Бывалый
Историю эту рассказал мне заядлый лыжник с 30-летним стажем.Вот послушай, как раньше-то, при советской, всеми нами любимой, власти, люди отдыхали. И почему иностранцы нас боялись всегда, небезосновательно полагая, что народ мы - северный и своеобразный, а действия наши - загадочны и непредсказуемы.
Работал я тогда на заводе в должности начальника цеха. Завод наш выпускал кое-какую аппаратуру, и деньги, хоть и небольшие, но всегда вовремя платили. Народ, конечно, после зарплаты, бывало, в запой на пару дней уходил, но потом потихоньку спиртом служебным опохмелялся и тянул свою трудовую лямку вплоть до аванса, после чего снова уходил в запой.
И вот, как-то раз, поставила перед нами партия очередную задачу по выпуску какой-то шняги для укрепления обороноспособности и приближения светлого будущего. А дирекция села, помозговала и аргументированно ответила, что светлого будущего, мол, может и не наступить, и колхозные земли так и не озарятся огнем маршевых двигателей ракет СС-20 с нашими пластмассинами внутри. Потому как пластмассины эти отливать нам негде и не на чем, ведь в стране нашей великой оборудования для такого точного литья вообще нет. А максимум что сделать мы можем, так это корпус магнитофона "Романтика". Но ежели пластмассину эту отлить с таким же качеством, то неизвестно куда эта ракета вообще полетит, и чтоб страны блока СЭВ при таком раскладе не пострадали.
После отписки такой все на некоторое время улеглось: начальство, вздохнув спокойно, продолжило заниматься банями да охотами, ну а мы, то бишь рабочие и трудовая интеллигенция, взяли повышенные обязательства по оприходыванию спирта и тоже волноваться перестали.
И тут вдруг – бах: из Минфина нам выделяют огроменную сумму валюты для закупки импортного оборудования. Видать, америкосам зубы показать надо было, а посему валюта драгоценная, заработанная непосильным трудом колхозников на экспорте брюквы в страны Индокитая, нам на шею упала. А вместе с ней упал и новый замдиректора по режиму и новый начальник Первого отдела, как водится, КГБ-шник. Да еще переводчик упал, чтоб в деталях контракта и особенностях оборудования разбираться (тоже КГБ-шник походу).
Пишут они, в общем бумагу в западногерманскую фирму – заказ на оборудование. Им что-то там отвечают, они снова строчат, работа идет, контора пишет. А сумма заказа, как я уже сказал огромная, да и что нам экономить-то, не из своего же кармана... Ну, если надо партии полмиллиона пластмассин в год выпустить, то и оборудование соответствующее требуется. Тут уж усиление режима и закручивание гаек мало чем помогут.
Ближе к зиме вверху все детали урегулировали и к подписанию контракта подошли. Директор западной фирмы пишет изысканное письмо в адрес нашего, в котором приглашает уполномоченных лиц приехать для подписания контракта. А поскольку они (и мы, типа) долго и плодотворно работали, то он предлагает совместить полезное с приятным, т.е заодно отдохнуть в горах и покататься на горных лыжах, потому как он очень ценит горный воздух да и лыжи сильно любит. И еще приписочка такая ехидная, что ему, мол, приятно будет кататься с вместе с нашим директором, поскольку на последних зимних играх русские демонстрировали замечательные успехи в зимних видах спорта, и вообще мы такая спортивная нация, и прочая белиберда. Откуда ему знать-то, простому западному миллионеру, что директор наш стоял последний раз на лыжах в третьем классе, да и то на беговых. И что тело его передвигается самостоятельно только в бане из парилки за стол. В другое же время его шофер личный возит.
И вот вызывает меня новый начальник Первого отдела, поскольку выяснилось, что я есть единственный горнолыжник на весь завод. Напоминаний о гражданском долге, честном лице советского труженика–спортсмена и прочего словоблудия не требовалось, и из кабинета я вышел окрыленный. В лице дирекции судьба подарила мне то, о чем и не мечталось советскому человеку: я в составе делегации ехал в командировку в кап страну с заданием партии - кататься на горных лыжах. Вот уж фортуна второй раз в жизни улыбалась мне. В первый раз она заставила меня поскользнуться именно в тот момент, когда окованный железом табурет летел по траектории, пересекающей недавнее положение моей головы. И это славное обстоятельство позволило мне, вернувшись из армии, поступить в институт и стать инженером. И не просто инженером, а инженером, получающим на заводе спирт, т.е уважаемым в обществе человеком, а не остаться на сверхсрочную в должности прапорщика, после удачно проведенной лоботомии. Что-то я отвлекся, продолжаю.
