Рано отстёгивать ремни безопасности! Идём на взлёт! Разомни мозг, не ленись! Ща жара пойдёт!
Очищение
Было бы слишком просто для очищения перед входом в Храм Маниту провести некоторое время в алкогольной медитации. Требуется гораздо больше – потеря понимания причинно-следственных связей между внешними раздражителями и внутренними ощущениями, нужно закольцевать свои ощущения внутри себя, чтобы кратно увеличить страдания, сделать ощущения зависимыми от внутренней потребности в них. Тем самым ужас, нахлынувший при включении внешних раздражителей в цепь, будет абсолютным и обеспечит полное смывание проекций с восприятия.
Только так бесконечно большое время, проведённое в ощущениях, опосредованных только внутренними маркерами, превратится в бесконечно малый миг, указующий на то, что Маниту пустил нас в свой Храм и пролил на нас свой свет. Храм Маниту – огромная территория, на которой расположились сотни его Пагод, Дом Маниту приметен издалека и стоит величественным обособленным столпом. Пагоды Маниту – идеальное творение без изъянов, их совершенство бесспорно, людям редко удаётся подняться на их вершины и каждое восхождение – это событие.
Дом Маниту привлекает значительно больше народа, чем Пагоды, неважно, пустят ли их на порог или нет – перед вратами всегда очередь, более того Дом Маниту в сознании людей часто представляется разменной монетой, красивой картинкой, иногда позволяющей вписать в неё своё эго, которым можно потом потрясти в миру.
Существует две основные локации Пагод Маниту – Южная и Западная. Каждая по-своему прекрасна. Южные Пагоды выше, стройнее и с высокой концентрацией, здесь практически нет леса в долинах, они будто соревнуются на пути к небу, поэтому часто загораживают друг друга. Западные Пагоды более разряженные, величественные и массивные, хоть и немного ниже соседних.
Неделю валит снег. В редкие окна посреди беспросветной белой мглы иногда взлетают к небесам крутые горы с перегруженными снегом склонами, мимо нет-нет проезжают снегоходы, даже Константин Борисович прошмыгнул, балагур и шутник – знает, сволочь, что мы не прошли перевал и Маниту не пустил нас близко к своему Дому каких-то 20 километров, а он щас легко прокатится этаким Дедом Морозом по уплотненной нашей энергией дороге и не вытирая сапог завалится в Дом Маниту, да и что с того? – мы то давно поняли, что случайно, откатившись от перевала, разбили лагерь неподалёку от Западных Пагод, так надо ли ломиться в Дом хозяина?
Раз прошли люди с рюкзаками – в их глазах читается смирение и тоска – 150000 метров в люди им предстоит одолеть своими мускулами и лыжами – какая боль! Что там по лавинной обстановке? Бинго! 5 из 5. В долине реки видимо работал зимой шарикоподшипниковый завод, который вместо металла использовал снег – такой глубинной изморози ещё поискать надо. Страшно подумать, что там на склонах. Горы начинают разгружаться – везде видны следы самосходов, валится всё – в трёхстах метрах от лагеря вылетела огромная лавина из перегруженного сбора наверху соседней вершины, подпёртого узким кулуаром, проделав путь метров в 500 уже в зоне аккумуляции, далеко перепрыгнув реку, ломая берёзки и затерев снегоходный след, она здесь местная, на районе, судя по прописавшемуся в чахлом леске прочёсу, постоянно летает.
Срабатывают большие и не очень ветровые доски рядом с «шарнирами» в основном с восточных перегруженных в силу господствующего западного ветра склонов. Интересное дело – такие лавины часто стреляют широкими фронтами, лично видели шириной не менее 400 метров на небольших высотах, в районе 1000 метров, сквозь лес, не разрушая его. Разгрузилось – это хорошо - решаем мы. Точечные «сопли» от камней можно уже и считать за сходы – их несметное количество.
На этот раз наш бивак с технической стороны практически идеален. Новый десятигранный шатёр ещё с магазинской биркой и подобающим случаю названием производителя – «Манарага», пусть не так вместителен, как старый четырёхгранный, но уютный, высокий, красивый и грамотно пошитый. Красная палатка «Высотная» для не поместившихся в шатёр Вадика и Лёхи, которые видно не особо и тоскуют по нему. Пара хозяйственных тентов типа «Вигвам» или «Ёлка» для продуктов и снаряжения. Небольшая бензопила. Сани для перевозки дров. И костровая сетка, которая избавила нас от путешествия к центру Земли вслед за оплывающим в снег костром. А также гамак. У нас тут целое хозяйство!
