрутило. У меня было ощущение, что это боковой ветер. Меня начало разворачивать. И ничего сделать уже не можешь. Потом падение. Очнулся в больнице. Были отдельные воспоминания – суета, меня поднимают. Как меня вели, не помню. Пришел в себя сразу, но когда спрашивают, как тебя зовут, и ты не можешь ответить, потому что не помнишь, – это интересное ощущение. Не сразу вспомнил свое имя, но понимал, что это на поверхности: сейчас я это ухвачу, надо чуть-чуть подсобраться. Все это в течение минут пяти-десяти приходит, довольно быстро. Трассу долго не мог вспомнить. Может, мозг подобное блокирует, я такое допускаю. Потом уже все вспомнил. А что касается физических травм – были сломаны обе ноги, повреждены связки, сотрясение, разбито лицо. Ушибы, порезы.
– Смотрел ли потом трансляцию?
– Нет, я в принципе не смотрел чемпионат мира. Хочу посмотреть. Все так нелепо получилось. Семья, друзья смотрели – у всех был шок.
– Деморализовало тебя все это?
– Ну, в первые сутки просто хотелось понимать перспективы – какой диагноз, что дальше. Если операции, то какие, какая реабилитация. Как быстро смогу из этого выйти. Насколько сильный это удар по карьере. Приходишь к рациональному взвешиванию ситуации. Тогда хотелось как можно быстрее понять, что происходит.
– Тебе ведь сначала прогнозировали едва ли не полгода восстановления?
– Наверное, сроки такие и были. Полтора месяца в гипсе – это серьезно, за этот срок происходит большая атрофия мышц. В спорт сразу войти шансов нет. Еще два месяца надо, чтобы прийти в тонус, восстановить координацию, поймать движения. Уже больше трех месяцев получается. Так мне и сказали – три-четыре месяца. Сломался 2-го февраля, позже вернулся из Америки, полежал тут в больнице, послушал, что говорят. Решили, что операция не нужна. Вернулся домой. В этот момент тоже было весело: в своей квартире я не влезал в туалет, в квартире у родителей тоже. Уехал на дачу, оккупировал первый этаж и жил там три недели один. Было о чем подумать. Насчет реабилитации – одну ногу нельзя было сгибать в колене две недели, было достаточно жесткое ограничение по углам. Вторая нога в огромном сапоге-гипсе. Я понимал, что через два месяца чемпионат России. У меня по сезону особых успехов не было – существовал большой риск, что отправят на самоподготовку. Принял решение оперативно восстанавливаться самостоятельно. Начал ходить в зал – делал пресс, спину, руки, чтобы поддерживать форму. Когда с колена сняли гипс, сразу начал крутить велик, готовить ноги к нагрузке. Посоветовались с Ваней Аникиным (тренер сборной команды), разработали план тренировок, в том числе статодинамических, с тем расчетом, что на второй ноге у меня все еще гипс. Выстроил себе план. Поставил цель – буду на чемпионате. И работал. Советовался с друзьями-врачами, с Ваней по «физике». Прилетел в середине марта в Москву в ФМБА, уже без гипса, на меня там удивленно посмотрели, конечно. Допуск получить непросто, мы заранее обговаривали все условия. Я сдал большой физический тест, по ногам разница была допустимая. Вернулся в Питер, сразу начал вставать на лыжи. Потом чемпионат России.
– И ты стал третьим.
– Мне повезло. Хотя так тоже нельзя сказать, наверное. Я свои возможности на тот момент оценивал адекватно – был готов процентов на 65. Нюансы красноярской трассы – она достаточно быстрая. Если ты первым со старта выехал, то чтобы тебя не обогнали, должен сделать все просто идеально, иначе тебя съедят. Я понимал, что не смогу выиграть старт, в моем случае это было невозможно. Мы с тренером (Константином Киреевым) это осознавали и готовились атаковать с третьих-четвертых позиций. Смотрели видео с Универсиады – что можно делать, где лезть – такой холодный тактический подход. Это сработало. Помню финал: Серега (Ридзик) вышел первым, они с (Игорем) Омелиным зарубались. Мы с Максом (Вихровым) сзади между собой боролись. Средний трамплин я в силу своей неподготовленности не мог пройти быстро. По-хорошему там надо до последнего стоять в стойке, чтобы выиграть время, потом быстро и сильно его обработать, с него очень далеко вылетаешь. Это очень опасно, особенно в моем случае. Я раскрывался заранее, аккуратно его обрабатывал и там уже нагонял парней. В финале мы с Максом прыгаем: я открытый, спокойно, а он влетает под очень острым углом в поворот. Там надо все делать грамотно, когда идешь по такой агрессивной траектории. Он не устоял. Так я третьим и стал.
– Следующий сезон – каким ты его представляешь?
– Если анализировать прошлый год, как мы готовились, что делали – я себя оценивал хорошо. Внимательно подошел к питанию, здоровью, ни на что не отвлекался. Серьезно погрузился в работу. Очень хорошая была общая физическая подготовка. По ощущению, как я проезжаю трассу, я себя чувствовал хорошо подготовленным. В прошлом году мне ставили целью прохождение в финалы, но вообще не получалось. Если и заезжал, то там кошмар творился. Поэтому сейчас сложно прогнозировать. Логично было бы оставить те же цели. Хотя, конечно, хочется большего, быть выше.
– Конкуренция внутри команды помогает?
– Когда тренируешься сам, то все равно себя бережешь. Ты не выдашь максимум. А тут каждый из парней в чем-то силен: в зале мы конкурируем с Серегой, там он очень хорош. Омелин очень крутой в функциональном тренинге, координации, на том же памп-треке мы с ним на уровне ездим – там конкуренция идет. Макс выносливый, отлично бегает, мне бег наоборот дается тяжело. То есть я стараюсь конкуренцию в правильное русло направлять, тянуться за парнями. Атмосфера в команде позитивная: мы делаем одно дело, у нас общие цели – это касается и тренеров, и сервиса, и медицинского персонала. Мы все в постоянном диалоге, и для меня это очень ценно.
В настоящий момент Павел в составе сборной России проводит сбор в Крыму.
Источник: ffr-ski.ru
