Начало.
В 1966 году команда под руководством альпиниста Николаса Клинча совершила первые восхождения на высочайшие вершины Антарктики. Рассказ об этих событиях захватывает и сейчас, 46 лет спустя.
Линкольн Эллсворт (Lincoln Ellsworth) открыл горную цепь Сентинел во время своего эпического трансконтинентального перелета из антарктической Пенинсулы в Маленькую Америку в 1935 году.
©Ellsworth Antarctic Expedition
«Мы увидели одиночную небольшую горную цепь, — пишет он, — и я взял курс на нее. Симметричной формы, с центральной пирамидой высотой в 13 000 футов. Я назвал ее Сентинел...»
Основной части Сентинел, впрочем, Эллсворт никогда не видел, она лежала к югу, спрятанная под толстым покровом облаков. Высочайшие вершины Антарктики оставались неизведанными до 1957 года, когда экипаж самолета США, совершая исследовательский полет (это был Международный геофизический год), заметил зазубренные пики. Эта экспедиция достигла Сентинел в декабре 1957 и зафиксировала высоту главных пиков.
Позже геологи Университета Миннесоты изучали наиболее доступные каменные формации Сентинела, а специалисты U.S. Geological Survey составили картографический план местности. Но Антарктика оставалась континентом, на самые высокие горы которого не взошел человек.
Под руководством Национального Научного фонда, который курировал программу исследования Антарктики Соединенными Штатами Америки, American Alpine Club добивался повторной отправки экспедиции на Сентинел в течение антарктического лета 1966-67. Финансовая поддержка Национального Географического Общества и материальная поддержка ВМФ дали возможность осуществить эти планы. Принципиальной целью команды были первые подъемы на массив Винсона (названный в честь Карла Винсона) и гору Тайри (названа в честь контр-адмирала Дэвида М. Тайри, руководящего военно-морскими силами США в Антарктике в 1959-62 годах). Кроме этого, нужно было собрать образцы пород и поискать окаменелости.
Яйца и голова исследователя — на «Лед»
В Кристчерче (Новая Зеландия), 6 декабря 1966 года, мы поднялись на борт Геркулеса C-130 для полета длительностью в восемь с половиной часов. Мы летели на «Лед», — так старожилы называли Антарктику.
Нашей экспедиции оказал честь своей компанией контр-адмирал Фред Е. Бакутис (затем — коммандер Операции Глубокая заморозка [Operation Deep Freeze, кодовое название для серии миссий США в Антарктике]). На основную базу Штатов в Мак-Мердо Саунд перебрасывались припасы, — включая ящики со свежими яйцами, наставленные высоко над моей головой. Я очень надеялся, что приземление не сделает меня одним из ингредиентов в гигантском омлете.
Когда мы пролетали над мысом Адэр, адмирал указал за окно, и я встал взглянуть вниз на корабли, пробивающиеся на юг через плотный лед, — ежегодная доставка припасов под предводительством ледокола Glacier.
Скоро мы начали снижаться к Мак-Мердо и я вернулся на свое сиденье под ящиками с яйцами. Когда приземлялись, не треснула ни одна скорлупка.
На Мак-Мердо Джерри Хаффман, представитель Антарктической Исследовательской программы США (U.S Antarctic Research Program, USARP), помог нам сгруппировать наше снаряжение, добавив сани Нансена (две штуки) и моторизованные тобогганы, любовно называемые «газонокосилки с лыжами». Мы также загрузили радио, генераторы и антенны.
В пять пополудни седьмого декабря наш С-130, оснащенный лыжами, шумно поднялся в воздух с Фредом Шнейдером на управлении и адмиралом Бакутисом на борту для консультаций и последних решений. После четырех с половиной часов мы увидели очертания Сентинела через ледяной туман. Пух облаков на пиках подчеркивал их колоссальный размер.
Тысяча футов над вершиной горы, коммандер Шнейдер сделал круг над Винсоном, чтобы дать нам возможность сделать фотографии, просмотреть места возможных маршрутов. Затем мы полетели восточнее.
«Я вернусь миль на пятьдесят назад, чтобы посмотреть, сможем ли пролететь под облаками», — прокричал пилот через шум двигателя.
Мы начали заход снизу, но облака густо клубились вокруг покрытой льдом вершины, сводя нашу возможность что-то разглядеть к нулю, поэтому пришлось улетать обратно на Берд Стэйшн, где удалось немного отдохнуть.
Десять часов спустя мы снова были над горной цепью. Облака опять укрывали Сентинел, но коммандер принял решение приземляться. Был, знаете ли, некоторый комфорт в знании о том, что в 1961 неподалеку отсюда разбился R4D. К счастью, в этот раз ни одна жизнь не была потеряна.
