Эта история наверняка знакома тем, кто живет в Западной Канаде. Он произошла с группой бэккантри лыжников, отправившихся в Национальный парк Glacier National Park в Британской Колумбии в начале 2003 года, и попавших в одну из самых смертоносных лавин в истории Канады. Семь человек погибло. Ужасная подробность: погибшие – школьники.
В СМИ подробно рассказывалось о гибели семи школьников. Журналисты опросили скорбящих родителей, представителей школьной администрации и спасателей, пытаясь вникнуть в причины непонятной трагедии. Но многие вопросы остались без ответа: те, кто пробились на поверхность, отказались рассказывать о том, что произошло в холодный февральский день. Их имена не были обнародованы, и по сей день оставшиеся в живых участники и их знакомые продолжают яростно защищать эту коллективную анонимность. Но спустя 12 лет Уилл Джонсон, один из участников того похода, нарушил молчание.
Было около 6 часов утра в пятницу, 31 января 2003 года, когда 15-летний Джонсон присоединился к своим 13 одноклассникам на стоянке в Калгари. Погода стояла не по сезону тёплая, они погрузили своё снаряжение в чартерный автобус, пока родители болтали возле своих автомобилей. Впереди было четыре дня лыжного бэккантри.
Поход с ночёвками в Национальном парке – традиционный ритуал посвящения в престижной школе Strathcona-Tweedsmuir School (STS), подготовка к этому походу ведётся с самого начала учебного года. Всего в STS обучается около 80 десятиклассников. Джонсон не должен был в нём участвовать, однако из-за участия в соревнованиях национального уровня по бадминтону он пропустил поход со своим классом, и ему было разрешено поехать вместе с другим классом. Он знал некоторых учеников, участвующих в этой поездке, ещё с начальной школы. “Это была очень сплочённая группа,” говорит Джонсон.
После пяти часов утомительной дороги автобус остановился на перевале Роджерс Пасс, на полпути между городами Голден и Ревелстоук. Перевал Роджерс Пасс является одним из самых безопасных мест для бэккантри, но это, конечно, не является гарантией безопасности. Всего за 12 дней до начала похода школьников в лавине недалеко от этого места погибло семь опытных лыжников. Но начиная с 1990 года школа провела десяти поездок в Роджерс Пасс без инцидентов. Учитель и лидер группы Эндрю Николсон, более известный как мистер Ник, участвовал в нескольких таких поездках. Если у него возникнут сомнения в безопасности перевала Роджерс Пасс в ближайшие дни, группа отправится на горнолыжный курорт Кикинг-Хорс.
Выйдя из автобуса, Ник побеседовал с чиновниками и изучил бюллетень парков Канады, в котором оценивались местные снежные условия. Лавиноопасность в районе оценивалась как “умеренная” (второй уровень из пяти) на уровне леса, и “значительная” (третий уровень из пяти) в верхней части склонов, куда они не собирались. В бюллетене также было отмечено, что дожди, прошедшие ещё в ноябре, создали слой зернистых кристаллов льда между неплотными слоями снега.
Группа покинула автобус и прошла на лыжах заключительный отрезок дневного пути. На тропе, проложенной между деревьями со снежными шапками, мистер Ник провел со школьниками занятия по лавинной безопасности. Они рыли шурфы и проверяли снежный покров, копали пещеры для укрытия, закапывали и отыскивали лавинные трансиверы.
Перед заходом солнца – около 5:30 вечера, они прибыли в хижину Arthur O. Wheeler Hut, живописный трёхкомнатный бревенчатый дом, принадлежащий альпийскому клубу Канады. Школьники стали собирать дрова и готовить еду на ужин. После ужина группа обсудила маршрут на следующий день. “Наши учителя внимательно контролировали каждый шаг обсуждения, – говорит Джонсон. “У нас было два варианта маршрута. Снежные условия на обоих маршрутах были близки, но тот, который мы в конечном итоге выбрали, отличался более очевидными путями пересечения склонов.”
Наступила ночь. Несмотря на шутки и смех, которые затянулись допоздна, это был последний спокойный сон Уилла на протяжении следующих двенадцати лет.
