Вместо пролога:
Где-то в клубе анонимных алкоголиков по Красной Поляне
- Здравствуйте! Меня зовут Александр, мне 46 лет, и я ни разу не был в Красной Поляне...
- Фууу!!! Лошара!!! Чмо!!! Бей его!!!
Красная Поляна – это сублимат российской горнолыжной индустрии. Вавилон по форме – рябь из строений и людей – в очередь!, сукины дети! – на Розе загоняют очередь в длиннющие лабиринты из временных ограничителей, но и это не спасает от давки на входе в кабины подъёмников Сочи по наполнению. Ещё лет 15 назад в мою память засел мем, когда кто-то удушливой летней сочинской ночью долго стонал под окном – и вот что тут делать? – скорую вызывать или нет?, хорошо или плохо человеку - непонятно. Кавказ по сути - «Ты же в горы приехал? - Вот тебе горный автобус!» - красноречивый ответ водителя автобуса №163 на реплику из битком набитого салона – «Ехай помяхче!, Летаем по всему салону!».
Помяхче – это там, на верхах, до поры закрытых по погоде, а теперь открывших своё лоно для жадных до пухляка райдеров, что толпами прут на канатки с молчаливым напором в стремлении сделать свою First Line.
Паника по случаю отсутствия снега в Поляне, продлившаяся до начала февраля, сменилась Powder Panic. До конца поверить в своё везение невозможно – попасть в КП «под прогноз» в феврале с расстояния планируемого в октябре отпуска есть редкая удача.
И вот мы – я, Лёлишна и Веро, здесь. Здесь можно всё – почувствовать себя мизантропом от людского столпотворения, заблудиться в хитросплетениях трасс и подъёмников, ещё больше заблудиться в вариантах off piste, умиротвориться от красивейших пейзажей, словить метидативность картинки предзакатных гор, дать прямого по мяхкому – успеть бы оторвать свой кусок жизни!, залить ароматным сочинским пивом хрустящий опять же по-сочински щедрый и большой бургер, а затем снова найти новых проходок в мяхком или размешанном, но так же мяхком снеге.
Аа можно взять выходной и поехать к морю – о, это то самое ощущение – растворись в ветре и брызгах штормящего буйства, превратись в этот запах столь желанной и столь же постоянно ускользающей свободы, свободы от привязанностей, свободы от самого себя.
Можно прокатиться по Сочи, где режущие глаз пальмы, смешение архитектурных форм курортного и делового города, смешение людей и транспорта и где всё тот же морской вокзал, но даже он пропитан тем же смыслом, что и всё здесь – словом курорт.
А потом можно вернуться снова к снегам, пощекотать уверенность в себе, заезжая на очередной перегиб, где-то в стороне от трассы, пока девчонки серпантинят, скажем по Реликтовому лесу. Значит, пришло время долбить на все деньги!
«Едем по чекпойнтам. Точки сбора перед крутыми поворотами и узкими участками трассы. Ты вперёд, я сзади на контроле. Всё ясно? Вперёд», - Веро послушно упорола вниз, я чуть выждав, тоже вдавливаю за ней. За девкой невозможно угнаться, может не совсем и режет дугу прям дугу, но чешет бодро, часто без оговорённых остановок и орать «Не гони!!!» бесполезно – скажет уже внизу, что в шлеме ничего не слышно, и вопще, что за манера, пытаться докричаться, когда она сконцентрирована – трасса то местами красная, и вопще всё нормально, мол переживать не надо, эх, малышка! – тебе ли рассуждать о родительских волнениях.
Какой скользкий здесь снег, а чуть ступил за трассу, так ещё и глубокий. «Мда, наверное, это было зря – тащить Веро в этот подраспаханный небольшой кулерок под лозунгом «А хочешь флирайду попробовать?», - можно подумать, чтобы она отказалась от какой-нибудь движухи. А теперь на слезе - при попытке повернуть лыжи в глубоком снегу выщелкнулась из них и барахтается. Значит, будем бороться с очередными страхами. Спокойно уплотняем снег, очищаем ботинки и встёгиваемся.
«Смотри, тут всё мяхко, хоть и крутовато, так что даже если упадёшь, то не покатишься». Всё равно боится. «Хорошо, заезжаем боковым соскальзыванием прямо в кулер. Видишь, людишки жмутся по стенкам, а там то как и самые неприятные места. А мы молодцы! Щас соскоблимся через кулер, а там уже пыхнем по мяхкому. Я же рядом с тобой, всё в порядке. Зато потом сможешь ткнуть пальцем в этот кулер и сказать – А я тут спустилась». Веро крепится, хоть и боится, но уже не паникует, неохотно, но деваться то некуда, и послушно делает свои первые шаги во флирайде.
Каждый район катания здесь имеет свой шарм. Роза – самая многолюдная, дорогая и запутанная, с длиннющим, если не срезать фрирайдом, южным склоном Эдельвейса, дальним Обером и внушительным по крутизне Крейзи.
Альпика – архаика во плоти, здесь чувствуется дух Чегета, здесь мало горнолыжной массовки и много реальных райдеров.
Лаура – напротив Альпики и географически и ментально, хоть и часть, как и Альпика, района, что местные называют «Газ» - сокращённо от «Газпром» – вся массовка здесь, самые логичные и широкие трассы в лесной зоне – понятное дело, верха во всех остальных районах – это по сути сплошные серпантины, а между ними крутяки с мяхким.
Горки – самый демократичный район; здесь много off pist, причём как наверху, так и внизу, а бонусом красивейший уголок в цирках под Черной Пирамидой, из которого можно сквозануть в восточный сектор, при этом не так дорого, как на Розе.
«Папа, я там во фрирайд заехала! Маленький, около трассы.» - докладывает мне Веро про свои успехи. «Это дело надо отметить! Ну что, деваньки, поехали в тудыть – растудыть, конец дня, всёж-таки!». Конечно, надо спокойно финализировать трудовой день – коленки уже засаживаются от бесконечной пахоты. Кафешка с пивом, картошкой и бургерами дарит нам сытую усталость, а уже к вечеру безлюдная площадка перед кафешкой картинку гор по ту сторону долины, что фотографы называют «режимным временем» - с моря в предзакатную долину взамен катящемуся к горизонту солнцу затягивается облачность, и вершины парят над ней в классической гармонии. Как всегда щемящее сердце чувство ускользающего момента жизни – отпускай его, не держи, отправляйся в поиск за следующим!
Получилось настрелять красноречивых кадров. Собственно.
Февраль 2020
.