Рестайлинг

• «Паника рвалась наружу,
• как кипящая пельменная пена
• из-под закрытой крышки»
• Killa.C.P.

Дорогу ему удалось найти совершенно случайно. Да и дорогой-то это назвать можно было с большой натяжкой. Снег, шедший больше шести часов подряд, выровнял практически все. Кроме того начинало смеркаться, и короткий зимний день быстро уступал свои права длинной горной ночи.

«Вот попал, так попал, говорил он себе сотый за сегодняшний день раз, стоя посередине чуть заметной дороги и опираясь на лыжу с вывернутым кантом - минут через тридцать стемнеет нафиг. И что же, мне здесь нору себе рыть?» А ведь начиналось все так хорошо.

Начиналось все действительно прекрасно. Арендованный накануне вертолет забросил их, за смешные для такого приключения денежки, в хорошее высокое место. Инструктор не обещал легкий спуск, но и группа состояла отнюдь не из новичков. К тому же шесть часов целины, заветная фляжечка и сигара в микроавтобусе на обратном пути к базе, должны были стать славным завершением недели хорошего отдыха. Правда, вертолетчик предупреждал, что погода начинает портиться. Но небольшая добавка к полетному пайку сделала его менее ворчливым и довольно улыбчивым пилотом.

Как потерялся, он так и не понял. Сначала началась поземка, и инструктор, перекрикивая ветер, прокричал им, что катание отменяется и начинается спуск. Потом видимость совсем ухудшилась и неожиданно он почувствовал, что правая лыжа проскальзывает по чему-то инородно-жесткому.

Отрегулированное на спортивное катание крепление отстегнулось, лишь слегка повредив коленную связку. Придя после падения в себя и обшарив склон, он довольно быстро нашел лыжу, но вывороченый кант был безнадежен.

Вот тогда-то он и потерялся окончательно. Справившись с одеванием лыжи, он некоторое время пытался ориентироваться по следам, но ехать было очень тяжело - рваный кант все время тащил в сторону. Следы группы стали совсем неразличимы, поземка усилилась, и он долго ехал просто вниз, закладывая широкие петли, пока не наткнулся на каменную гряду, преградившую путь.

Дальнейшее передвижение происходило наощупь: видимость стала практически нулевой и сползать приходилось очень медленно, периодически огибая черные силуэты каменных выступов. Несколько раз он останавливался отдыхать и слушал, не зовет ли его кто. Но из всех звуков был слышен лишь шум крови в ушах и завывание ветра. Сколько времени прошло с момента высадки, он только догадывался. Да и трудно не догадаться, когда через пару десятков минут наступит ненастная горная ночь. Усталость и растянувшаяся связка настойчиво призывали сесть на снег и немного отдохнуть. Но мозг приказывал двигаться, пока есть силы, и даже потом, когда их не будет.

«Иглу я здесь себе фиг нарою: снега не хватит, да и не слежался он еще. Костер разжечь можно бы, но запаливать его на таком ветру… Да и какой костер к черту, зажигалка потерялась. Вот сигареты есть, а зажигалка потерялась. Покурить бы сейчас... - подумал он и, не удержавшись на ветру, плюхнулся в мягкий снег. - Нет, надо вставать, я знаю, что бывает дальше: обхватываешь колени руками, чтобы унять холод, через пару часов становится теплее и сонливее, и к утру на чистом горном склоне сидит клоун, на 75 процентов состоящий из замершей воды. И полетят тут телеграммы родных и близких известить… Не, надо вставать, бросать к чертям эти лыжи и катиться на пятой точке вниз через все преграды. Пока двигаюсь, я не замерзну. Вниз, батенька, вниз… Но тут в наступивших плотных сумерках где-то справа ближе к реденькому леску уголок глаза выхватил мерцающую точку. Он быстро повернулся, но ничего не увидел - сумерки и поземка."

«Ну, вот, галлюцинации начинаются. А все от недопивания... Видимо, организм настроился на получение маленькой фляжки и теперь сигнализирует, что пора уже наливать. Вероятно, ребята уже спустились и ждут меня. Ну-ну, ждите, я уже иду. Только боюсь, долго ждать придется. Он встал и тут взгляд уловил ниже справа неяркий колышущейся свет. Через пару минут огонек был идентифицирован как фара, и довольно резво на снегоходе, волочащем сзади длинные сани с широченными полозьями, подъехал мужчина.