Тропический груз в Антарктике
Коммандер Шнейдер сделал несколько заходов на своем исполинском аэроплане, просматривая ландшафт внизу осторожно, как человек, пробующий пальцем воду в горячей ванной. Наконец лыжи чиркнули по поверхности земли, на пробу — один раз, другой, — и вот мы внизу. Когда мы выбрались наружу, на ледяную равнину, мы уже были на высоте 8 500 футов.
Последнее теплое местечко мы покинули на сорок дней и сорок ночей. Конечно, «ночи» — это только про чувство времени, здесь в середине лета солнце никогда не садится. Холод, однако, заставлял коченеть. Мы поспешно выволокли наше снаряжение и попрощались. Гигантская воздушная птица плавно развернулась, проехала по своим следам и поднялась в воздух. Покачав крыльями на прощание, серебристым отблеском скрылась на востоке.
Разбирая наши запасы, я заметил странную коробку. На ней, кроме названия экспедиции, стояло: «Гавайская свадьба». «Что это?» — спросил я. Никто не знал.
Kodachrom by Eiichi Fukushima ©N. G. S.
Мы открыли коробку. На свет были извлечены женские шлепанцы, баночки с холодным кремом, кастрюльки и кухонные принадлежности. Очевидно, это сунули с нашей экипировкой, когда мы перепаковывались, торопясь, на складе в Лос Анджелесе. Не так-то много мы могли сделать, чтобы исправить ошибку. Пожелали невесте всех благ.
С помощью нашего моторизованного тобоггана мы быстро добрались до Основного Лагеря, который находился в цирке, окруженный расселинами. Мы называли это «Долина Солнца».
Моторизованный тобогган буксирует людей и снаряжение от горы к гору. «Без этого, — говорит Клинч, — на шесть пиков нам бы никогда не взобраться». В свете антарктической ночи Корбет отправляется проверить команду, восходящую на Лонг Гэйблс (Long Gables).
Kodachrom by Nicholas B. Clinch ©N. G. S.
Позади нас уходил в высоту путь на Винсона, череда широких снежных склонов, задутых ветром полок и плато.
К вечеру после нашего прибытия мы изнывали от нетерпения, вызванного кручей первого перевала. 24-часовой световой день сделал расписание бесполезным. Около шести часов вечера Лонг, Корбет, Сильверстейн и Холлистер взяли тысячу футов троса и атаковали гору.
Каждый шаг они пробивали, прорубали через снег, синий лед между рассыпающимися камнями. Поднимаясь, устанавливали трос на место и начинали сначала.
Когда мы с Джоном, одетые сверх обычного, вышли наружу, чтобы встретить возвращающихся ребят, первое, что сказал Сэм Сильверстейн, было: «Вода есть?». Несмотря на температуру ниже нуля, им было жарко от тяжелой работы и хотелось пить.
Подъем на кручу, которую мы назвали «Перевал Сэма», освободил дорогу перед финальным наступлением на массив Винсона. Прямо перед перевалом, на высоте примерно 11 000 футов, мы поставили Первый Лагерь, две палатки на четверых каждая. Второй Лагерь будет поставлен позже на высоком перевале между горой Шинн и плато на массиве Винсона.
Ветра слегка помяли экспедицию
13 декабря хорошая погода с нами попрощалась. Облака затянули плато около Основного Лагеря, длинные снежные ленты ветер сдувал с горы Шинна. После того как мы переместили все наши пожитки в Первый Лагерь, мы остались там ночевать, — я, Лонг, Корбет, Шенинг и Эванс.
Ветер усиливался, превращаясь в непрерывный рев. Билл Лонг и я лежали в наших спальных мешках, смотрели на раму, в которую бьются порывы ветра. Около трех часов утра я заметил, что подветренная сторона палатки прогибается. «Билл, та сторона выгибается!» — закричал я. Лонг натянул ботинки и выбежал наружу. Через минуту он вернулся с лопатой и мы подперли ею палаточный шест. Собрали в кучу одежду и ботинки и начали думать, что же делать, если палатка разлетится.
«Всегда можно вернуться в Основной Лагерь», — сказал Билл. И мы улеглись спать под завывание ветра. В соседней палатке у Корбета, Эванса и Шенинга ночь была тоже не сахар. «Тентом играло взад и вперед, словно аккордеоном, — сказал Пит на следующее утро. — Хорошо, что тут две палатки, — уж если б кого сдуло, так не в одиночку!»
К девяти утра на радиоконтакт с Основным Лагерем мы не пробились, зато к полудню связь наконец наладилась, и мы услышали голос Чарли Холлистера: «Первый Лагерь, это Основной Лагерь. Основной Лагерь сровняло с землей. Повторяю. Все палатки сдуло. Лыжи и экипировку сдуло на ледник. Мы все пятеро в кухонной палатке, опустили шест. Конец связи».
Той ночью ветер стал еще более порывистым: палаточный тент трещал, будто пулемет, час за часом.