Паника
Начавшаяся ещё на этапе сборов дискуссия по поводу способов эксплуатации камуса в горах возгорается с новой силой. Как заставить камус скользить лучше? Что делать, чтобы со старого камуса G3 клей не мигрировал на скользяк лыжи? Кто-то перед использованием прошёлся по клею утюгом, кто-то парафинит ворс, кто-то в принципе не покупает G3.
- Клей на G3 склонен к деструкции. Скорее всего, что длинные полимерные цепи рвутся, при этом короткие сохраняют свои свойства. Поэтому клей липнет ко всему и остаётся на поверхности. Посему хранить его лучше в морозилке и ни в коем случае не утюжить, навряд ли поможет – умничаю я – Ща покажу. Копаюсь в барахле в поисках своего старенького камуса. И не нахожу. Его нет. Нигде. Потеря камуса в условиях бэка – страшный сон. Недаром Серов рассказывал про такой сон. И он реально был страшным.
Репортаж с передовой линии сознания, ведущего бой с паникой, выглядит следующим образом. Сперва думаешь, что камус просто куда-то завалился в кучах снаряжения и продуктов. Несколько раз прошерстив всё подряд, начинаешь думать о плохом. Просишь всю команду перерыть свои рюкзаки, может кто случайно прибрал. Народ откликается совсем не с тем энтузиазмом, с которым накатывается на тебя самого паника. Берёшься за лопату и лихорадочно изображаешь из себя археолога, снимая послойно снег – вроде бы здесь должен быть, но здесь его нет. Параллельно приходит ужас от осознания того, что придётся в горы ходить снегоступами.
Представляешь себя жалким, вечно отстающим и в целом несчастным и некрасивым – а вдруг кто-то увидит, как ты корячишься. Вадик разбавляет горечь – у него есть запасной, но он беговой и узкий. Вадик готов отдать мне свой и ходить на узком. Хочется целовать руки Вадику. Хватаешь взаймы камус у Коленьки, благо он практически взаимозаменяем с потерявшимся и бежишь к непройденному перевалу – память подкидывает последние картинки битвы за перевал – так, так! молодец! как трудно вспоминать! одевал его когда поднимали груз своими силами, значит мог не засунуть в рюкзак, когда впопыхах и темноте валили вниз – капец! где его щас там найдёшь? за сутки навалило больше полуметра снега.
Бегаешь по локальному выположению под перевалом буровя свежий снег в надежде зацепиться за красный такой родной и драненький мешочек. «Конечно, нет» - резюмирует безжалостный Лёха. Хочется плакать. На обратной дороге в лагерь приходит смирение. Паника немного отступает. Сознание спокойно моделирует прошлые события, картинки, картинки, надо найти среди них ту, на которой последний раз запечатлён этот самый красный мешочек. Кажется есть ещё шанс! Снова занимаешься археологией, уже более вдумчивой. Не найдя снова ничего, отходишь в сторону. Надо идти за подмогой к Вадику с его запасным камусом. «А это что?» - Катаев случайно проходя мимо археологических раскопок, обнаруживает артефакт, - «Давай, пляши!» Выдыхаешь.
Фролушка
Быть суеверным – не к добру. Поэтому людям свойственно окружать себя в быту статуэтками – кто купил от безделья, кто в надежде на случайную халяву. И если Будду Шакьямуни встретишь редко – уж очень требовательный взгляд у учителя, то Хотей Будай повсеместен. А всё от того, что и при жизни сей персонаж в целом был весел и изобилен, а сейчас является для колхозников символом богатства и изобилия. Фрол Павлович Пасечников – материализованный Хотей, пусть и не такой толстый, но во всём остальном именно он.
Запротоколированное паспортом имя не предполагает кличек и погонял – оно и без этого звучит как сценический псевдоним. Весь окружающий мир для Фрола – интерактивный театр, где он разыгрывает свой спектакль, в котором зрители не только купают его в овациях, но и являются непосредственными участниками действа.