Всадник слез с сиденья и, подойдя к опирающемуся на лыжу и покачивающемуся, на ветру телу, сквозь ветер прокричал:

- Ты как? Живой?
Тело кивнуло головой.
- Давай, садись в сани, я на зимовку еду, переночуешь там у меня, а завтра вниз спустимся. Дрова свои клади, а сам вон брезентом накройся. Обморозился ?
- Да нет.
- Тогда на вот, глотай по дороге. Еще часа три ехать. Давай быстрее, темнеет. Зовут тебя как?
- Алекс
- Давай, Алекс, залезай и поехали.
Тело не заставило себя долго ждать и мигом плюхнулось на сани. Они двинули.

Кусок брезента лежал сбоку, и найдя его наощупь, Алексей плотно завернулся. Становилось холоднее. Он полез карман и вынул пластиковую бутылку из под виски, даденную мужчиной. Как ни странно, внутри оказался вискарь, незамедлительно прошедший по пищеводу теплой струей. «Вот свезло, так свезло», - сказал себе Алексей. - Лишь бы ребята не паниковали. А к самолету может еще и успею. Посмотрим.»

Время, уже в который раз за день стало странным и тягучим. Сани медленно покачивались, ветер гудел и бил по капюшону, по венам замечательным образом струился вискарь. Алекс сначала смотрел на след, оставляемый зубчатым протектором и узко поставленными широкими лыжами, а когда темнота скрыла и эту картинку, стал смотреть в себя. Звук работающего мотора, натужно волокущего сани с пассажиром вверх, вселял уверенность, а натруженные за день мышцы - усталость. Мысли были странные и прерывистые.

«Вверх, мы все время едем немного вверх. А я весь день спускался вниз. И зачем я это делал? Может надо было просто сидеть на горе и ждать пока этот чудо-мопед приедет, и я, зажав в руке сотню, скажу: До Пушки не подвезете? Зачем идти-то было?… Ох, где сейчас эта Пушка? И где я? Куда мы едем? Впрочем, по-всякому, лучше ехать, чем сползать в этих испанских сапожках с горки. В любом месте веселей вместе,» - он улыбнулся, достал из кармана флягу и отхлебнул еще глоток. Ну, вообще все не так уж плохо. Жаль только в баню сегодня не попаду. А хорошо ща в парную бы залезть... Да чайку горячего из самовара испить. Ой, лепота!..»

Проснулся он от резкого толчка. Снегоход с разгона припарковался в снежный сугроб у маленького сруба, по размерам скорее напоминавшего баню. Мужчина показал на огромный рюкзак, привязанный к сиденью снегохода, и что-то крикнул. Сквозь пургу Алекс не расслышал слова, но, поняв по жестам, отвязал негнущимися пальцами рюкзак от скоб и втащил в дом.

Как ни странно, в доме оказалось достаточно тепло. В углу стояла буржуйка, обложенная неотесанными камнями. Труба была холодной, но кирпичи еще хранили тепло недавней топки. Через полчаса в печи уже снова весело пылали полешки, а Алексей с Иванычем (так представился горный мотоциклист), вели неспешный разговор, сидя в исподнем и закуривая выпитый за случайное знакомство остаток фляжки местными сигарилками Иваныча. За окном вьюга била в обледенелые стекла, и ее завывания только придавали уюта маленькой комнате с оструганным дощатым столом возле угловой лавки и с широкими палатями вдоль стен, на которых была разложена для просушки и согрева амуниция.

