Но это «дрожание» сработало как спусковой крючок воспоминаний.
Я вспомнил наш первый приезд в Красную Поляну. Тогда мы жили на отшибе – в охотничьем домике Николая II, и на комнату с высоченными потолками была всего одна тусклая лампочка где-то далеко-далеко, и мы ходили в качестве развлечения в маленький музей, расположенный здесь же…
А в следующий приезд, в марте, мы жили у приветливой хозяйки в одном из частных домов, где вечером мы пили чай возле такой уютной печки, а вечером приходил Слава Лосев с гитарой и прекрасной «Изабеллой», и шел безумный снег – буквально ливень из снега, и во дворе выросли сугробы по пояс, и на третьей очереди Альпики (тогда еще не было четвертой) можно было так классно пройти по заваленному лесу, и как-то раз из леса вылетел с комом снега на лыжах Слава Рунич и, выписав большую дугу на глазах изумленных «бздыхов» (как местные называют отдыхающих), снова улетел в лес…
А когда шел ливень, то на первой очереди креселки Альпики ты поднимался под потоками воды, на второй – садился в пропитанную водой снежную подушку, а на верхней станции тройки работающий ратрак с включенными фарами был виден только метрах в двадцати…
Мы спустились тогда, промокшие до нитки, – одежда Marker не спасла, и наши друзья, которые жили в одном из новеньких домиков турбазы рядышком с нижней стацией Альпики, отогрели и обсушили нас. Сейчас на месте этой турбазы – гигантская станция этой самой железной дороги.
В хорошую погоду в небе сновали вертолеты, забрасывая клиентов Марка Тестю и «вертикальных» Коли и Виталика на хребет Аибга, где тогда можно было встретить медведя…
А в уничтоженный теперь «Мюнхаузен» вечером можно было прийти и спокойно сесть за свободный столик…
А обратно на вокзал мы ехали на УАЗике под ливнем, и на старое шоссе сползали пласты глины, и недалеко от водопадов я явственно ощутил, как эта глина потащила нашу машину к краю обрыва. Слава Лосев тогда вырулил…
А в следующий раз были тесты Volkl, и вся банда тестеров жила в отдельном корпусе турбазы МО, и вечерами были песни, и разговоры, и общение с ребятами, которые работали инструкторами, и они жаловались на то, что их кормят тем, что осталось от предыдущего ужина отдыхающих…
А потом уже, когда уже работала «четверка», мы жили на берегу моря, и вечерами выходили гулять на пляж, на который накатывались холодные волны, и как-то вечером к нам пообщаться приехал Володя Силинский – бывший питерский райдер, перебравшийся в Поляну. А в крайний день тестов Rossignol мы с Леной Рощупкиной и Димой Климовым утащили все три пары наиболее интересных лыж – это были «четвертые Бандиты» и самые первые Squad’ы, и оттянулись на четверке, заваленной целиной…
И именно в тот – а может, и в следующий приезд, уже работала канатка «Родниковая», и на ней не было очередей, потому что мало кто знал, что она работает и вообще существует.
И уже построено шоссе с тоннелями, и четыре региона катания, и старенькие канатки Альпики уже демонтируют, заменяя на новые, скоростные. И строится гигантская канатка от того места, где когда-то был «Мюнхаузен» и фотограф с орлом напрокат – на газпромовский комплекс, и построен стэш-парк, и прошли этапы FWT, и уже спустились по трассам скоростного спуска Боде Миллер и Линдси Вонн, и в холле современного отеля мы долго разговаривали с Марией Риш, а в ресторане за соседним столиком ужинал Бенни Райх, и в прокате полно современных лыж, и есть детские подъемники и супердорогие горнолыжные бутики…
И уже пришел первый рейс скоростного электропоезда, у которого под лобовым стеклом на электронном табло надпись «Alpika-Service»…
Это и есть жизнь.
