| Предыдущая часть | Карта | Начало |
Урунхайка. Ремонт. Маркаколь
Наутро приступаю к ремонту. В крайний раз я разбирал-собирал велосипед, как и многие на этом сайте, лет 35 тому назад, теперь придётся с трудом выковыривать из дальних тугих закоулков памяти, как это делается. Увы, идея одноразового велосипеда на поход, чтобы не заморачиваться собственноручно с ремонтом и регулировкой, с треском провалилась: новый, он не протянул и трети маршрута. Ну и вообще велосипеды — что один, что другой — собраны перед продажей явно не теми руками, как хотя бы в московских магазинах. Ещё раз убеждаюсь в том, что в походе любое техническое средство, которое ты не в состоянии собственноручно разобрать по винтикам и собрать обратно в работоспособное состояние, неизбежно превращается в бесполезный кусок железа.
Так что ручки прикладывать придётся в любом случае. Хорошо всё-таки, что это всего лишь простейшая конструкция с 6 осями вращения, а не настоящий спортивный МТБ с передачами и прочими наворотами. Забегая вперед, скажу, что всего за поход пришлось перебирать и регулировать ходовую часть на обеих машинах по 3 раза, плюс по разу — рулевую колонку. Зато проколотых камер (основного ремонта, которого я ожидал) не было ни одной. Хорошую резину делает китайская резиновая промышленность!
Попутно разживаемся маслом, солидолом, бензином, ветошью, недостающими ключами, — вьюк заметно потяжелел. Изобретаем способы стронуть намертво закрученные, пригоревшие и приржавевшие гайки в полевых условиях, без использования полуметровых ключей, известной матери, и прочих необходимых приспособлений. Китайская тормозная втулка имеет несколько иную конструкцию, чем привычная советская (считай, немецкая начала прошлого века), но как она работает — в принципе ясно, как её регулировать — тоже можно додуматься. Отмытая от скудной горелой смазки, она, как выяснилось, не так уж сильно и пострадала; китайская конструкция оказалась более надежной, советская точно развалилась бы на куски.
К вечеру оба велосипеда на ходу, можно отмыть руки бензином, насколько удастся, и пойти погулять на озеро. Урунхайка — единственная крупная деревня на большом горном озере Маркаколь, остальная часть озера входит в заповедник, организованный вроде как для охраны местного ускуча (ленка). Хотя при тех масштабах, которыми его ловят здесь местные жители и заезжие рыбаки, охранять во всём остальном озере, похоже, уже в общем-то нечего. Правда, совсем недавно заповедник ещё расширили, включив в него весь дальний, западный, конец озера и исток Кальджира до первого ущелья, по официальной версии — исключительно ради пущей заботы о сохранении ускуча. Настоящая причина, впрочем, давно уже секрет Полишинеля: в самом истоке Кальджира, в Чумеке (название осталось от посёлка, упразднённого в годы коллективизации), построил себе дачу господин Назарбаев. Что ж, надо признать, губа у него не дура... Как и у его коллеги по эту сторону Алтая. Построил, надо признать, вполне гуманно и остальным гражданам своей страны особо не докучает, даже близлежащую деревню Матабай не выселил — как поступил в подобной ситуации другой его коллега в одной из демократических республик Средней Азии. Но про подход к верховьям Кальджира с севера, как мы ходили в 1991 г., теперь уже точно можно забыть.
Озеро красивое и бесполезное, как большинство обитательниц сего форума. Подходов к воде мало, берега низкие, топкие, заболоченные, вода мелкая. По южному берегу раньше было до границы заповедника километров пять, и какая на этих километрах была малина! Теперь заповедник начинается сразу за околицей, и сразу по-серьёзному: забор, КПП, — хрен пройдёшь.
Зато магазинов теперь в деревне появилось с полдюжины, у коммерсантов тоже кое-что есть. Ассортимент, конечно, не очень богатый, ларьково-показушный, а по существу скудный. Но жить можно. Мороженым обожрались, йогуртов запасли, тушёнку нашли очень хорошую. Заправка — хоть и не поймешь чем, но вот она на горке стоит. Цивилизация!