- Ну и как же ты потом лыжу-то нашел?
- Ну, так и нашел, прополз на брюхе в направлении ее предполагаемого местоположения, а потом в направлении обратном предполагаемому, а потом еще полчаса на шару. Ну и нашел.
- А спускались вы куда ?
- Да фиг его знает, куда мы спускались. Я вчера вообще за обсуждением не особо следил. Вот друзья мои, они маршрут там прорабатывали, на карту смотрели, а я, если честно, то больше парился и пиво пил в это время. Ну, а дальше уже рассказывал: проснулся, доехал до вертолета и вот, как говорится, я здесь. Повезло мне сильно, что Вы ехали. А то либо замерз бы вусмерть, либо зад в клочья разодрал бы, пока до низа добрался.
- Да, уж повезло… Хотя насчет везенья, это как сказать. Не поломался бы, так уже внизу с дружками сидел. Да, а чего ты им не позвонил-то, что же у тебя телефона нету ?
- Не взял я телефон с собой. Да и взял бы что изменилось? Здесь у вас только время по нему узнать можно. Не ловит ни фига. Кроме того, я все, что было у меня, потерял. Вот сигареты только остались, да и те мокрые. А так все из карманов утратилось. Может, пока кубарем по склону катился, или потом … Да дружки, они особо не переживают. К моим закидонам как-то все привыкли. До завтра, надеюсь, искать не станут, да и куда тут искатьто? Вон че творится! – Алекс неторопливо затянулся и кивнул в направлении окна. - А вы, Иваныч, что же, живете здесь ?
- Не, паря, живу я отседова далеко, только приехал на каникулы, стало быть.
- И чего за каникулы, типа отпуск?
- Ну, отпуск-не отпуск, я это каникулами называю. То есть полное отдохновение у меня здесь наступает. Живу здесь, пару месяцев расслабляюсь, книжки читаю, катаюсь в свое удовольствие. Ну, охочусь понемногу.
- А сами-то откуда ?
- Да издалече, я пока молодой здесь жил, в краях этих. Зверя тогда много было. Отец мой охотником был, так один из последних на медведя с рогатиной да ножом ходил. Другого оружия не признавал. Эх, давно это было…
- А так, по жизни, чем занимаетесь? Типа, работа-дом-семья там, или, может, уже на пенсии?
- Да работаю помаленьку, в охотохозяйстве егерем. Зверя зимой кормим, охоты устраиваем. Только, конечно, охоты эти теперича совсем другие стали не как раньше. После бати моего покойного никто с рогатиной на медведя уже не хаживал. Все больше с вышек шмаляют, да очередями. Духа охотничего у людишек нету. Как это раньше говорилось-то? Единоборства. Загоняешь зверя прям на линию, а там с трех вышек - очередями. Какая уж тут охота? Убийство одно.
- А сами-то охотитесь?
- Это да. Ради этого, почитай, и небо копчу. Раз в год, знаешь ли позволяю себе. У меня ведь дух сильный, как у бати моего. Только вот у себя-то в хозяйстве я не охотник: жалко их - выкормленных с руки можно сказать. Да и оружие это шумное я не люблю. Удали в нем нетуть. Только шум да дым поганый. А хошь завтра со мной на охоту-то сходить? Заодно и прочувствуешь как настоящие мужики охотятся.
- Ну на охоту, я, типа, не против. Только вот мне вниз надо. Такси на вечер заказано. Самолет ночью, вроде как, лететь пора.
- Да ты не дрейфь, мы ведь на лыжах поедем, посмотришь, а потом даст Бог и вниз спустишься. Дорогу я тебе покажу, да?
- Ок, давайте завтра, типа, прокатимся. До обеда время есть. Почему бы и нет?
- Ну раз так, то давай-ка поужинаем побыстрому, вон пельмени того гляди разварятся, и спать собираться будем. Завтра - охота, дело святое. Ты уж извиняй, воды теплой у нас тут нету, так что душ и туалет на улице. Я перед сном обычно снегом обтираюсь. Хорошо спится потом. Да и с утра бодрячком встаешь. Жить, паря, нужно в удовольствие. Я вот гляди какой! На доске катаюсь, а одногодки по городам с палочками ковыляют. Так что давай, ужинать и спать. Завтра на охоту поедем.

Они неспешно поужинали, рассуждая о превратностях судьбы и погоды, а через полчаса Алексей, вытянувшись на деревянной лавке и немного согнув ноющее колено, смотрел в темноту и слушал завывание ветра за окном. Судя по спокойному сопению, невдалеке Иваныч спал сном младенца.

