Тагир Самокаев: спектр возможных решений Комиссии IBU - от двух лет до полного снятия дисквалификации

9 мая в Зальцбурге (Австрия) завершились заседания Комиссии по заслушиванию допинговых случаев (Doping hearing panel) Международного союза биатлонистов (IBU) по делам российских биатлонистов, обвиняемых в употреблении допинга – олимпийской чемпионки Альбины Ахатовой и чемпионов мира Екатерины Юрьевой и Дмитрия Ярошенко. Решение Комиссии должно быть объявлено на следующей неделе. Итоги слушаний Агентству спортивной информации «Весь спорт» подвел представитель спортсменов, адвокат Тагир Самокаев.

«В IBU читали правила в той интерпретации, которая была им выгодна»

- Последние три дня мы занимались достаточно привычной для меня как для адвоката работой, - заметил Тагир Самакаев. - Эти слушания отличались от других, возможно, составом, количеством присутствовавших там людей, но принципиальные моменты в подобных делах обычно схожи.

- Какие именно принципиальные моменты были затронуты на этих слушаниях?
- Первое - это дискуссия о применимых правилах. Как мы знаем, с 1 января 2009 года вступил в действие новый Всемирный антидопинговый кодекс WADA, а в соответствие с ним были приведены и правила IBU. Тем не менее, мы считаем, что ко всем трем нашим случаям должны применяться правила, которые были в силе именно на момент совершения предполагаемого нарушения, - то есть не новые, а старые Антидопинговые правила IBU от 2008 года. Это логично, ведь закон не может иметь обратной силы, если только не применяется принцип lex mitior - то есть смягчения санкции.

- В чем принципиальная разница для спортсменов, какие правила будут применяться? Новые правила или старые - для спортсменов это что-то изменит?
- Прежде всего, существуют правила, которые должны соблюдаться, и если в правилах написано, что нарушения, совершенные в 2008 году, должны рассматриваться по правилам 2008 года, - значит, так и должно быть. Но IBU почему-то принял решение рассматривать все нарушения по новым правилам. У меня лично сложилось впечатление, что на слушаниях не только я, но и сама комиссия пыталась убедить представителя IBU генерального секретаря Николь Реш, что здесь должны применяться именно старые, а не новые правила.

- IBU требует для спортсменок Ахатовой и Юрьевой дисквалификацию в два года, для Ярошенко - в четыре. Как противоположная сторона мотивирует эту позицию?
- В случае с Ахатовой требуемая санкция стандартна - два года дисквалификации за первое нарушение антидопинговых правил. Ситуации Юрьевой и Ярошенко, у которых соответственно две и три положительные пробы, также рассматриваются как один случай нарушения. В правилах IBU четко сказано: новая положительная проба может считаться повторным случаем нарушения только в том случае, если до того, как спортсмен ее сдал, он уже успел получить уведомление о первой положительной пробе. В нашем случае ребята, когда сдавали пробы, еще не знали о положительном результате предыдущих тестов - а поэтому речи о повторном нарушении и, тем более, пожизненной дисквалификации быть не может. Тем не менее, в случае с Ярошенко три положительные пробы считаются отягчающим обстоятельством, а потому IBU просит для него дисквалификацию в четыре года. Хотя, кстати, к вопросу о применении правил – отягчающие обстоятельства предусматрены только в новой, но не в старой версии правил.

- То есть две положительные пробы, как у Юрьевой, отягчающим обстоятельством не являются, а вот три - уже да?
- Получается именно так. Две положительные пробы - еще не отягчающее обстоятельство, три - уже да.

- То, что IBU даже не стал дискутировать и сразу определил все пробы как один случай нарушения - это положительный момент? Это говорит об их профессионализме, непредвзятости, или, возможно, о том, что они просто читали правила?
- Да, у меня есть ощущение, что в IBU читали правила (улыбается). Но читали их в той интерпретации, какая им была выгодна.

«Как могут люди, которые сами не несут никакой ответственности за свои ошибки, накладывать эту ответственность на других?»