Небо было серым, когда группа вышла на маршрут в 9:30 утра. Температура около нуля – это был прекрасный день для бэккантри. В бэккантри нет подъёмников, и горнолыжники идут вверх на своих лыжах. Группа медленно набирала высоту то на лыжах, то сняв их и поднимаясь пешком – это тяжёлая работа, и спустя некоторое время они остановились отдохнуть и перекусить бутербродами и орехами. В это время пара опытных лыжников догнала группу и, обменявшись несколькими словами с Ником, двинулась дальше. “Они двигались в том же направлении, что и мы, но шли гораздо быстрее,” вспоминает Джонсон.
В 11:45 утра группа остановилась на опушке леса и приготовилась пересечь второй большой склон на своём пути. Поскольку при подготовке школьников учили минимизации риска, они продолжили маршрут парами, с дистанцией между двойками в 15 метров. Двое взрослых замыкали группу, мистер Ник шёл первым.
Воздух был прохладным, ни ветерка, тишина нарушалась лишь шорохом лыж по снегу. “Было настолько тепло, что я не надел шапку, а куртка была нараспашку. Я шёл, наверное, третьим или четвёртым,” – вспоминает Джонсон – “Затем кто-то закричал.”
В ту субботу у сертифицированных бэккантри гидов – Эбби Уоткинса и Рича Маршалла был выходной день, и они планировали провести пару часов на одном из популярных маршрутов недалеко от шоссе. Когда они проходили мимо большой группы подростков, Маршалл отметил, что школьники были отлично оснащены: 240-сантиметровые зонды из углепластика, складные лопаты и трансиверы – и чувствовали себя комфортно в условиях дикой природы. Спустя час гиды остановились, чтобы попить чая из термоса и насладиться пейзажами. Они заметили группу школьников, выходящих из-за деревьев на поляну в 100 метрах ниже – цепочку силуэтов, скользящих по снежно-белому листу. Это был один из тех редких моментов, которые мгновенно и навсегда впечатываются в альбом нашей памяти. И в этот момент раздался звук.
Ничто не предвещало. Никаких сотрясений склона. Никакого человеческого фактора. Только громкий треск и огромная лавина со склона Маунт Хеопс, группа школьников была точно на её пути. Маршалл попытался предостеречь их, крича: “Лавина, лавина, лавина!” Но его попытка оказалась тщетной. Они могли только наблюдать, как снег несётся по противоположной стороне долины – по направлению к ничего не подозревающей группе.
Джонсон не слышал треска, но остановился, как вкопанный, и попытался найти источник криков. Инстинктивно он посмотрел вверх по склону, но увидел только безмятежный пейзаж. Затем повернулся в сторону долины и Маунт Хеопс на её западной стороне. Облака вначале скрыли лавину из его поля зрения, но затем Уилл увидел, как лавина прорвала облака и полетела со склона Маунт Хеопс. Сначала лавина была далеко, и первой реакцией Уилла был не страх, а восхищение. “Это было сюрреалистично”, – говорит он. “Но затем я увидел, что наш лидер сбросил свой рюкзак и лыжи. Я не знаю, сколько секунд у нас было, но времени что-либо сделать уже не было. Я помню, как начал отстегивать одну лыжу, а потом была эта стена из снежной пыли”.
Лавина оказалась очень большой – 800 м в ширину, километр в длину и пять метров в толщину. По пятибалльной шкале она соответствует 3,5 баллам – достаточно большая, чтобы повалить здание или уничтожить 10 гектаров леса. Пять тысяч тонн снега врезалось в дно долины, а затем понеслись вверх по противоположному склону. Несясь со скоростью 150 км/ч, лавина поглотила всё и всех на своем пути.
“Следующее, что я помню, я в снегу. Я почувствовал, что я внутри лавины. Я помню ощущение скольжения вверх, потом я почувствовал, как лавина приподняла меня, а затем осела. В моей голове билась одна мысль: “Вот дерьмо, вот дерьмо,… ” Поначалу снег был текучий, но затем он мгновенно превратился в бетон. Я не мог пошевелить ничем. Я не мог пошевелить даже пальцами. Где верх? Где низ? Я ничего не мог сделать. Я не мог ничего разглядеть. Меня окружала абсолютная темнота.”
Полностью потерявший ориентацию и находящийся в панике Джонсон понял, что похоронен заживо. Снег вокруг был упакован так плотно, что не давал ему дышать: “каждый раз, когда я пытался вдохнуть – а я пытался дышать носом, мои рёбра упирались в снежную стену. Мой рот был забит снегом. Это было ужасно.” Однако, поскольку он шёл в группе из 17 человек, были хорошие шансы на то, что кому-то удалось избежать попадания в лавину, так что его найдут в ближайшее время. Уилл цеплялся за надежду на то, что его быстро найдут. Он просто не мог знать, что все члены его группы были в этот момент погребены под толстым слоем снега.
