… Петер возвращается домой уставший, как собака. До 2 часов ночи он пробыл в коровнике – одна из его 25 буренок родила теленочка. В 5:30 утра он снова на ногах.
Незадолго до 7 часов Петер уже запускает свой подъемник – как раз начало светать.
В это же самое время – когда с трассы убран последний смерзшийся комок снега – звезды мирового слалома, Микаела Шиффрин и Хенрик Кристофферсен, заканчивают свой завтрак в гастхофе Hinterreit. Через 10 минут они уже разогреваются на двух слаломных трассах.
Несколько зрителей – постояльцы того же гастхофа, приехавшие покататься на лыжах – стоя на краю трассы, совершенно бесплатно наблюдают за филигранной техникой лучших слаломистов мира. Примерно в 10:30 спортсмены меняют свои гоночные комбинезоны на повседневную одежду и на машинах уносятся по направлению к аэропорту Мюнхена – сезон Кубка мира продолжается. Конечно, господин Хёрль не остается внакладе – наградой тому поцелуй от Микаелы.
После того, как трассу покидают последние тренеры и сервисмены, суета на подъемнике стихает и у Петера Хёрля появляется время для разговора – про снег, с которым у него особые отношения: зимой школьнику Петеру приходилось самостоятельно откапывать дорогу, чтобы добраться до школы.
Отец нынешнего директора трассы в Хинтеррайте был мастером керлинга, и после того, как в четвертый раз выиграл чемпионат Европы, получил лицензию на строительство горнолыжного подъемника от своей же деревни. Было это в 1972 году – в Австрии горнолыжный спорт стремительно набирал обороты. Бугельный подъемник построили на склоне, владельцем которого была семья Хёрль. Подростком Петеру доверяли прокладывать лыжню под подъемником, позднее его стали привлекать к подготовке трассы. Так он и рос: «Снег был моей естественной средой обитания, он всегда был вокруг меня».
Уже в молодые годы Петер Хёрль взял на себя все заботы по хозяйству, гастхофу и подъемнику. В 1992 году он построил еще один бугель – выше первого, поскольку увидел неплохой потенциал для тренировок спортсменов на склоне с уклоном в 50%.
В конце 90-х в Хинтеррайт попал Томас Штангассингер – в то время один из лучших слаломистов мира. Его не смутили микроскопические размеры горнолыжного центра, но очень понравилось полное отсутствие очередей на подъемник, свободная и крутая трасса, отсутствие назойливых поклонников по краям трассы и раздачи автографов. В общем, идеальные условия для тренировок.
Слух о Хинтеррайте среди спортсменов распространился очень быстро. На трассу Хёрля стали приезжать лучшие горнолыжники мира. На инвестициях владелец канатных дорог решил не экономить: уже в конце все тех же 1990-х, дабы быть конкурентоспособным, была смонтирована система искусственного оснежения вместе с соответствующим по объему водным резервуаром. Комнаты в гастхофе были отремонтированы, а помещение площадью 100 кв.метров отдано в распоряжение сервисменам. В гараже Хёрля появился ратрак Kässbohrer Pistenbully новейшей модели.
Все это далось непросто: когда Петер пришел в местный банк за кредитом в 11 миллионов шиллингов, банковский клерк покрутил пальцем у виска. Но Хёрль смог его переубедить, доказав, что тренировочный склон для элиты, небольшой учебный сектор для семей с маленькими детьми и трасса для начинающих смогут принести прибыль. В итоге кредит ему дали.
А потом пришел успех. В австрийских газетах стали писать о Хинтеррайте, как месте тренировок горнолыжников мирового уровня. Но за границей о нем еще не знали.
…В 17-00 Хёрль приглашает пройти в его святая святых – к ратраку Kässbohrer Pistenbully и раскрывает пару секретов. В отличие от водителей снегоуплотнительной техники на больших курортах, которые вечно торопятся завершить свою вечернюю работу по восстановлению склонов, Петер движется по трассе очень медленно – максимум 8 км/ч. Кроме того, вот уже пару лет он работает со специальным навесным оборудованием, которое уплотняет снег и делает его поверхность жесткой. Воду, с помощью которой готовят трассы Кубка мира, он никогда не использует: «Конечно, покрытие трассы должно быть очень жестким, но никак не ледяным».
Обычно Петер проводит за штурвалом ратрака от 6 до 8 часов. При сильном снегопаде подготовка трассы занимает больше времени. Наш разговор превращается в монолог, изобилующий техническими терминами, за которым трудно уследить без специальных знаний по физике. Речь идет о регулировке угла наклона лопастей, о давлении задней фрезы, об идеальной температуре и звуке снега. Петер никогда не включает музыку у себя в кабине: «Я должен слышать шорох снега, чтобы понять его».
Понять снег?
«Да, конечно – я должен его понимать. Я слушаю снег, прислушиваюсь к звукам, которые он издает». Часто это скрип, или хруст, иногда снег трещит. По таким признакам Петер узнает, какое именно оборудование ему использовать и как работать. Он говорит так, будто рассказывает о самых обычных, очевидных вещах: «Если условия по-настоящему сложные, я разговариваю со снегом. Иначе как мы поймем друг друга – он и я?»
Ну да, поговорить. Со снегом. На пути к совершенству хороши все средства, считает маэстро. Во время подготовки трассы работа должна идти неспешно, без напряжения. У того, кто слушает снег, есть время: «Главное - не халтурить, тогда все получится как надо».
В крестьянском хозяйстве Хёрля, рядом с другими коровами, есть корова по имени Olympe. Это корова звезды из США Линдси Вонн, которую она получила за победу на этапе в Валь д’Изер (Франция). Вонн оставила свой приз там, где, по ее мнению, Olympe будет лучше всего – тут и хорошее общество, и хороший уход.
Петер сам предложил Линдси оставить корову у него: «Ты же не можешь отправить корову на самолете в Вэйл». С тех пор Olympe живет в Хинтеррайте и встречается с хозяйкой, когда она приезжает на тренировки.
Так и живут – слушая снег…
Источник: Der Spiegel
Текст: Johanna Stoeckl
Фото: (c) Franz Walter
