Кто-то великий открыл житейскую теорию относительности восприятия времени, суть которой удивительно проста — равные временные отрезки прожитого времени человек воспринимает по-разному. Если он выпадает, скажем, на октябрьские суетливые рабочие будни, время сжимается в точку, проносится стремительно, не оставляя в памяти ничего. В эти периоды ты не живешь — ты проскакиваешь курьерской электричкой мимо тихих умиротворенных полустанков, не замечая ни первого снега, ни морозного узора на окне. Но есть и отпуск! Каждый день которого вмещает в себя десятки новых открытий, сотни запоминающихся образов, тысячи положительных эмоций. Время, как меха у гармошки, растягивается в радостной улыбке перед вами, будто желая показать, сколь весомыми могут быть часы, минуты и даже секунды.
Они как камушки в кармане. «Жил когда-то дровосек с женой и было у них семеро детей…» Мальчик с пальчик вывел своих братьев из черного дремучего леса забвения, подбирая в прелой опавшей хвое сперва разбросанные камушки: сначала один, следом другой, — выискивая в темноте единственный верный путь домой.
Попробуем и мы найти в своей памяти те камушки, ведущие к свету яркой жизни и калейдоскопу воспоминаний, поскольку лишь ориентируясь на них, можно замедлить ход времени и подсветить пространство, хотя бы вокруг себя.
Первый камушек
С чего начать? Может, с цветных детских воспоминаний: лето, солнце бьет в окно через густую листву заглянувшей в квартиру ветки тополя, бабушка печет блины, тяжеленная чугунная сковородка шипит и плюется капельками масла на обгорелой газовой конфорке. В эмалированной миске живет своей тягучей жизнью тесто, из его недр то там, то тут поднимаются цепочки пузырьков. Оно густое, как сметана, но в тени тесной кухни кажется, что тесто не кремово-белое, а слегка голубоватое. Блины ложатся в аккуратные стопки, их поверхность смазывается замороженным сливочным маслом, нанизанным на вилку, пересыпаются сахарным песком.Пшеничные, гречневые, овсяные, какие-то еще, не помню какие, но удивительно вкусные, — все они были сделаны по своему оригинальному рецепту. Это не современная блинная мука, все делалось из натуральных продуктов, на кефире, на дрожжевой закваске, на кислом молоке с добавлением яичных желтков, у каждой уважающей себя хозяйки был свой собственный оригинальный рецепт приготовления блинов. Только передаваемая из поколения в поколение рецептура делала блин пышным, его поверхность равномерно ноздреватой, как наглядная модель Луны. Детские пальцы, липкие от сахара, касаясь их, изображают высадку смелых советских космонавтов, покорителей дальних миров. Скоро весь космос будет уже изучен, там не останется тайн и загадок, поэтому надо хорошо есть, чтобы быстро вырасти и постараться успеть на последнюю ракету с первооткрывателями…
Где эти удивительные рецепты? Похоже, ушли, как листочки модных тогда кирпичиков отрывных календарей. Только порой, открывая старую книгу, видишь пожелтевшую страничку с неровно оборванным краем: год такой-то, большая цифра, число, фаза луны, краткая историческая информация, более крупным шрифтом — «День металлурга», что это — просто закладка в книге или памяти?
Но камушек все-таки есть! Тогда я придумал гениальный, как мне казалось, удивительный рецепт начинки для блинов. Правда, готовить ее часто было достаточно сложно, поскольку в ее состав входило дефицитнейшее, выдаваемое по ветеранским заказам, сгущенное молоко. Но его смесь в равных частях с протертой с сахаром черной смородиной давала на выходе густую сладкую пасту, взрывающую неокрепший детский мозг не столько вкусом, сколько своим цветом — ярко фиолетовым. Я радостно бегал по кухне и предлагал всем попробовать «марсианские» блины. Наверняка это было давно уже кем-то изобретено, но когда ты сам, своими руками получаешь удивительный результат, ни с чем не сравнимое чувство первооткрывателя доставляет невероятную радость.
Пожалуй, это действительно был первый кулинарный камушек в моей жизни, ключевой момент, когда пришло понимание того, что я не только тот, кого все кормят, но я и тот, кто сам может кого-то накормить.