Температура тела Джонсона резко упала, но он не помнит ощущение холода. Гипотермия была наименьшей из его забот – ему не хватало воздуха: “Я пытался контролировать каждый вздох. Восемь секунд, восемь секунд. Медленно. Я знал, что в конце концов я буду не в состоянии дышать. Потеря сознания быстро приближалась. Я всё время думал об этом. Если бы они не нашли меня, последнее, что я бы запомнил – как я считал свои вдохи.” Он не может точно сказать, сколько времени оставался в сознании; время тогда измерялось только мучительными восьмисекундными интервалами.
Увидев, как находящаяся ниже группа скрылась под слоем снега, гиды смирились с неизбежным. Ослеплённые снежным облаком, порождённым лавиной, они ждали удара снега, который их сметёт. Но удара не было. Уоткинс и Маршалл остались живы, и они одни во всем мире знали, что группа школьников в беде.
Угроза второй лавины была серьёзной. Но гиды знали, что бегут драгоценные секунды. Через полчаса шансы выжить у человека в лавине падают вдвое. Через 45 минут вероятность выжить – меньше 30%. Если человек лишён воздушного кармана перед лицом, его ощущения такие же, как если бы он был под водой. Уоткинс и Маршалл осторожно съехали на лыжах вниз к краю зоны выноса и увидели торчащую из-под снега перчатку. Рука принадлежала Нику. Как только его лицо и верхняя часть тела были очищены от снега, гиды оставили его и начали искать сигналы биперов. То, что они первым нашли лидера группы, было явной удачей – ведь именно у него был спутниковый телефон и он сразу же вызвал помощь, а затем присоединился к гидам, которые искали его учеников.
Джонсон под снегом отключился. Было не больно; он был в сознании одну минуту, а потом провалился в обморок. Как вдруг его выдернули обратно в мир бодрствования. Он стоял на поверхности снега, с трудом застегивая свою куртку, не понимая, как сюда попал. Память возвращалась отдельными фрагментами: “Я не мог пошевелить руками. Я стал замерзать. Дрожь. Мои руки дрожали. Я не мог думать. Я не мог говорить. Люди только что вытащили меня. Я был без сознания. Я дышал.”
Он узнал лыжников, которых видел раньше, роющих яму неподалеку. Ошеломлённый Джонсон посмотрел в яму метровой глубины, из которой его вытащили. “Мне несказанно повезло, что я был так неглубоко ”, – говорит он. “Там был ещё один человек, которого гиды нашли первым, но он был на глубине 3,5 метров. С такой глубины невозможно быстро откопать человека силами двух людей, поэтому гиды отметили место своими лавинными щупами и двинулись дальше. Я оказался следующим.”
Когда он, наконец, смог преодолеть шок, Джонсон и девушка из его класса, которую откопали через минуту после него, начали откапывать первого из засыпанных. Они работали одной лопатой по очереди, и копали до тех пор, пока не задохнулись и не почувствовали, что их руки одеревенели. Через полчаса прибыла первая помощь – трое мужчин, которые и сменили выбившихся из сил Уилла и девушку.
К этому времени Уоткинс и Маршалл откопали четвёртого человека, так что к работам присоединилось ещё несколько человек. Джонсон и девушка разделились, и он увидел, как из-под снега вытащили тело без признаков жизни. Спасателям необходимо было работать максимально быстро, так что Джонсон и его однокласснице было поручено делать искусственное дыхание и массаж сердца. Обессиленный Джонсон ещё не до конца оправился от шока, но сконцентрировался на единственной цели: “не замечая, как бежит время, мы просто сосредоточились на компрессиях и вдохах.”
Через час на склоне было семь вертолетов, 48 спасателей и три специально обученные собаки. Джонсон продолжал делать искусственное дыхание до тех пор, пока не приехала скорая и врач не спросил, как долго они пытаются воскресить своего друга. Но Уилл не знал, сколько прошло времени. Но он чувствовал, что уже много, но ничего не изменилось. “Они сказали нам отойти, и я думаю, в этот момент я впервые понял, что человек умер,” – вспоминает Джонсон.
