 |
– Юля, а вы, оказывается, еще и на слесаря измерительных приборов в родном Комсомольске-на-Амуре учились?
– Да, из школы меня собирались выгонять, потому что из-за лыж я очень много пропускала. И мы решили два класса с восьмого по десятый проучиться в СПТУ. Ну а там, естественно, специальность нужно было осваивать. И, как оказалось, учиться еще сложнее было, чем в школе. Так что проблем тоже хватало. Сейчас вспоминаю – еле-еле я все это тянула. Бесконечные сдачи, пересдачи… Знаете, как экспресс-метод Илоны Давыдовой. Выучил – рассказал, выучил – рассказал. А в голове очень мало чего оставалось. Потом практика… Я как взмолилась: вы что, говорю, какие приборы? Я никогда в жизни этим заниматься не буду. Ну, после этого учителя смирились и дали мне диплом об окончании, как в средней школе.
– Когда ребенок в спортивной семье рождается, он обречен на спорт?
– Думаю, да. Вот у Василия тоже семья спортивная. Хотя ни его, ни меня родители насильно на лыжню не выгоняли. Просто по ребенку ведь сразу можно увидеть – есть у него талант или нет. Наверное, папа увидел что-то во мне. Я очень подвижная росла, и ответственная была очень.
– Ваша старшая дочь Олеся такая же?
– Наверное, все-таки папин характер взяла. Немножечко с ленцой. Хотя не знаю. Может быть, все от того идет, что она выросла в Москве. А здесь, я заметила, ребенку иногда свободы не хватает. Не то что мне в Комсомольске... Лес рядом – побежала…
– Когда тренер – отец, это полное взаимопонимание с ребенком или сплошные проблемы?
– Проблемы, конечно. Потому что папа, когда тренирует, он не папа, а тренер. И папой опять только дома становится.
– Семья много заложила в ваш характер?
– Очень. Несмотря на то, что уже у самой дети, родители для меня по-прежнему самые близкие друзья. Они до того во мне, что без них я иногда даже и решить ничего не могу. Папа у нас в доме всегда был главным, и это, как я теперь понимаю, для меня тоже, наверное, показатель. В моей семье главный – Василий. Еще сколько себя помню в Комсомольске, у нас люди в доме были постоянно. Мама борщи огромными кастрюлями варила. И в Москве потом то же самое. Движение вечное в квартире. Василий, например, никак не мог к этому привыкнуть. А я, наоборот, дома не могу долго одна находиться. И в жизни я такая – общительная. Мне все время нужны какие-то дела.
– На последнем чемпионате мира в Саппоро Василий очень трогательно вспоминал, как роды у вас «принимал», хотя до последнего момента вы оба свои отношения – от журналистов по крайней мере – тщательно скрывали. По-моему, настало время всю правду о вашей любви рассказать. Вы были замужем, Рочева давно знали, и вдруг…
– Я всегда считала, что семья – это прежде всего. И всегда в этом смысле была оптимистка, верила, что настоящие крепкие семьи существуют. А если что-то не устраивает друг в друге, если кажется, что партнер что-то делает не так, и ты не можешь уже с этим смириться? В принципе в моем случае так и получилось. Я считала, что Дима мог делать гораздо больше, чем делал и чем обещал. Когда человек из года в год этого не делает, просто сидит, просиживает жизнь, это надоедает. Ну, я и стала заглядываться на сторону. А получилось… Голову сносящая любовь. Я даже не думала, что такое бывает. Мы с Васей знали друг друга давно, приглядывались. Более или менее сблизились только спустя полтора года.
– Чем он вас так сильно поразил?
– Он мужчина. Настоящий мужчина, за которым любая женщина может быть, как за стеной.
– Разгар вашего романа на Олимпиаду в Турине пришелся?
– Почему-то всем так кажется. Что я, что он, мы скрывали свои чувства. Во-первых, я еще была замужем, и все эти свои проблемы на общий суд не хотела выносить. И Турин как раз на такой момент пришелся, когда бегать было совершенно невозможно. Человек звонит и просто «убивает» тебя одним словом… Хорошо, что Вася тогда рядом находился. Ему единственному я и могла поплакаться. Папа занят был, и потом он у меня конкретный такой... В такой ситуации он очень сильно ругался. С другой стороны, я его понимаю. Надо все делать правильно. В общем, слез было много на этой Олимпиаде… А понимали ситуацию всего несколько человек, которые в этом во всем крутились.
– Ваши неудачи в первых гонках отсюда?
– Да, все с психикой моей было связано, с этим разрывом… Я вообще-то женщина сильная, но один срыв у меня был за неделю до Игр. Сама от себя не ожидала.
– Сейчас вы с Димой разведены?
– Да.
– Комсомольск-на-Амуре, Москва, теперь Сыктывкар. Тяжело, наверное, одно насиженное место на другое менять?