Двести пятьдесят третий камушек, или около того
Это старая история, рассказанная и пересказанная во многих компаниях, по поводу и без, но как любая, устная форма творчества, она со временем превратилась в притчу, обрастая все новыми деталями, как берцовая кость мышцей у горнолыжника, по мере его спортивного совершенствования. Сардиния, изумрудный берег (Коста-Смеральда), начало октября. Мы с друзьями берем прогулочную моторную лодку и от Гольфо-Аранчи идем на север позагорать и покупаться в лазурной, невероятно прозрачной воде. Наш капитан — ирландец, переехавший в эти места жить. Как говорит, навсегда, — интересно, получилось ли? Он утверждает, что летом вода в этих местах слишком теплая и сейчас наступает именно лучшее для плавания время. Спорное мнение — свежие ветры и течения никогда особенно не разогревают окружающие нас красоты и бездонные, манящие своим цветом пучины моря. Но нам все нравится. И белый песок, встав на который босыми ногами, вспоминаешь одно только слово: «Баунти», манит и заставляет нас двигаться на север, открывая по пути все новые и новые пляжи.Дело к полудню, устав от солнца и наскакавшись на лодке по волнам, удивительного василькового цвета, идем обедать; случайный визит в пустой ресторан на набережной Порто Черво оборачивается обильным сытным ланчем из морепродуктов с парой бутылочек рекомендованного местного белого. И, поскольку, кроме нашей компании, в ресторане никого не было, шеф, как с картинки — невысокий, разговорчивый, да еще в красных штанах, вышел к нам поинтересоваться, что да как, ну и себя показать. Узнав, из какой мы страны, принес альбом фотографий, в котором были запечатлены памятные события, происходившие в заведении, и почетные гости, среди которых оказалась семья нашего первого президента. ОН сам, с вихром на голове и приветливой улыбкой, будто говорящий с карточки его коронное: «Панимаеш-ш-ш», его супруга, Татьяна Борисовна с мужем и еще пара исторических персонажей. Ну и, естественно, сам шефуля — «красные штаны». Воспоминания хозяина об этом визите были крайне позитивные: ели много, пили тоже, как полагается, ресторан не разнесли и симфоническим оркестром по окончанию трапезы не дирижировали, военных парадов не принимали. И особенно нашим соотечественникам-россиянам понравился один десерт.... Конечно же, это был сорбетто аль лимоне.
Мы с трепетом и благоговением отведали это чудо кулинарной мысли — оказалось очень достойно! То ли в порыве дружественных чувств, или по какой иной неизвестной причине, шеф поведал нам секретную рецептуру. Она оказалась ПРЕДЕЛЬНО простой и незатейливой: обычное лимонное мороженое взбивается с требуемым для получения необходимой консистенции количеством спуманте, в конце в эту тягучую смесь добавляется пара ложек лимончелло, а также сок лайма, сверху, по желанию, листик мяты. Просто, вкусно и легко реализуется в наших местных домашних условиях!
Белая суспензия в запотевшем от холода бокале. По сути, это фруктовое мороженое по семь копеек, хорошо знакомое нам по далекому детству, находящееся в той нежной субтильной консистенции, когда в ларьке заканчивается сухой лед.
По классической рецептуре ингредиентами являются (в пересчете на вместимость стандартной мороженицы) — 3 лимона, 150 грамм сахара, стакан молока, стакан сливок и столовая ложка лимонного сиропа, «мерзавчик» граппы. Поскольку сок лимона и молоко плохо уживаются вместе в обычных условиях, приготовление блюда требует опыта, сноровки и нервных переживаний. Есть и рецептура без сливок и молока, но…
Но сколько таких «камушков» лежит в кармане у каждого из нас. Пригоршни.
Щепотку букв втереть в горбушку хлеба,
По строчкам разложить нарезку слов;
Открыть окно и зачерпнуть из неба
Густые сливки взбитых облаков.
Пусть солнце — золотое блюдо лета,
Сверкает медью пафосных стихов.
И память, как разменная монета,
Что бросим мы в копилку пустяков.
© jeejee.it 2013