Народ с воодушевлением поддерживает его манеру использовать в речи уменьшительно-ласкательные формы слов – «Ребятушки», «Детишечки», «Водонька», «ГОрушки» и рождает вполне соответствующий ему термин «Фролушка». Два ключевых устойчивых состояния Фролушки – «Комфорт» и «Люкс», иных не зафиксировано. Конечно, это ширма, маска – достаточно копнуть его в сторону более глубоких, нежели серфинг реальности, понятий и Фрол заплывает. Отличить Алмаз Мандукья от Хрустального Шара он затрудняется, и не готов дискутировать на тему происхождения Лопсанга Рампы. Впрочем, это и не к лицу Фролу – Хотею, детерминированному состояниями «Комфорт» и «Люкс». Семена его философии дают обильные всходы и цветут магическими зарослями, жизнерадостными и весёлыми, со сказочными бутонами цветов, зазывая прохожих. Куда мне со своими академическими попытками анализа реальности? Мой путь – путь одиночки. Фролушкины же джунгли красивы и всегда полны гостей.
Красота – призвание Фрола, его работа и признак самоидентификации. Он – брадобрей, он делает людей красивыми, именно красивыми, а не превращает в «дровосеков» или опидарашивает. С ним легко; уверенные руки, привыкшие к колющим и режущим инструментам, уверенные движения и уверенный райд – дать прямого его любимое дело, видимо, как и пройтись финальным штрихом в стрижке.
И тем не менее, весь этот внешний марафет что-то скрывает и должен вызвать у окружающих двоякую реакцию – поддаться соблазну, довериться форме и остановиться, или подробнее изучить содержимое, что значительнее труднее и интереснее. Фрол – личность значительно более глубинная, чем кажется на первый взгляд.
Жатва
Жатва в любом бэке - это то, что потом попадёт в глянец, мемы, рафинад, то, что пропишется в долговременную память. В память мусор складывать не надо. Мы готовы к жатве; почищены этанолом, вырвавшие из сердца лишние привязанности, прозрачны восприятием, просветлены сознанием, слегка, а кое-кто и очень, бородаты и похмелившиеся.
Нам выдан пермит Маниту. Он мог бы и подраскошелиться, а не выдаивать по капельке из своего щедрого кармана. Придётся брать то, что дают. Хватит жрать трансцендентную водку! Хватит тренироваться вязать узлы на деревьях! Долой дискуссии о камусах! Надевай тот самый спасённый камус и бегом в горы! Лупить фотоаппаратом не переставая – горы по мере подъёма разъезжаются по сторонам, занимая всё пространство до горизонта, так что не видно ни западных, ни восточных равнин, мы в самом эпицентре Урала! Двигать лыжи по казалось бы бесконечному траверсу, когда уже Саня завернёт его в другую сторону? Всё по науке! нельзя чтобы одна часть группы висела над другой частью, ощущать песнь организма, радующегося напрягу – шаг, еще шаг! - койфы.
Мы вас видим, группа Урал. – просыпается рация. Как слышите нас? Слышим вас хорошо! Как у вас? Норм! Поднялись на 1200 над лагерем, щас поедем в «Пилотку». Ок! Удачи! Продолжаем восхождение. Наша пагода уходит нескончаемой пирамидой куда-то в рваную облачность. Снежный её бок с «шарниром» мы уже одолели камусами, сейчас дело за кошками и ледорубами. «Снежок хорош, можно выпускать Нияза» - слышится в рации голос Стаса откуда-то из «Пилотки». Значит у парней всё в порядке. Маниту всё-таки подкузьмил нас, сперва показав синего неба над уже было маячившей впереди вершиной пагоды и резко нахлобучив на неё серую облачность аккурат к моменту нашего выхода на неё. Ё! На северо-восток стена, гребень едва просматривается на десяток метров. Не видно соседнюю вершину и тем более Дом Маниту, а так надеялись. Скорее к лыжам! Проскочить коварный участок среди камней и фирна и раздать лыжами по чисто белому, кто прямым раздаёт, кто с оттяжечкой, чтобы «шприцен» повыше поднять. Эпик Шот! Эээээ Мэн!!! А потом резво напялить камуса и побежать на вторую скатку, закрепить пройденный материал, попасть на «кору», схватившуюся падающим в горизонт солнцем. А потом словить «медленного» уже на выкате, стоять и смотреть в скрывающуюся в темноте долину, обрамлённую горами.
норм