– Как любые нормальные женщины уезжают к своим будущим мужьям, так и я. Но бегать буду за Москву по-прежнему. В столице меня в принципе ничего не держит. Единственное – мама с папой. Но им тоже надо пожить наконец для себя. Да и в Сыктывкаре спокойнее.
– Как приняли вас Васины родители?
– Очень хорошо. Мы все скрывались сначала, бегали, потом решились. Как настоящий джентльмен, Василий привел меня к родителям знакомить… Хорошо, что мы с ними, как говорят, на одной волне. Общие темы, общие задачи...
– Два лидера на одной лыжне уживутся? Не начнете медали друг у друга считать?
– Я и раньше не очень-то стремилась обогнать мужа, а сейчас и вовсе хочу, чтобы Василий всего достиг. У меня-то все есть уже. Если оба побежим – замечательно, но его успехи меня больше порадуют.
– Василий, кстати, обмолвился, что даже вы не можете ему какие-то советы на лыжне давать. Хозяин так хозяин…
– Да, это правда. И если честно, я просто счастлива, что могу вот так, как курочка-наседка, спокойненько сидеть и ни о чем не думать. Ведь Вася прекрасно и домом, и хозяйством, если надо, занимается.
– Говорят, у него вообще руки золотые. Модели самолетов, вертолетов собирает…
– Рисует еще очень красиво! Он вообще талантливый очень. Проект квартиры сам рисовал. Я ему говорю: подумай, вполне можно будет в будущем архитектурой профессионально заняться. Я вот думаю: может, объединить нам свои способности? Василий рисует, я вышиваю (коврикам, вышитым Юлей, купальникам и кофточкам, связанным вручную, действительно может позавидовать любой дизайнер. – «НИ»). Выставку устроим!
– Юля, а свадьбу вашу нам ждать?
– Хоть это будет моя вторая свадьба, но если уж делать ее, то как положено, по-настоящему... Чтобы мужчина пришел к родителям, попросил моей руки, кольцо мне подарил…
– Все-таки правильно говорят, спорт – наркотик. И вас, чемпионок, ничто дома не удержит. Вот новая любовь у вас, глаза счастьем светятся, дочурка в кроватке сопит, а все равно быстрей на лыжню вернуться хочется?
– Наверное, потому что стиль жизни у меня такой. А спортсмену профессиональному вообще останавливаться нельзя. Ну, хочется еще одну медаль в Ванкувере выиграть, последнюю...
– Забыли уже, как тяжело вам первое возвращение давалось?
– Помню, конечно. Но сейчас меня это даже заводит. Теперь проще. Тогда трудно было, потому что было страшно: неужели это конец, и все эти лишние килограммы, сороковые места на этапах Кубка мира – все так и останется? Но потихонечку, потихонечку, и все нормально стало. В прошлый раз я слишком резко начала, даже мышцы деформироваться стали. Сейчас учту ошибки. А пока… Пока Бог молоко дал, буду кормить дочурку.
– Тренировать вас будет по-прежнему папа?
– Этот год, скорее всего, самостоятельно поработаю, а потом, наверное, все же с папой. Хотя сейчас этот вопрос для меня по-прежнему открыт.
– Мама приехала, мама уехала… Дети у олимпийских мам с нянями или бабушками растут. Кстати, все, с кем я на данную тему говорила, признавались, что это очень больной вопрос. Потому что сколько доводов справедливых ни приводи, совесть все равно мучает. Забыть не могут, как уезжают куда-нибудь опять, а дети плачут, плачут...
– Это правда. Я до сих пор помню, как рыдала, когда родители вдруг пихнули меня в детский сад. Ну и что теперь, на них обижаться? Если дело у тебя получается, надо его делать обязательно. Ребенок никуда не денется, подрастет, и у него своя жизнь начнется. Я вот по Олесе своей смотрю: вроде ласково, ласково с ней общаешься, а она вдруг – «мам, иди отсюда»… И потом, я маме своей полностью доверяю. Огромное спасибо ей, потому что она в мое отсутствие все делала сама, никто ей не помогал. Я пока еще не видела бабушек таких. Она, видно, просто рождена быть и нянькой, и хозяйкой. И Олеся, кстати, все прекрасно понимает – мамы нет, но это ее работа. Просто нужно очень вовремя и очень правильно эту мысль в ребенка вложить. Поэтому я и говорю: бабушка у нас мировая!
– Справитесь теперь в Сыктывкаре без мамы?
– Ну а куда деваться? Хотя такой бабушкой, как мама моя, наверное, никогда не буду. Заниматься домом, детьми целыми днями, а если надо и ночами… Я, конечно, обязательная, но чтоб с такой самоотверженностью...
– Может, просто нужно дорасти?
– Точно…