Планшет, сцуко, заработал. Чорт его разберёт, надолго ли? Сам сломался, сам починился, сам и снова сломается. Нет, свой девайс на плечах, хоть и со слабеньким процессором прошлого века, и память глючная, и операционка строго однозадачная — но всё-таки надёжнее.
Кошки в Урунхайке все смешные и какие-то недобрые. Белые (с серыми хвостами и ушами), мелкие, пузатые, прямо колобок какой-то. Первый раз, когда увидел, подумал — кошка сильно беременная. В следующий раз вижу — этот-то точно кот. И такой же маленький и круглый. Не прячутся, не убегают, не подходят, а, наоборот, уставятся на тебя и шипят злобно. Мол, чё припёрся, сцуко?
Когда дневная жара спадает, выдвигаемся немного за деревню — поспать под ёлочкой. Ночевать в избе уже невмоготу. Ворона — птица вольная!
Урунхайка - Алексеевка
От Урунхайки сразу начинается подъём по лесной долине к перевалу Тиккабак, по существу, последнему на этой части пути. Дорога постоянно и нудно карабкается вверх, набирая, таким образом, бОльшую часть высоты; крут только последний взлёт, зато он короткий. Но зато вся дорога сплошь в камнях и промоинах.
За перевалом хвойная тайга сменяется широколиственной, а вскоре и вовсе начинает кончаться. Появляются первые летние юрты, пасутся стада. В районе Успенки начинается степная котловина Акжайляу — Белый Луг, и дальше на юг будет только степь и полупустыня до самой китайской границы.
Перевал Мраморный — по сути, просто точка на краю плато, подъёма с этой стороны на него нет. Только спуск 700 метров. С перевала открывается роскошный вид на китайские барханы. Говорят, по ночам за ними видно зарево какого-то большого города, но мы проезжали уже утром, и посмотреть сверху на ночной Китай нам не удалось. Тьфу! Что за идиот спамит мне смс-ками, я же в отпуске, #####... А-а, «Билайн приветствует вас в Китае!»
По мере спуска разглядываем барханы сверху вниз, потом по горизонтали, потом они уже намного выше нас... Зелёнка внизу — речка, по которой проходит граница. Когда-то эти места заселяли русские крестьяне. При Столыпине Северо-Восточный Туркестан был одним из центров переселенческого движения, задолго предвосхитив и Турксиб, и хрущёвскую целинную кампанию. Ну, а бесплодные пески за речкой для них интереса не представляли, так они и остались китайскими. Дорога тянется вдоль колючки, на той стороне — застава с почти знакомым красным флагом. Какая же она всё-таки маленькая и круглая, эта планетка! И каким боком её ни поверни, куда ни поезжай, со всех сторон эта китайская граница.
Первая деревня Николаевка переименована в Моинды и почти заброшена. На заставе перед Алексеевкой (ныне Теректы) русский прапорщик проверяет наш пропуск, но с документами у нас всё в порядке: бюрократическую машину проще подкармливать нужными бумажками, чтобы она крутилась плавно и без остановок, чем доказывать абсурдность её существования. Нужна бумажка? Вот вам бумажка. Чем больше бумаги, тем чище задница, — первое правило любой бюрократии.
В Алексеевке оставляем барахло на дворе у Валеры и отправляемся по магазинам. Обувку нашли, батарейки — дерьмовые, но зато много, топор — нафиг, в степи да пустыне без него обойдёмся... Мобильники либо простейшие, либо навороченные с qwerty-клавиатурой, но не ведроиды — ладно, обойдёмся головой.
Хлеб оказался недопеченным. Самое страшное — не нашли тушёнки, только соевый суррогат, да вездесущий говпродукт. Возить эти субстанции по горам на собственном горбу — себе дороже. Придётся голодать, как минимум, до Горного, говорят, там много магазинов. Но как бы то ни было, треть пути мы уже проехали. Таёжная часть маршрута закончена, начинается горно-степная. Ворона — птица сильная!