Однако шторм наконец стих. К тому времени, как я вернулся на базу, весь лагерь уже был выставлен заново, а палатки установлены и тщательнее укреплены.
Линия жизни удерживает Джона Эванса, спускающегося с почти вертикального склона. В левой руке он держит жумар, металлический зажим, который позволяет медленно скользить вниз. Теряя устойчивость, он фиксирует зажим, захватывающий веревку и удерживающий Джона от падения.
Kodachrom by Eiichi Fukushima ©N. G. S.
Зефирная верхушка Остенсо (Ostenso). Красные парки альпинистов кажутся вишенками на мороженом.
Kodachrom by Samuel C. Silverstein ©N. G. S.
Все десять альпинистов взбираются на Винсон
Мы собрали все свои силы для завершающего рывка: на Винсон. 17 декабря Пит Шенинг, билл Лонг, Джон Эванс и Барри Корбет пошли через плато перед горной рядой. Три мили вперед, преодоление нескольких расщелин, и они натянули два тента для Второго Лагеря на высоте 14 800 футов.
Пронизывающе холодным утром 18 декабря четверо, уставшие от проделанного, движутся наискось по склону. В 11:30 они достигли высочайшей точки Антарктики — 16 800 футов, вершина Винсона.
На самом венце континента альпинисты установили флаги двенадцати наций, подписавших Антарктический договор 1959: Аргентины, Австралии, Бельгии, Чили, Франции, Японии, Новой Зеландии, Норвегии, Южной Африки, СССР, Великобритании и США. Этот уникальный договор отделяет Антарктику, как «континент мира», где преследуются только мирные цели.
Наша первая экспедиция установила также флаги спонсоров и и помощников, Национального географического Общества и USARP. Четверо ликующих альпинистов впитывали простирающийся перед ними простор — дальше Сентинела, дальше ледяного плато... Там, где совсем рядом с вершиной был найден выход породы, Джон Эванс взял образец примерно с фут длиной.
Скрепя сердце, они начали путь вниз.
Двумя группами по три человека 19 и 20 декабря остальные участники экспедиции отправились на массив Винсона. Пока две эти группы двигались наверх, Билл Лонг и Джон Эванс спустились с ледника на камни. Геологические признаки указывали на то, что здесь могут находиться самые старые камни Сентинела. Это мог быть кварцит, из которого преимущественно состоят горные породы, формация, которая носит название «Crashsite quartzite» (названная так в память о землях, менее удачливых, чем наша).
Билл и Джон вернулись в Первый Лагерь, нагруженные образцами, которые добавились к растущей коллекции с высот, пройденных ранее. Анализ этих образцов поможет закрыть пробелы геологической карты Сентинела. Все еще есть вероятность обнаружения окаменелостей.
На некоторых камнях над Первым лагерем были скудные лишайники. Это — единственная форма жизни, которую мы обнаружили в этих горах.
Второй Лагерь на перевале Винсон-Шинн был идеальной стартовой точкой для подъема на гору Шинн, третий по высоте пик Антарктики. Это название — дать памяти Конраду С. Шинну, пилоту самолета, который в 1956 приземлился на Южном Полюсе.
В течение четырех дней четверо из нас поднялись на гору Шинн. Отсюда открывался головокружительный вид вдоль хребта Сентинел, на север мимо Эпперли к Тайри.Это был один из маршрутов, который мы рассматривали для подхода к Тайри, но камни и почти вертикальные склоны выглядели непреодолимо и мы решили искать другой, более легкий путь.
Большое мужество — принимать ванну в условиях Антарктики. В безветренную погоду, когда яркое солнце отражается от снега, Уолстром, Сильверстейн и Эванс поливают друг друга теплой водой из растопленного снега. Стоя на водонепроницаемом матрасе, намылиться, смыть, вытереться, — очень, очень быстро.
Kodachrom by Charles Hollister ©N. G. S.
Рождество застало нас вновь собравшимися вместе в Основном лагере, подводящими итоги первой части нашей экспедиции. Мы сгрудились в кухонной палатке за поздним рождественским ужином. И снова наша благодарность — гостеприимным хозяевам из Мак-Мердо, которые снабдили нас пятьюдесятью пятью килограммами филе миньон.
Дик Уолстром по заказу жарил стейки. Брайан раздавал сладости, присланные его подругой. Сэм достал очень маленькую бутылочку бренди, которую, согласно церемонии, вылили в большой чайник чая.
Отличный обед — филе миньон. Чарли Холлистер готовит на паре двухконфорочных плиток. Картошка, бобы и морковка дополняют блюдо. «Если постоянно день, то время просто уходит от нас. Иногда мы обнаруживаем себя завтракающими в четыре часа дня», — говорит автор.
Kodachrom by Samuel C. Silverstein ©N. G. S.
Николас Б. Клинч, National Geographic, июнь 1967 г.
Перевод: ski.ru.