«Вот молодец мужик», - думал Алекс. - Вроде и лет немало, а вон в горы ездит, на снегоходе катается. Интересно, откуда снегоход у него. Хотя, если жил здесь раньше, то, может, знакомые какие остались, у них и берет. Вообще, в его возрасте пора уже к земле привыкать, а он, ишь, снегом обтирается. Здоровый такой. Спортсмен, небось, бывший. Какой-нибудь метатель молота. Только вот на кого он охотиться в горах собирается, интересно. И чем, главное? Ружья, вроде, нету. Может он лассо кидает ? Ну, а чего? Такой индейский горец, типа. Как Дункал Маклаут. Как увидит на ветке белку, так сразу достанет лассо и хрясть, - прямо в глаз ей. Да, белку-то ведь в глаз лупят, чтоб шкуру не попортить. Хотя лассо и глаз - понятия, пожалуй, малосовместимые. Как сказала бы наша секретарша: «Алесей, что Вы? Это же неимоверный нонсенс». Ладно, спать пора. Завтра еще «спускаться», - сказал он себе, но еще полчаса ворочался, обмозговывая способы добычи беличьих шкур и вспоминая емкие формулировки секретарши.

Рано утром, быстро позавтракав, Алексей курил возле снегохода и наблюдал, как Иваныч зачем-то складывал вещи в сани и найтовил к сиденью рюкзак.

- Иваныч, а мы чего? Поедем на снегоходе что ли?
- Не, паря, поедем мы каждый на своих деревянных. А это так. Может я к вечеру отъеду отседа.
- После охоты что ли ?
- Ну, да, после охоты. Ты давай лыжи-то одевай, поедем уже.

Алексей застегнул крепления и поелозил ногами взад-вперед. Иваныч прислонил к срубу свою доску и, достав сигарету, закурил.

Солнечное утро играло горными красками, словно родившись заново после вчерашнего ненастья. Снег искрился, склон уходил вниз плавным целинным накатом, невдалеке внизу зеленел лес, покрытый сверху мягким снежным покрывалом. Алексей обвел восторженным взглядом всю эту снежную красоту, стремясь сохранить в памяти на все время до следующего отпуска.

- Охота началась, - сказал Иваныч. У тебя 15 минут форы. Не теряй времени. Езжай.
- Куда ехать-то ? Да и на кого охотиться будем? -спросил Алекс.
- На тебя. Охотиться буду я на тебя. Вот мое оружие. – Иваныч достал армейский штык-нож. Ты - зверь, я - охотник. У тебя фора 15 минут. Дальше я еду по твоим следам. Если догоню – сам знаешь, что будет. Успеешь спуститься в долину – считай выжил. Все, время пошло.
- А если я не поеду? - cпросил Алексей, еще не веря в происходящее, но звериным нутром чуя, что Иваныч не шутит.
- А это все равно. Охота началась, и время пошло. Осталось 13 минут. БЕГИ ЗВЕРЬ! - вдруг крикнул Иваныч, и странные слова эти отдались десятикратным горным эхо.

Алексей полетел. Он наращивал скорость, сколько мог. Страх и инстинкт гнали его вниз по склону. 170 ударов в минуту, и полный туман в голове. Он ехал в сторону леса и не понимал, куда едет и зачем. Когда начались деревья, пришлось бешено петлять. Вывороченный кант тянул в сторону, деревья стали чаще, скорость пришлось сбавить. Через пару минут перед ним открылся небольшой распадок с крутым склоном и несколькими присыпанными снегом поваленными елями. Алексей ехал прямо на торчащие ветки и свернуть не было сил. Упал он уже за деревьями, ветки порвали куртку, но это было неважно. Сломанная лыжа отстегнулась и съехала вниз. Алексей лежал на спине, отчетливо видя свой петляющий след на склоне и ярко-синее небо. 170 ударов и шум прибоя в ушах.

Нестерпимо хотелось пить. Он схватил пригоршню снега и стал жадно его жевать. «Сколько еще? 10 минут? Я не успею даже лыжу надеть. След мой прекрасно виден. Я не успею спуститься. Он меня догонит!»

Вдруг шум в ушах прекратился. Голова стала ясной и звонкой. Весь лес стал ясным и звонким. Он почувствовал то, что чувствовали сотни тысяч живых тварей до него и будут чувствовать после. Он полностью успокоился, рукой надавил на крепление и освободил ботинок. Потом немного переполз к ближайшему дереву и, повернувшись лицом к склону, принял неестественную позу на снегу. Затем губы его скривились и, задрав штанину, он снял с ноги ножны. Крепко сжав в перчатке осколок острозаточеного металла, он сунул руку в снег и стал ждать. Ждать своей первой и, возможно, последней охоты.