Ошеломлённый, с телом друга у ног, он огляделся. Глядя на склон, Джонсон заметил воткнутый вертикально зонд. Потом ещё. И ещё. Эти зонды над местами, где находятся засыпанные люди, на его глазах быстро становились могилами.
Все казалось нереальным. “Ты просто копаешь снег, ” – говорит он. “Ты не знаешь, кто там внизу, ты не знаешь, как глубоко он находится. Ты не видишь тело или лицо.” Вскоре подошёл кто-то из взрослых и сказал, что ему пора уходить. Когда до Джонсон дошла правда, он испытал шок: “все, кого нет наверху, уже никогда не поднимутся”.
Спасатели работали на площади в квадратный километр, и Джонсон отчаянно пытался увидеть своих друзей. К этому моменту он знал о пяти выживших, включая его самого, и об одном погибшем. Но вертолёты уже начали забирать людей со склона, и понять, сколько человек выжило, было невозможно. Повторная лавина могла бы засыпать и уцелевшую часть группы, и спасателей, поэтому необходимо было быстро эвакуироваться. Джонсон тоже эвакуировали на вертолёте в отель Glacier Park Lodge, где он надеялся найти остальных учеников из своего класса. Найдя их в маленькой комнате, он понял, что половины его друзей – семерых школьников – больше нет.
Тщательное расследование пришло к заключению, что смерть школьников наступила в результате природной катастрофы.
Благополучно вернувшись домой, Джонсон продолжал бороться за то, чтобы выбраться наверх. Он знал, что должен радоваться, что оказался среди выживших, но радости не было. Наибольшее облегчение он ощутил через несколько недель после лавины, когда вместе с остальными вернулся в школу. Школа и общество сплотились вокруг них. “Было приятно вернуться, ” – говорит он. “Появилось ощущение безопасности.” Но, несмотря на поддержку друзей, семьи и даже незнакомых людей, есть та часть Джонсона, которая никогда не станет прежней. В течение многих лет парень молча страдал. “Я отлично научился позволять людям думать, что у меня всё замечательно, потому что тогда никто не задаёт тебе вопросы, никто не крутится рядом и не волнуется за тебя» – говорит он.
Джонсон боролся с депрессией и с тем, что он называет “погоней за удовольствиями, чтобы отвлечься” – много вечеринок и алкоголя. В основном, он пил, чтобы забыться, но ещё и чтобы заснуть. Приступы паники происходят сейчас всё реже, но были ночи, когда он лежал на спине, устремив взгляд в темноту, ощущал, как поднимается и опускается его грудь и считал свои вдохи и выдохи. Некоторым этот метод помогает избавиться от тревоги и заснуть, но Джонсона он переносит обратно под снег, где он снова думает, что следующий вздох станет последним. Даже сегодня, засыпая, он очень похож на умирающего.
Спустя почти десять лет он, наконец, обратился за помощью к врачам. Это процесс, который скорее всего, никогда не будет закончен, но Джонсон знает, что уже добился прогресса. После начала лечения, он отправился на специальную программу в Калгари, которая продлилась месяц, а затем работал над собой ещё четыре месяца, “чтобы вернуться в Британскую Колумбию, отрастить бороду, заняться йогой и, наконец, научиться жить со всем этим.”
Он работает риэлтором, много путешествует и проводит много времени с людьми, которых любит. Он продолжает посещать лавинные курсы, и каждый год вместе с друзьями (в том числе и с некоторыми из своих выживших школьных друзей) совершает бэккантри-походы на лыжах. Рассказ этой истории – ещё один важный шаг вперед, по долгому пути к выздоровлению.
Джонсон по-прежнему ищет ответы на важные вопросы: «Почему я? Для чего я здесь? Что я должен делать теперь?»
“Я бы не сказал, что нашёл ответы на эти вопросы ”, – признаётся Уилл. Но он никого не винит в происшедшем – ни школу, ни мистера Ника, ни открытую образовательную программу, которую по-прежнему считает очень важной. И не бэккантри: “Иногда дерьмо случается. Может быть, виноваты горы? Нет. Гора – это просто гора. А снег – это просто снег.”
Ainsley Doty, Macleans.ca
Апрель 2015. Перевод
вот это жесть конечно:
“Там был ещё один человек, которого гиды нашли первым, но он был на глубине 3,5 метров. С такой глубины невозможно быстро откопать человека силами двух людей, поэтому гиды отметили место своими лавинными щупами и двинулись дальше. Я оказался следующим.”