Перед рассветом

В Москве глубокая ночь. В Сибири уже идут на работу, а на Камчатке садятся обедать. Страна спокойно спит, ударно трудится или закусывает, пропустив рюмочку-другую... Людям не о чем беспокоиться, пока над кремлевской стеной светится это окно. Там, в тиши кабинета размышляет о светлом будущем Великий Вождь и Учитель.

Товарищ Сталин готовился к завтрашнему пленуму, он думал.
Совсем недавно затихли последние залпы священной войны с Марией, народные герои охотно рассказывают молодой смене о своих подвигах. Малость привирают, конечно, но кто же их осудит? И нет сегодня более важной темы.
Вождь перевел взгляд на большую карту на стене, свидетельство былых и грядущих свершений - сколько же она видела? Сколько булавок с флажками было воткнуто в нее - зеленых, в знак побед, и черных, указывающих поражения... Нет, не так: не поражения, а временные трудности на пути к заветному лыжебордическому завтра.

Тяжело поднявшись, Сталин подошел к карте. Он только что получил известие от чилийских товарищей. На далеком южноамериканском континенте найден снег - и не просто снег, а годящийся для езды и на доске, и на лыжах, и на всём, на чем захочет ездить наш трудовой катальщик. Великий человек взял булавку с зеленым флажком, решительно вонзил в полотнище и наклонил голову, вспомнив о чем-то.
Да, вот сюда придется воткнуть черный флажок - прямо в героическую Магнитку... Начинается урожайное время, а местные руководители так и не придумали, по какой цене продавать туры на Новый Год. Рука вождя нащупала коробку с булавками... Что это?
Сталин недоверчиво поднес коробку к глазам - в ней было пусто! Кровь ударила в голову. Где собачий сын Лаврентий!? Так и есть, ушел кататься. И ведь не на роликах, как все - нет, ему же надо показать себя! Ушел в Трубу кататься на санках... В такое время...
- Нееет! Это не глупость! - вслух проговорил Сталин, - Это измена! Ну погоди, товарищ Берия, мамадзагли, будешь убирать снег в Хибинах! Так же, как другие бывшие товарищи уже добывают его в Аравийской пустыне...
Он скомкал бесполезную коробку в кулаке и закричал в полный голос:
- И будут добывать! Цхели мутели, кто вскормил вас? Зачем говорили, что Альпы выше Кавказа? Зачем придумали, что на Эльбрусе - на нашем Эльбрусе! - есть эта мелкобуржуазная гадость, официальная трасса? Не было такого, нет, и не будет!
Вождь перевел дух. Пальцы еще дрожали, когда ломали "Герцеговину-Флор" и набивали трубку... Душистый дым поплыл по комнате, злость прошла. Сталин посмотрел на свою любимую картину: это он сам, совсем еще молодой, выступает на митинге среди восставших катальщиков, а справа стоит... Ай-яй-яй, сколько прошло лет! Он хорошо помнил то время - героическое и красивое, время двухметровых деревянных лыж и кожаных ботинок. А досок тогда вообще не было... Не было и этих ревизионистов, забывших идеалы ради какой-то выдуманной чистой дуги...

Сталин прошелся по кабинету, выглянул в окно и вернулся к столу. Взял наугад одно из писем.
"Слава нашему дорогому..." - это понятно. "Считаю своим революционным долгом сообщить..." - ну конечно же, опять донос. Он вздохнул и стал читать дальше: "...сообщить, что гидра мировой буржуазии в бессильной злобе готовится продавать лыжи в 1.32 раза дороже, чем в прошлом году"
Поморщившись, Сталин уронил письмо на стол. Все это он знал еще весной, когда советовал товарищам не гнаться за модой, а покупать снарягу прошлых сезонов. Только никто тогда не послушал, теперь пусть попляшут!
А вот другое письмо, хорошее. Революционный изобретатель сообщал об открытии чрезвычайной важности. Вождь попробовал выговорить по складам: "бра-хи-сто-хрон", слово ему понравилось. Он прочел первые несколько фраз и прикрыл глаза, вспомнив заученные в детстве стихи Гомера - так же складно и красиво звучали непонятные слова.
"А все же мало среди нас образованных людей" - подумал он, - "Ай, как мало! А настоящему борцу нужно знать многое... Хотя бы о том, виден ли с поезда подъемник в Бобровом Логу? Ведь простой, вроде, вопрос, а никто не сумел ответить"

Скоро утро, а завтра пленум. Сталин сел в кресло и придвинул к себе лист бумаги. Как начать?
"Братья и сестры!" - нет, не то. Лучше так: "Товары и товарки!" Хотя тоже нет, какая-то буржуазная глупость. "Мужчины и женщины!" - но это совсем не о том... Как же начать, чтобы слова доходили до самого сердца?
"Катальщики и катальщицы! Чуваки и чувихи! Уже середина августа и зима не за горами. И сколько бы ни твердил коварный враг, что снега не будет - не верьте! Не предавайтесь унынию, товарищи!"
Он подумал еще немного и продолжил: "Но спросите себя, все ли вы сделали для того, чтобы встретить сезон достойно? Занимались ли физподготовкой, интересовались ли текущими революционными установками товарища Гуршмана? Если нет - торопитесь, пока не поздно"
Сталин еще раз прочел воззвание, встал и медленно вышел из кабинета. Над Москвой занимался рассвет.

Skipper , дежурный по Кремлю