- Случай с полученными в последний момент поправками из Лозаннской лаборатории также наверняка разбирался на слушаниях. - Мы выслушали приглашенного IBU эксперта, директора австрийской антидопинговой лаборатории. Он указал на то, что, по его мнению, допущенные «типографические ошибки» никак не могли повлиять на результат анализа. Я задал эксперту буквально два вопроса. Первый: какое наказание понесли люди, ответственные за допущенную ошибку или небрежность? Мне ответили, что наказания не было. Тогда я задал второй вопрос: как могут люди, которые сами не несут никакой ответственности за свои ошибки, накладывать эту ответственность на других? Я не понимаю, почему сотрудники лаборатории имеют право на небрежность и не несут за нее никакой ответственности, и почему тогда за ту же самую небрежность должны нести ответственность спортсмены? Возможно, в медицинском плане эти поправки и не влияют на результат анализа. Я не обладаю достаточной квалификацией в данном вопросе, чтобы как-то их интерпретировать. Но я могу интерпретировать эти ошибки в юридическом плане и могу констатировать, что оценка тут должна быть самая суровая, а опечатка ставит под сомнение результаты анализа.

- Присланные в последний момент поправки к документам можно считать нарушением прав спортсменов, например, о подготовке к слушаниям?
- Абсолютно. Тема прав спортсмена вообще достаточно остро звучала на заседаниях. Права спортсмена в соответствии с действующими правилами и так настолько ограничены, что любое такое нарушение должно считаться значительным. Возьмем ситуацию с забором внесоревновательных проб у Альбины Ахатовой и у Екатерины Юрьевой. По старым - подчеркну, действовавшим на тот момент старым правилам - внесоревновательная проба может браться у спортсмена только спустя один день после завершения соревнований. У девушек в нарушение правил внесоревновательные пробы были взяты сразу на следующий день после старта. И опять никто - ни антидопинговая организация, ответственная за забор проб, ни допинг-офицеры, не понес никакого наказания.

«Я не исключаю появления в этом деле принципиально новых поворотов»

- Какую роль на слушаниях играл Союз биатлонистов России (СБР)?
- Представитель СБР Дмитрий Лоев выступал в качестве наблюдателя. До слушаний СБР предлагал, например, пригласить собственных экспертов в качестве свидетелей, но нам в этом праве было отказано. Проблема, на мой взгляд, в том, что регламент заседания Комиссии до конца не определен, так как наше заседание вообще было первым в истории. Поэтому какие-то процедурные моменты Комиссия определяла сама уже непосредственно по ходу слушаний. А мы в этой связи предлагали не только свои возражения, но и предложения, некоторые из которых обязательно будут учтены.

- Какие, например?
- Например, несмотря на то, что русский является официальным языком IBU, в форме, которую спортсмены заполняют на станции допинг-контроля, отсутствует русский перевод. Соответственно, ребята зачастую не до конца понимают документ, который подписывают. Дмитрий Ярошенко предложил перевести форму также на русский язык; нас поблагодарили за конструктивное предложение и заверили, что оно обязательно будет учтено.

- Обстановка суда - явно не самая привычная для наших спортсменов. Как российские биатлонисты держались, как вели себя на слушаниях?
- Все трое держались в равной степени достойно и были искренни перед членами Комиссии. Несмотря на то, что имела место некая подозрительность ко всем нашим спортсменам, ребята абсолютно открыто отвечали на любые вопросы.

- Эта подозрительность, отказ СБР в праве предоставить экспертов, применение новых правил вместо старых – на ваш взгляд, звенья одной цепи, свидетельство давления IBU?
- Я отвечу так: мы сильные, а сильные всегда должны быть готовы, что к ним будут применяться именно такие методы.

- Нам остается несколько дней до вынесения решения. Какие наказания, на ваш взгляд, могут быть вынесены - от самого плохого до самого лучшего случая?
- Я считаю, спектр может быть от двух лет до полного снятия дисквалификации. К тому же, давайте не будем забывать, что комиссия СБР все еще продолжает работу, ведется расследование. Я не исключаю появления в этом деле каких-то принципиально новых поворотов.