Начальник Первого отдела мужик был, как оказалось, очень бывалый, и через неделю к нам на завод по заданию партии прибыли пять молодых горнолыжников проходить краткий курс обучения рабочим специальностям. Некоторые из них потом, во время виртуозного катания даже могли описать на скудном немецком, преимущество социалистического образа жизни и выразить озабоченность бедственным положением рабочих и расовой дискриминацией в условиях капиталистического чистогана.
Через пару недель в Альпы выдвинулась наша делегация в составе директора, его зама, начальника Первого отдела, Переводчика, меня и пяти красавцев-горнолыжников, поднабравшихся на нашем заводе словосочетаний "консоли-пиноли", но отнюдь не с мозолистыми руками.
Кстати, чудеса, которые выделывали в горах эти парни, действительно сильно подняли престиж нашей спортивной державы. Особенно, когда при регистрации в гостинице по наущению КГБ-шника они написали в карточках "рабочий такого то завода, старший фрезеровщик завода" и прочие странные для интеллигентного западного горнолыжного менталитета вещи.
Между тем рабочий визит продвигался своим чередом. Я был представлен как начальник производства и, катаясь с шефом компании-поставщика, с трудом вспоминая выученные еще в спецшколе выражения и поминутно сбиваясь, повествовал о вымышленных задачах для их чудо-машины, товарах народного потребления и знаке качества, который после установки оборудования будет непременно украшать детские погремушки, отлитые из дороженного суперпрочного пластика с микронной точностью.
Красавцы-горнолыжники пролетали мимо, восхищая своим мастерством отдыхающих дам и олицетворяя здоровье нации и спортивную удаль советского народа.
Наш красный директор прогуливался, прихрамывая, с палочкой (история о порваной связке и подготовке к операции - еще одна гениальная идея, озвученная переводчиком).
А КГБ-шник и замдиректора пили. При этом пили они, как обычно, много, и в силу отсутствия толерантности к местному шнапсу отрубало их конкретно. Ввиду этого их явление на австрийщину дважды едва не стало причиной крупного скандала.
В первый раз, они пошли за шнапсом сразу после приезда и буквально через полчаса вернулись, нагруженные звенящими пакетами. Вечер и ночь все расслаблялись, на следующий день друзей тоже не было видно. Вся наша группа этому только радовалась, но через день с утра возник какой-то вопрос, и в дверь КГБ-шнику робко постучали. Никто не отозвался, и переводчик после длительной долбежки попросил администратора гостиницы открыть дверь, опасаясь, не случилось ли чего, не посягнули ли проклятые недруги на кадры советской страны, которые, как известно, решают все.
За открытой дверью желающие увидели "кадра", валяющегося на неразобранной кровати в одежде и не реагирующего на внешние раздражители. Но самым ужасным был запах в комнате. Это было поистине неимоверно. Как выяснилось потом, вечером кроме шнапса КГБ-шник приобрел в китайской палатке немного приготовленной еды, и весомый кусок ароматного местного сыра. Придя в свой номер, он властным движением поставил регулятор батареи отопления не на жлобские 10 австрийских процентов, а на полновесные 100 процентов хозяина одной шестой суши. Пакетик же с китайской снедью и сыром он поставил на батарею немного согреться. И все было бы хорошо, если бы не понесла его нелегкая посмотреть, как там устроился замдиректора. Через минуту он вернулся за шнапсом, а закуска, как оказалось, у замдиректора была. Потом они сходили за спиртным еще разок, спать легли поздно, да еще и в одном номере, поскольку начальник Первого отдела просто забыл, где он остановился, а выяснять на ночь он не хотел, да и иностранными языками не владел.
Утро, видимо, было мрачным, и они начали его со шнапса, потом в баре пили пиво, и запивали ликером. Вечером опять засиделись у замдиректора. В общем, номер вспомнился за полночь, и открыв-таки дверь, КГБ-шник завалился на кровать и, не силах раздеться, заснул богатырским сном. Все это время аппетитная китайская еда простояла на батарее, там же лежал уже плавленый сыр. Даже наши, привыкшие к запахам люди, и то чуть не запаниковали, что уж говорить о выросшей на чистом альпийском воздухе администраторше. Сознание едва не покинуло ее, и если бы не внешняя помощь, то, вероятно, она хлопнулась бы об пол плашмя и страшно. Окна открыли, батарею выключили, КГБ-шника перевели в другой номер.
Прошло некоторое время, мы в плотную подошли к подписанию контракта, вечером должен был состояться фуршет и прочая неофициальная часть с ночным катанием на освещенных, по такому случаю, трассах. Признаться, я раньше никогда не видел освещенных трасс и с нетерпением ожидал вечера. Для церемонии был выбран ресторан гостиницы. Празднично одетые официанты, держа подносы с шампанским, стояли навытяжку, директора подписывали что-то в кожаных папках, был даже фотограф. Словом, мероприятие проходило с помпой и при свидетелях. И надо же такому случиться, что именно в момент подписания во всей гостинице вырубился свет. В ресторане стало совсем тихо, но через пару секунд завыла пожарная сирена и моментально послышался откуда-то сверху дикий нечеловеческий крик. Что тут началось! Звон опрокидываемой посуды, мат на русском, перемежающееся с емким термином шайсе на немецком. Все в панике бросились на улицу. Но огня не было видно, и через некоторое время все успокоилось, а официант, выйдя, объявил, что это сбой в системе пожарной безопасности, типа, извиняйте дяденьки и добро пожаловать выпивать и закусывать.
А сбой, как потом выяснилось, возник по причине весьма прозаической. А именно из-за национальных особенностей менталитета данных северных варваров (то бишь КГБ-шника и кореша его замдиректора).
Готовясь к банкету, эти двое решили немного размяться, дабы потом в удовольствие заполировать шнапс шампанским. За разминкой они выпили без закуски пару бутылок крепкого алкоголя, которые возымели свое магическое действие и, надо сказать, весьма сильное - оба плохо стояли на ногах. Но на то она и голова, чтобы думать. Моментально был найден выход - прогулка по свежему воздуху и острая, и горячая закуска. К сожалению, предыдущие многодневные возлияния оставили значительную брешь в бюджете (а ведь еще надо было покупать подарки женам и начальству), и КГБ-шник, зайдя в магазин, присмотрел пару пакетиков с куриной лапшей, которая волшебным образом превращалась в суп после заливания ее горячей водой. Красочные картинки на бумажке, прикрепленной к пакетику, не оставляли сомнения в легкости приготовления, и покупка незамедлительно свершилась.
У замдиректора имелся электролизный кипятильник и, возвратившись в гостиницу, они стали искать в комнате розетку, но она отсутствовала.. Отступать было некуда, а следовало наоборот, срочно приходить в себя перед ответственным мероприятием. Кулибины отрезали у кипятильника вилку, зачистили от изоляции провода и, вывернув лампочку на потолке в ванной, приготовились к приготовлению еды.
При этом диспозиция была следующей. В раковине лежало два пакетика наваристой и чудной китайской лапшички. Замдиректора стоял на полу и на поднятых над головой руках держал графин с широким горлом наполовину заполненный водой. КГБ-шник балансируя на унитазе, одной рукой держался за патрон, а другой обеспечивал электрический контакт коротеньких проводов кипятильника с токоведущими железочками внутри патрона.
Любой, кто увидел эту архитектурную конструкцию, поразился бы совершенству вестибулярного аппарата советского гражданина, столь нещадно полированного шнапсом, но все еще силившегося удержать свою 90 килограммовую тушу на скользком керамическом краешке унитаза. Однако торжество разума было кратковременным. Когда вода была уже близка к закипанию, нижний повар ощутил чрезмерный перегрев ладоней, и сначала начал приплясывать, а потом попытался подцепить ногой полотенце, лежащее на полу. Шнур натянулся и стал выскакивать из патрона. Кгб-шник, силясь удержать шнур, потянулся за ним вслед и потерял равновесие. Пытаясь восстановить потерю, он потянул патрон светильника и немедленно вырвал его, при этом, по закону подлости, закоротив сеть.
Наступила зловещая темнота. Продолжая падать и стремясь остановить этот процесс, он стал судорожно нащупывать опору на потолке, в результате чего цилиндр датчика пожарной сигнализации был свернут со своего места. Раздался вой пожарной сирены. Несмотря на тщетность предыдущих усилий, руки верхнего повара еще продолжали обшаривать в темноту ванной комнаты, но 90 килограммовое тело уже коснулось кувшина с сильно горячей водой, удерживаемого нижним поваром на вытянутых кверху. Сосуд накренился, и содержимое его оросило голову несчастного замдиректора. Тут и раздался дикий крик, услышанный в ресторане.
По возвращении домой КГБ-шник, замдиректора, переводчик и спортивные парни быстро оставили наш скромный завод. А я в течение многих лет сначала с опаской, шепотом, а потом уже и в открытую рассказывал сослуживцам и друзьям по катанию о наших приключениях в горной стране Австрии, о прелестях ночного катания и крепости их шнапса.
Да забыл добавить. На расконсервацию чудо-машины выделили столько спирта, что талоны на водку перестали отоваривать, и в областной газете появилась статья о неслыханных успехах общества трезвости. Председатель общества сильно загордился и, говорят, даже начал поддавать. А я как катался, так и катаюсь. Планирую вот на доску встать, как думаешь, потяну?
